Как начиналось восстание Хмельницкого

Общая ситуация

Поражение антипольских восстаний Павлюка, Острянина и Гуни в 1637–1638 годах (Тяжелое поражение казаков Острянина и Гуни в Жовнинской битве и у Старца) привели к резкому ухудшению положения не только простых казаков и крестьян, но и реестровых казаков. Варшавский сейм в 1638 году принял «Ординацию» о новом режиме в Малороссии. Численность реестровых казаков сокращалась до 6 тыс. человек. Все прочие теряли право называться казаками и превращались в подневольных «хлопов» (рабочий скот). Уход на Сечь карался смертью. Гетманы, старшины и прочие войсковые должности становились не выборными, а назначаемыми.

На Русской украйне размещались коронные войска, управление передавалось польским чиновникам. Была восстановлена крепость Кодак, где разместили 600 человек доброго войска. Укрепления усилили, насыпали высокий вал. На расстоянии 3 километров от крепости поставили сторожевую башню, с вершины которой открывался большой обзор.

В итоге «Ординация» 1638 года лишала реестровцев всех полученных ранее прав и ставила их в полное подчинение назначенным сеймом и польским правительством чиновникам.

24 ноября 1638 года в урочище Маслов Став состоялась «заключительная комиссия с козаками». В присутствии Н. Потоцкого и других панов было объявлено постановление, где говорилось, в частности, что казаки «покорно принимают заслуженное ярмо на свои шеи». Комиссаром реестра назначался шляхтич П. Комаровский, войсковыми есаулами – И. Караимович и Л. Бубновский. Полковых есаулов и сотников разрешалось избирать самим казакам. Среди избранных был чигиринский сотник Богдан Хмельницкий и переяславский Федор Лютай.

10 лет «золотого покоя»

Воцарился жестокий польский террор. Как сообщали белгородские воеводы,


Русские области, принадлежащие Польше, настолько круто зачистили и вырезали, что они затихли на «10 золотых лет». Но народу лучше не стало, только хуже.

Польские паны уверились в своём всесилии и вседозволенности, становились всё наглее. Ужесточались гонения на русскую церковь. На западе Малой России православным вообще запретили вступать в ремесленные цеха, строить дома в городах, выступать в судах и торговать. В официальном обиходе вытесняли русский язык, во всех учреждениях должны были говорить и писать только по-польски. Последние православные магнаты в Малой Руси во главе с Адамом Киселем соглашались подчиниться Риму, вели переговоры о новой унии.

Православные церкви, которые стояли на панских землях (земли были отданы шляхте), считались панской собственностью. Ляхи, издеваясь над русскими, передавали их в аренду евреям-иудеям. Те также возносились, чувствовали себя неуязвимыми. Оскорбляли национальные и религиозные чувства русских. Спорили и торговались, открыть ли церковь для службы и за какую сумму?

Стоит помнить, что тогда к храмам, вере отношение было другим. Люди были готовы умирать и убивать за веру. Также еврейские управленцы, арендаторы прибирали торговлю, все выгодные промыслы, спаивали население. Процветало кумовство. Там, где засел один, немедленно появлялись его сородичи, родственники, и товарищи.

Как писал современник:

Вера в «доброго короля»

В народе жила вера в «доброго короля» Владислава IV. Его считали другом и покровителем казаков. Во время введения «Ординации» казацкие послы пытались добиться помощи у короля.

Но король не мог пойти против сейма и магнатов. Казакам нужно подчиняться, убеждал король послов, со временем всё может измениться. Король сам нуждался в помощи. Шляхта творила, что хотела, никаким королевским указам не подчинялась. Королевская казна была пуста, ему не на что было содержать войско. Владислав вообще стал игрушкой магнатов. Сейм не давал денег.

Засилье магнатов и их подручных привело к тому, что даже мелкие шляхтичи были совершенно беззащитны. Вельможи могли разорить их судами, погромить владения «наездами» – послать на неугодного шляхтича отряд своих слуг, часто таких же шляхтичей, наёмников. Например, великий коронный гетман Конецпольский округлял свои владения с помощью отряда наёмников Лаща. Он нападал на сёла и местечки. Местных жителей грабили, мучили и убивали.

По словам современника, богатого южнорусского пана Ерлича, лащевцы грабили от имени мелкой шляхты, подвергали насилию шляхетских жен и дочерей. За подобные преступления Лащ 236 раз был осужден на банницию (изгнание) и 37 раз на инфамию (лишение чести), но тем не менее до самой смерти Конецпольского он избегал наказания. Так, издеваясь над беспомощным королевским судом, Лащ появился при дворе Владислава IV в одежде, обшитой осуждавшими его судебными приговорами.

Шляхта разделилась. Многие смирялись с таким беспределом. Шли прислуживать к крупным феодалам. Отдавали красивых жен и дочерей в «гаремы» вельмож. При богатых дворах жилось весело и сытно. Другие цеплялись за «свободы», считали, что нужно усилить королевскую власть. Король обеспечит законность, поддержит мелких дворян.

Теоретически такая возможность была. К примеру, во Франции короли в борьбе с крупными феодалами опирались на мелких дворян и города. Так была создана сильная королевская власть и страна. Владислав приветствовал такие настроения. При нём формировалась «королевская» партия в противовес «панской».

Король и Хмельницкий

Тем временем к Польше обратилась Венеция. Предложила вступить в союз против Порты, обещала выделить крупные суммы. Союз поддерживал папский престол. Королю и канцлеру Оссолинскому идея понравилась. Польша освобождалась от дани Крымскому ханству. Шляхта получала деньги, награды, добычу и земли. Король мог усилить армию. Также на захваченных землях основать крупные королевские вотчины.

Но «панской» партии война была не нужна. Король мог усилить свою власть. Паны оказали упорное противодействие проекту войны с Турцией, разбили все планы короля и все приготовления Оссолинского.

Тогда Владислав и Оссолинский задумали хитрый манёвр. Использовать казаков, натравить их на Крым и Турцию. Султан рассердится, сам объявит войну. Польше придётся воевать.

В Варшаву в апреле 1646 года тайно прибыли войсковые есаулы Барабаш, Караимович, полковые есаулы Нестеренко, Пешта, Яцко и чигиринский сотник Богдан Хмельницкий. Король обласкал их, поручил строить чайки-суда, собрать большое войско и совершить набег на турецкие владения. Выдал на это королевскую грамоту – «привилей». Правда, в нарушении закона скрепил его не государственной, а личной печатью. За верную службу обещал увеличить реестр в 2–3 раза, вывести из Русской украйны коронные войска, вернуть прежние льготы.

Хмельницкого Владислав знал давно, ещё со времени похода на Москву в 1618 году. Он был участником антипольских восстаний, но сумел избежать расправы и сохранил видное положение. Хмельницкий возглавлял отряды казаков, которые успешно воевали за Францию. Казачий командир был готов возглавить поход казаков против турок. Казалось, что сбывается его мечта – организовать казацкую армию, которую можно будет использовать и против панов. Когда подошло время, Богдан обратился к Барабашу с тем, что пора набирать казаков и строить на Запорожье суда. А реестровая старшина не спешила.

Другие казачьи атаманы были себе на уме. Барабаш и Ильяш выбрали не слабого короля, а «панскую» партию. Они заложили планы Владислава чигиринскому старосте Конецпольскому. Магнаты и по другим каналам всё разнюхали. Разразился скандал. На сейме в ноябре-декабре 1646 года короля заставили отказаться от союза с Венецией, отменить приготовления к войне.

Обида чигиринского сотника

Хмельницкий всё же пытался поддержать короля и реализовать свои замыслы. Заехал в гости к Барабашу, споил его и забрал грамоту-привилей. Показывая эту грамоту казакам, призывал их выступить против османов. Барабаш и Ильяш узнали об этом, разозлились, поссорились с Хмельницким. Несколько раз пытались убить Богдана. Но ему везло, добрые люди помогали.

Ситуация показалась удобной для чигиринского подстаросты Чаплинского. Он положил глаз и на хутор Субботов, принадлежавший сотнику, и на его подругу. Обратился к своему начальнику чигиринскому старосте Александру Конецпольскому, сыну великого коронного гетмана. Богдан получил Субботов по наследству, но официальных бумаг у него не было. Хмельницкий попытался добиться правды в суде, писал королю. Владислав закрепил за Богданом хутор, но не помог и королевский документ.

Чаплинский устроил обычный для того времени «наезд». С отрядом слуг налетел на Субботов. Богдана дома не было. Всё было разграблено и разрушено. Сына Хмельницкого выпороли и он скончался. Подругу Богдана шляхтич увёз и взял себе в жены.

Хмельницкий подал жалобу Конецпольскому, но без толку. Казак обратился в суд. Суд постановил, что хутор принадлежит староству, поэтому староста и подстароста вольны распоряжаться им как хотят. Богдан вспомнил про «Божий суд» – вызвал Чаплинского на поединок. А шляхтич не принял вызова от «мужика», выслал против него трёх наёмников. Богдана едва не убили.

Разозлённый Хмельницкий поехал в Варшаву. Состоялось разбирательство. Чаплинский не отрицал, что велел высечь сына Хмельницкого «за угрозы». Но мальчик умер не от побоев, а сам по себе, через три дня. Богдан не имел прав на хутор, поэтому и ограбления не было. И жена была не венчанная.

Хмельницкий встретился с королем, но тот отмахнулся от него. Своих проблем хватало. Сказал, если ты воин, то разбирайся с делами сам, польские законы в этом отношении очень свободные. Правда, Владислав ещё надеялся на казаков, выписал новую грамоту, дал денег на лодки.

Оскорблённый и разъярённый казак уже не верил королю, он задумал иное. По пути из Варшавы он показывал привилей и призывал людей браться за оружие – пока за короля, против панов. Так начиналась русская народно-освободительная война.