Какого будущего лишилась Украина из-за разрыва с Россией

В Киеве снова жалуются на Москву – дескать, Россия хочет превратить Украину в «аграрную провинцию». И это при том, что своей политикой последних лет Украина сама лишила себя промышленности, которая была завязана на Россию и позволяла богатеть обеим странам. Как выглядели бы экономические отношения России и Украины сегодня, если бы не случился Майдан?

Еще 15 апреля работники Харьковского авиазавода перекрыли несколько городских магистралей, сделав исключение только для машин с детьми и спецтранспорта. Причина для Украины банальна – у завода более 4 млрд долгов, в том числе по зарплате. А поскольку последний госзаказ на ХАЗ приходил еще в 2012 году – еще во времена «плохого» Януковича (!), то неудивительно, что работникам остается только бастовать. К слову, последний самолет завод выпустил еще в 2014 году.

В тот же день директор знаменитого танкового завода имени Малышева анонсировал антикризисный план спасения завода (так он предпочитает называть грядущую продажу большей части территории предприятия). С одной стороны, это объяснимо. Предприятие было основано еще во времена Российской империи, выпускало паровозы, затем (уже как ХТЗ) – паровозы, тепловозы, тягачи и танки. Все это – с общесоюзным размахом, а для Украины он избыточен, даже если она начнет заваливать танками Африку и ЮВА: «Если три–четыре года назад здесь [во время исполнения «тайского» контракта на танки «Оплот» – прим. ВЗГЛЯД] изготавливали продукции более чем на 2 млрд гривен, то в 2019-м – вчетверо меньше», – сетуют украинские СМИ. Неудивительно, что у завода тоже долги по зарплате и предбанкротное состояние. 

Бастует и «Электротяжмаш» – еще одно харьковское предприятие. Правда, еще c марта, но с тех пор ситуация никак не изменилась: «Практически три месяца без зарплаты, долги перед банками по кредитам, долги за коммунальные услуги, нет денег на лечение, нет денег на одежду, нет денег на еду». Продукция завода – электродвигатели для электровозов и городского электротранспорта, турбогенераторы для электростанций. Но заказов нет, а значит, нет и зарплаты.

А вот Восточный ГОК (Днепропетровская область). В январе комбинат вернулся к работе после месячного простоя – тоже бастовали, тоже долги. Причем добывает ГОК урановую руду, единственное подобное предприятие на Украине. Еще десять лет назад были планы создавать тут совместный с Россией завод по производству ядерного топлива, а ГОК стал бы украинским взносом в это СП. К примеру, теперь, после начала работы БелАЭС, он мог бы поставлять топливо туда, хотя в первую очередь потребителями топлива стали бы, конечно, украинские атомные станции.

Но сегодня украинским АЭС не нужно украинское топливо и не нужна украинская руда. «Чтобы быть богатыми как нация, нам нужно понимать, что если где-то проще и дешевле выращивать бананы, то выращивать их нужно не на Украине. Если где-то проще и дешевле добывать урановый концентрат, для того, чтобы Украина была богатой, добывать его нужно не на Украине. Это опубликовано в книге Адама Смита, которая появилась, не знаю... 200 лет тому назад. Это библия экономиста», – заявил в феврале и. о. министра энергетики Украины Юрий Витренко. 

У и. о. министра тогда получилась занятная дискуссия с представителями предприятия. «...я могу сказать, что, судя по тем цифрам, которые мне дали, вас нужно ликвидировать», – заявил он в ответ на слова о том, что рабочие отчаялись и готовы массово бежать на заработки в Польшу. Еще и поддержал, мол, там больше заработаете и больше на Украину пришлете.

– А если все заводы закроются и все уедут? – спросили его рабочие.

– Сельским хозяйством можно заниматься, – ответил Витренко.

На этом фоне странным выглядит еще одно прозвучавшее на Украине высказывание. «Русские создают все условия для того, чтобы быстро превратить Украину... в аграрную провинцию». Такое заявление по поводу строительства газопровода «Северный поток – 2» сделал один из руководителей Торгово-промышленной палаты Украины. А все потому, что газопровод сделает ненужной украинскую газотранспортную систему и лишит страну миллиардов долларов ежегодной прибыли.

Так вы же вроде сами хотели заниматься сельским хозяйством?

Чем «вредны» заводы

Вступление лишь кажется долгим. На самом деле это лишь небольшой кусочек общей картины деиндустриализации Украины. В основном восточных ее регионов. И не только потому, что аналогичная деиндустриализация на Правобережье успешно завершилась еще в 1990-х. 

Слово Сергею Лещенко, члену Набсовета украинского железнодорожного монополиста «Укрзализныци». В прошлом Лещенко – журналист, и в материалах десятилетней давности можно найти ответы, которые нынешний Лещенко уже не даст. Говоря о тогдашней партии власти – Партии регионов, он упоминает «красных директоров»: «Эти люди, руководящие многотысячными коллективами осколков советской собственности, превратились в носителей электорального ресурса. Их путь в политику был неизбежен и достаточно прост».

Но дело не столько в избирателях, сколько в самих политиках тогдашней Восточной Украины. Любой крупный капитал стремится к объединению и давлению на власть: так он превращается в политическое влияние. Их общий интерес был в рынках сбыта в России и СНГ. Неудивительно, что как раз на Россию большинство «регионалов» и ориентировались, по крайней мере декларативно. Ну а дальше просто: чем меньше украинских предприятий работает на российский рынок, тем меньше влияния у политиков Восточной Украины. И тем легче установить и поддерживать на Украине марионеточный и русофобский режим. 

Тут самое время мысленно вернуться в весну 2010 года. 21–27 апреля – очередная годовщина подписания Харьковских соглашений (продление базирования ЧФ РФ к Крыму в обмен на скидку на газ). Но сегодня уже мало кто вспомнит, что тогда соглашения мыслились как первый шаг к возобновлению масштабного промышленного сотрудничества России и Украины. Приглашение в Таможенный союз, предложение объединить «Нафтогаз» и Газпром для масштабной реконструкции украинского газопровода с выходом на максимальную проектную мощность в 140 млрд кубометров.

Сегодня, на фоне истерик вокруг строительства «Северного потока – 2», сложно представить, что даже первого могло не быть: его начали строить как раз в апреле 2010 года. Ну или ограничились бы только первой очередью.

 

Кроме газа и интеграции в еще не существующий ЕАЭС Владимир Путин предлагал тогда Украине целый перечень планов. «Мы договариваемся о сложных проектах, таких как совместное производство самолетов и кораблей, система ГЛОНАСС, строительство моста через Керченский пролив, которые принесут многомиллионные доходы нашим странам и позволят создать тысячи рабочих мест», – комментировал тогдашний премьер-министр Николай Азаров. Все это было озвучено в апреле – июне 2010 года. 

Как аванс, уже в 2010 году украинский экспорт в РФ вырос до докризисного уровня (14 млрд долларов, в кризисном 2009-м – только 9 млрд). А уже в 2011 году достиг исторического максимума (более 20 млрд долларов). Сегодня, когда Украина продает в Россию товаров на 3–4 млрд долларов, такие показатели кажутся фантастикой. 

Грезы о несбыточном

А действительно, почему бы не пофантазировать? Давайте не просто мысленно вернемся в 2010 год, но и представим, что Виктор Янукович не стал саботировать предложения России. А в 2014 году повел себя так же, как Александр Лукашенко: не спасовал перед попыткой госпереворота и удержал страну от революционного угара. Какую Украину мы бы увидели сегодня?

Во-первых, с Крымом. И в этом нет ничего плохого, ведь он русский, хотя и не российский. Здесь стоит российский флот, крымчане спокойно говорят на русском языке. Официально он считается региональным, но по факту даже чиновники говорят в основном на нем. В этой реальности Крымский мост тоже построен, причем даже раньше (2015–2016 гг.). А украинские компании заработали на его строительстве совершенно открыто и гораздо больше, чем в нашей, постмайданной.

И это не единственный подобный проект. Москву и Киев скоростной поезд «Ласточка» связал на несколько лет раньше, чем Москву и Минск. Да, Белоруссия в Союзном государстве, но пассажиропоток между Москвой и Киевом гораздо выше. В планах – продлить маршрут до Одессы (с мая по сентябрь). И это не говоря о резко выросшем авиационном пассажирском сообщении. Крым, Львов и Одесса – модные направления отдыха граждан России.

В то же время на полную работают украинские трубные заводы: отгрузки в Россию и Казахстан для них не закрыты пошлинами, к тому же модернизация украинской ГТС дает им постоянный заказ. Кроме ГТС, заказы трубникам дает и «Энергоатом»: Украина и Россия наконец-то взялись за достройку третьего и четвертого блоков Хмельницкой АЭС. Дело небыстрое, зато экспорт электроэнергии в ЕС позволит «Энергоатому» поправить свое финансовое положение. Кстати, работать новые блоки будут на российско-украинских топливных сборках.

Запорожской «Мотор Сичи» (двигатели для самолетов и вертолетов) не придется выводить производство и специалистов в Россию. А украинские мощности не продадут китайцам с последующим «кидком» покупателей. Возобновляется совместное производство самолетов, в том числе Ан-124 «Руслан». Украинские авиапредприятия активно участвуют в создании новых авиалайнеров, завоевывающих мировой рынок.

Керченский судостроительный завод «Залив» тоже был бы в плюсе. Впрочем, он и теперь не бедствует: с 2014 года на предприятии заложено 22 судна. Но тогда бы завод не потерял в простое несколько лет (блок корпусных цехов № 1 не работал с 2011 года, их заново ввели в эксплуатацию только в апреле 2016 года). К тому же заказ на производство мостовых конструкций для Крымского моста мог бы выполнить какой-нибудь другой украинский завод.

Да и не только «Залив», весь холдинг Smart Maritime Group Вадима Новинского (Черноморский и Херсонский судостроительные заводы, николаевский СЗ «Океан») готовился чуть ли не полностью переходить на выполнение российских заказов на 4 (!) млрд долларов. «Сейчас в судостроительной отрасли (Украины) работает около 10 тыс. человек. Если мы интегрируемся в эти заказы, то будет минимум 20 тыс. человек заняты», – рассчитывал представитель холдинга в 2013 году. Это гигантская сумма не только для украинского судостроения, но и для любой другой отрасли. Хотя и она могла быть больше. Суммарный объем целевых программ по обновлению гражданского флота в 2010–2020 гг. оценивался в 40 млрд долларов. 

Но в том-то и дело, что кроме флота есть еще авиация, машиностроение, ракетостроение. Украинские автомобили, трактора, вагоны и шины беспошлинно поступают российским потребителям. В начале 2010-х еще можно было строить иллюзии насчет интеграции с ЕС, теперь же очевидно, что все это могло найти спрос только на российском и постсоветском рынках.

 

Не простаивали бы без дела украинские НПЗ и заводы по производству удобрений. Половина НПЗ давно устарели, но те же Лисичанский и Одесский заводы 10–12 лет назад еще не поздно было отремонтировать. «Лукойл», в принципе, был на это готов – при понятных гарантиях сотрудничества двух стран и восстановлении прямых поставок нефти (прекращены еще в конце 2000-х из-за «кидка» украинцами владельцев «Татнефти»). 

С удобрениями ситуация другая. Шесть заводов постепенно остановились, потому что производство удобрений при европейских ценах на газ экономически бессмысленно. В 2010-м они еще работали – и могли бы работать до сих пор, сохраняя украинским аграриям маржу. Не нужно экономить на дорогих удобрениях, можно вносить сколько нужно и не терять урожай. О, и НПЗ сюда же: фермеры покупают украинское топливо, а не переплачивают за импорт. 

Наконец, на Украине есть несколько заводов, которым критически важен импорт российской или белорусской электроэнергии – но местные олигархические расклады не оставляют им шансов. Это ферросплавные предприятия, Запорожский алюминиевый комбинат, «Днепросталь». И сегодня украинский парламент не принимал бы законы с запретом такого импорта. Наоборот, работали бы новые ЛЭП, в том числе и от Белорусской АЭС.

Не фантастика

Там завод, здесь завод – вокруг них инфраструктура: торговля, транспорт, образование, сфера услуг. Все это сохраняется на Украине, работает на Украине, дает друг другу заказы (корабелы – металлургам, те – шахтерам) и платит налоги. Нет постмайданного исхода украинцев в Европу. Да и в Россию. Зачем, если работа есть здесь, русский – второй язык общения и нет войны. Есть – взаимовыгодная торговля, обогащающая обе страны, возрожденные логистические цепочки.

Самое смешное, что для всего этого Украине не нужно было бы годами стоять в чьих-то приемных, вымаливать безвизовые статусы, дополнительные квоты для поставляемых в Европу товаров, клянчить кредиты и инвестиции.

 

Безвизовый статус с РФ (на текущих европейских условиях) у Украины был еще с 2004 года. Договор о дружбе, сотрудничестве и партнерстве («Большой договор») давал украинским производителям свободный доступ на российский рынок еще с конца 1990-х. Мало? Можно было и больше: с адекватными украинцами вроде того же Азарова в Москве всегда готовы были договариваться и искать общий интерес. Инвесторов не надо было зазывать, у них горели федеральные программы, и они ждали только отмашки: мол, сюда можно вкладывать без опаски.

С кредитами и вовсе смешно. Януковичу легко пообещали 15 млрд долларов под смешной процент, причем 3 млрд из них он даже успел получить. И это в конце 2013 года, когда Украина уже шаталась. В спокойное время, да под понятные гарантии, он легко получил бы вдвое больше. 

Ну и, разумеется, сейчас украинцы вакцинировались бы «Спутником V». И смертность от пандемии в стране была бы гораздо меньше.

Жила бы в этом случае Украина зажиточнее Польши? Нет, конечно. Но средний доход был бы на 150–200 долларов выше за счет зарплат, более низкой коммуналки и меньшей зависимости экономики от импорта. То есть плюс-минус на уровне Белоруссии. Мало? Но это смотря с чем сравнивать. Теперешняя Украина, по крайней мере ее думающая часть, знает, что сравнивать можно не только с Польшей. Но и с необходимостью подписать годичный контракт с ВСУ на Донбасс, потому что в родном райцентре это единственная возможность заработать 15–20 тыс. гривен в месяц и расплатиться с долгами за коммуналку. 

Ну а самое печальное даже не в том, что вот эта призрачная Украина десятилетней давности не случилась. А вот том, что еще совсем скоро там подрастет поколение, которое даже вообразить не может, что могло быть ТАК. И что все это совсем не фантастика.