Увы, но в деструктивных процессах, повлекших за собой уничтожение СССР, значительная роль принадлежала шахтёрскому краю УССР. Массовые выступления тружеников недр стали первым тараном по административной централизации и нуждавшейся в модернизации системе хозяйствования.

Июльская забастовка шахтёров в 1989 году, начатая на шахте «Ясиноватая-Глубокая», была одним из главных признаков политического кризиса в стране. Помимо социально-экономических требований, шахтёрам вдруг поперек горла стала однопартийная система, они требовали отставки первого секретаря ЦК Владимира Щербицкого и председателя Верховного Совета УССР Валентины Шевченко.

Центр вяло и коряво реагировал на шахтёров, и политические силы, уже расшатывающие единство Союза, воспользовались этим серьёзным протестным ресурсом.

Многие деятели тогдашнего украинского национального движения не раз отмечали, как использовали горняков. Во-первых, Донбасс был естественной организованной силой для давления на центр, во-вторых, за политизацией шахтёрского движения, которое привлекало внимание КГБ, национал-демократам было проще организовывать в регионе «национальное возрождение», за которым скрывались призывы к децентрализации и последующей незалежности.


Те же Черновол и Лукьяненко не раз говорили о необходимости слияния шахтёрского и национально-демократического движения. Этого, кстати, не произошло, русскоязычный регион не воспринимал «мовно-шароварную» агитацию. Попытка РУХа сесть на шею шахтёрскому движению тоже не удалась, хотя руховцы имели договоренности с Донецким стачкомом о взаимной поддержке, а весной 1991 года шахтёры уже требовали отставки Горбачева и выступали за создание Конфедерации суверенных государств.


Последнее стало результатом активности шахтерских организаций Галичины, уже попавших под влияние самостийников.

Децентрализационные процессы в тот период были настолько популярны, что в Донецке рассматривали даже вариант экономического суверенитета и отдельного статуса самого Донецка.


В этой атмосфере национал-сепаратисты активно возбуждали рост национального движения на Донбассе. Как ни странно, свою негативную роль в этом сыграла репрессивная политика властей в 50-х годах, когда на Донбасс не только переселяли семьи бандеровцев, но и направляли сюда тех, кто возвращался из Сибири, попав под амнистию.

Именно они составляли актив самостийнического актива Донбасса. Активные участники бандеровского подполья Петр Лаврив (псевдо Добромир) и его супруга Мария Скрентович после амнистии оказались на Донбассе. Уже в 1990 году как руководители Товарищества политических узников и репрессированных они создали донецкую организацию «Братство ОУН-УПА»*. На Донбассе!

Член мельниковской ОУН Ярослав Гомза был «угнан в Германию», где сотрудничал с издаваемыми немцами газетами «Украинский вестник» и «Українська дійсність». После войны Гомза познакомился со Смерш и отправился на экскурсию в Сибирь. Затем – амнистия, разрешение жить в Донецке, окончание филфака Донецкого университета и работал учителем украинской мовы, которая, по заверениям нынешних «историков», была на Донбассе едва ли не запрещена.

При этом Гомза сотрудничал со всеми украинскими диссидентскими структурами, издавал самиздатовский журнал «Каяла». В 1989 году он вместе с В. Мазановим, Г. Гребенюком, М. Евграфовым создали донецкую организацию Украинской Хельсинской группы, был главным инициатором популяризации ОУН на Донбассе, создал и возглавил областную организацию ОУН.


Соосновательница донецкого Товарищества украинской мовы и краевого РУХа поэтесса Галина Гордасевич была дочерью униатского священника, сотрудничавшего с ОУН. За антисоветчину была осуждена, но почти сразу попала под амнистию и, отработав «на химии», завербовалась на Донбасс, но не на завод, а в драмкружок, где стала писать стихи.

«Жертва советского режима» окончила Московский литературный институт им. Горького, после чего издавала свои поэтические сборники, работала редактором. При этом она поддерживала диссидентов и, дождавшись перестройки, стала активно содействовать распространению самостийной заразы на Донбассе.

Свою «просветительско-патриотическую» роль здесь активно выполняли выходцы из Галичины журналистка Светлана Ерёменко, профессор ДонГУ историк Васыль Пирко.


Собственно, единственной яркой фигурой украинского сепаратизма и диссидентства, выходцем с Донбасса был Александр (Олекса) Тихий, один из основателей Украинской Хельсинкской группы, выпускник МГУ, преподаватель. После осуждения им венгерских событий 1956 года Тихий стал «правозащитником». В 1977 году он был осужден за антисоветизм и умер в тюремной больнице в 1984 году. Перезахоронение останков Васыля Стуса, Юрия Литвина и Олексы Тихого 19 ноября 1989 года было одним из самых массовых политических событий на Украине периода перестройки.


В конце 80-х эссе Тихого «Роздуми про українську мову і культуру в Донецькій області» распространялось на Донбассе среди националистов как своеобразный катехизис.

Отправной точкой украинизации региона стало создание зимой 1989 года донецкого областного Товарищества украинской мовы им. Шевченко (ТУМ) – первой массовой организации украинского толка. Входящая в него украинская интеллигенция стала второй опорой самостийников на Донбассе.

Апологетами общества были преподаватели гуманитарных факультетов вузов Донецка и Луганска, работники областных учреждений культуры, члены Спилки писателей, часть журналистов, небольшое количество студентов. Деятельность тумовцев в Донецке на поверхности выглядела безобидно и даже карикатурно: распространяли книжки на мове, пели под бандуру. Однако это было лишь частью начавшейся мобилизации украинского элемента и засорения региона бандеровским плевелом.


ТУМ отчасти дублировал свои действия с донецкой краевой организацией Народного РУХа Украины, созданной летом 1989 года.

Лидерами НРУ были инженер Мыкола Тищенко и видный ученый член КПСС Владимир Белецкий. Кстати, тумовцы вспоминают, что их мероприятия посещал тогдашний второй секретарь Донецкого обкома КПУ Пётр Симоненко.

Донецкие ТУМ и РУХ отправляли свои делегации для участие в «живой цепи» 22 января 1990 года в Киеве, на празднование 500-летия Запорожской Сечи дончане и луганчане отправили до полутысячи человек.


Власти деятельности ТУМ особо не мешали, активно отреагировав лишь на несанкционированное проведение в Донецке Дня Литвы 31 марта 1990 года, где участвовали почти сто человек с флагами «независимой» Литвы и Украины и лозунгами «За нашу и вашу свободу». Акция закончилось попыткой марша и столкновением с милицией.

Формально её проводил так называемый Комитет поддержки Литвы, который возглавил одиозный субъект Илья Шутов. Пожалуй, именно эта фигура характеризует бандеровщину Донбасса.

Папаша Шутова, по словам В. Белецкого, собирался устроить взрыв в московском метро краденой на шахтах взрывчаткой. Сынок удался в отца – был членом «Украинского культурологического центра», активистом донецкой ТУМ и местного РУХа, возбуждал на протесты шахтёров.


В 1990 году возглавлял Комитет поддержки Литвы. Именно Шутов организовывал в Донецке референдум о незалежности, использовав для разбрасывания листовок вертолёты Донецкого авиаотряда. 16 июля 1991 года Шутов с группой помощников поднял сине-жёлтый флаг в Святогорском монастыре.

Перечислять русофобские и антикоммунистические деяния Шутова не хватит времени. В 2014 году он организовывал сопротивление «Беркуту» на майдане, а после одним из первых отправился на Донбасс убивать своих.

Другая история связана с активистом ТУМ Леонидом Громовым, который стал директором «первой в индустриальных центрах Донбасса» школы (№65) с украинским языком преподавания, открытой в 1989 году.


Один из тех, кто продвигал в шахтёрском крае украинство, Леонид Григорьевич Громовой находился в Донецке, когда носители его идей начали обстреливать город из РСЗО. В дом попал снаряд ВСУ, Громовой был ранен и его вывезли на «украинскую территорию». Но места «борцам за самостийность» в столице не нашлось, Громовой скончался в октябре 2018 года в каком-то захолустье под Киевом…

Виталий ЗАХАРЧУК

* Экстремистские и террористические организации, запрещенные в Российской Федерации