Войны руссов казаков с Киром и Дарием

В 6 веке до н.э. царь персов Кир II, из династии Ахеменидов, вторгается на Кавказ, где его полчища были разгромлены Царицей Саков (казаков)- масагетов, СироМахой. Царица СироМахова (дословно сирота, вдова Махова) имела свои летние пастбища на Дону и Донце, а зимние - в современном Азербайджане, где граница её цар­ства пролегала по реке Араксу.

Тут и произошла в 529 г. до н. э описанная в сказе (см. ниже) битва руссов ( саков - массагетов) с персидскими полчищами, а плененный Кир был казнен. Через 16 лет после смерти Кира Дарий I новый владыка Персиды усилился настолько, что решил наказать руссов за смерть Кира и в 513 году до н. э. перешёл через Босфор и Дунай в Северное Причерноморье с войском в 800 тысяч человек и флотом 600 кораблей. Против него выступил союз казачьих царей Белгородского царя Иданфирса, Царя Скопы, Донского Князя Антира, Кубанского Кныша. Царица Сиромаха –(греку Геродоту толмач прочел её имя с право на лево и получилась Тамирис то есть Сирая Мать) была жива, но, находясь к востоку от мест вторжения персов, уже не играла основной роли в непосредственном разгроме Дария. Однако участвовала в Совете старейшин русских, главным князем над руссами был тогда царь КАНЫШ. Русам пришлось оставить врагам свою столицу Голунь и Дарий её спалил, но в ответ наши предки применили к врагам тактику вызженой степи, и у персов наступил голод.

А далее в сече русы-казаки порубили около 700 тысяч персов(512г), но Дарий сумел бежать. Согласно легенде война кончилась так. Однажды русы-казаки послали Дарию послов с весьма странными дарами — птицей, мышью, лягушкой и пятью стрелами. Сам Дарий истолковал это послание как признание в «безогово­рочной капитуляции»: русы отдавали ему всю свою землю — ведь мышь во­дится в земле и питается тем же, что и человек, зерном; лягушка живет в воде; птица быстротой своего полета символизирует лошадь — самое цен­ное имущество скифа-воина, а при­сланные стрелы говорят о том, что скифы складывают свое оружие к но­гам победителя.

Однако персидский жрец Горбий истолковал это послание совсем иначе: «Если вы, персы, — пересказывает это толкование Геродот, — не улетите, как птицы, в небеса, или, подобно мышам, не скроетесь в землю, или, подобно ля­гушкам, не ускачете в озера, то не вернетесь назад и падете под ударами этих стрел».

Последующие события убедили Дария в правильности толкования Горбия.

 

Велесова Книга.

«Возвращаемся в те степи, хранящие имя Хорпа, так как отцы наши и праотцы имели свои степи с Хорпом, и травы и цветы хранить умели, так как кровью своей поливали. Голунь нашу оставили врагам (Дарий её успешно спалил, но это было началом его конца). И та Голунь Колунью была (Круговая постройка) в который попались враги. Города наши Кругом ставили, как отцы наши в старину на земле нашей, чтоб отрокам сподручней было, и любили её, и вспять же воины не шли. Куда податься в те дни, когда не было у нас убежища.

И речем мы о том, как и отцы наши и боремся, а если поражены бывали се Перунец приходит к нам, и он поведет нас. И сколько праху на земле, так столько же воинов у Сварога. И им помощь идет от ратей идущих с облаков на землю. И се дед наш Дажьбог на челе их. И когда же он не побеждал? И мы разве не поборем. Этого вообще не может быть. И вот речем мы молитву богам нашим, чтоб поспешили они нам на помощь и дали победу над врагом могучим. И для чего мы тогда если земля покорена врагом. И смотрим на ту битву, которая вокруг наших и нападем на них, разобьем и кинем в грязь и не станем обращать внимание на раны, нанесенные врагами, пока не убьем напавших. Вот так говорим вам!»

СКАЗАНИЕ ПРО ЦАРЯ ДИДА-МАХА

Во времена царя нашего храброго Маха (сына казачьего царя Гура), кото­рого люди величали ещё и Дидом, были степи полуденные богаты и травой, и водой, и скотом вся­ческим. Только одна Беда была там, одно Лихо, одно Диво-Дивное, что нельзя было мирно жить русским людям. Везде в траве, где ни ступишь ногой, людские кости найдёшь. Погибали там люди ни за что! Напада­ли на них то волки злые, то ночью тёмной из густой травы налетали лихие разбойники - перережут людей безжалостно, а скотину с собой уведут. Потом те раз­живутся, разленятся, а на них другие нападут и всех перебьют.

Так и были те степи ничьи, кто хозяином заявится, сам и погибнет.

И Русы-саки только по краю той степи ходили, ближе к лесу гоняли скот, а сами стереглись, глядели в оба. А вечером уходили в лес, чтоб в степи огня не разжигать и не спать под открытым небом, В лесу же копали глубокую яму, в ней делали печь, ставили сверху котлы и ва­рили вечерю, А как сварят, тут же гасят огонь - лучше быть во тьме и холоде, чем у костра светлого, который враги могут увидеть. Спать ложились, закутавшись в войлок и обложившись бараньими шкурами. А двоих-троих оставляли на страже, чтоб не спали, степь слушали, а ежели недоброе услышат, чтоб всех потихоньку будили, - а оружие у каждого даже во сне рядом было.

Так жили-были наши Пращуры - в степи не зажива­лись, а к осени домой ворочались - подальше в леса тём­ные, дубовые. А чтоб враги пути не нашли, следы свои заметали, траву побитую выпрямляли, следы конские за­сыпали и ногами утаптывали.

А дома все хаты за тынами стояли, друг к дружке жа­лись, ярками окапывались. И в хатах тех на всю весну, зиму и осень оставались только старые, малые и жёны. Все вместе они траву косили, сено сушили, в стога-скир­ды складывали. Собирали грибы, солили их, мочили, су­шили. Копали коренья, солили щавель, ягоды сушили и с мёдом квасили - запасали всё, чтоб на долгую зиму хва­тило и себе, и скотине. Жёны и дети также ловили рыбу, солили, сушили, вялили, сами не ели, на зиму берегли, когда мужья, сыновья и братья пригонят скот из степи. В те дни были празднества, отмечали вместе Великие Овсени (новолетие отмечалось раньше Осенью в день Осеннего равноденствия) и наедались досыта. Когда Радогощ приходил, хо­дили друг к другу в гости, на Коляду Солнечное Коло о восьми лучах носили, на Масленицу ели творог, пекли бли­ны. А часто хлеба до весны недоставало, и жили пустым борщом, морковкой, петрушкой и корнями всякими, а какие горькие - в золе пекли. Кто подальше жил - курей держал, а кто с краю, держать боялись. И собаки у них были такие, что не гавкали, и кони не ржали, скотина не ревела. Даже животина понимала, что тихо себя надо ве­сти, а то враг злой услышит, придёт. Песню кто затянет - старшие цыкают, потому как та песня может Лихо накли­кать, а за Лихом Диво-Дивное увяжется, а за ним и враг кровожадный.

Так до первых снегов таились, а когда снега на крыши падали, покрывали леса и овраги, тогда радовались люди - до весны уже не придут враги! И охотники отправля­лись в лес выслеживать зверя дикого - косулю, птицу ка­кую, а может и кабана дикого или рыбу подо льдом ус­нувшую.

Привезут охотники еланя забитого, снимут кожу, каждый возьмёт свою часть, а остальное - для всех людей, кто хочет. Нарежут мясо тонко - да на мороз, а оно за день, если мороз крепкий, вымерзнет, высохнет и долго держится.

Ставили Пращуры ледники глубокие, набивали их све­жим снегом, крыли соломой, и лёд держался до самой осени, и летом там хранили свежее мясо. Вокруг ледников бегали псы, охраняя хозяйское добро от злых людей и ди­ких зверей. За службу свою получали добрый корм, чтоб могли в ночи выдержать холод. За ледниками стояли сто­га соломы и сена, псы прятались в них в лютые морозы. А когда заявлялись волки и лисы, из стогов выскакивали, гавкали, и хозяин выходил с пикой или секирой.

Так жили Пращуры и всё время на страже были.

Как-то раз по весне примчались гонцы с полудня и по­ведали, что на землю Киверецкую Ромы напали, людей похватали, царя их Достовала в полон взяли, вместе с царицой Живой в Ромею далёкую увезли. Осталась Кивереччина одна, без царя, разбитая, разграбленная, и про­сит царя Дида-Маха, чтоб он её к себе принял.

Поглядел Дид-Мах с воза на гонцов киверецких и сказал:

- Так и быть, идите! Гоните скотину на земли наши, живите мирно, не злобитесь, не сварьтесь, а мы вас Оби­де не отдадим!

Пришла Кивереччина чуть живая - настрадалась, на­голодалась, всего боится, всего опасается, будто лань, мысливцами загнанная.

И кинул Дид-Мах клич собраться всем царям и князь­ям, а где Родами живут - старейшинам-родичам и воево­дам отважным. И сказал им Мах:

- Братья-Цари, Князья и Воеводы с Родичами! Прибе­жали к нам Киверцы и поведали страхи великие. Напали на них Ромы, побили, царя их Достовала с царицей Жи­вой забрали. Осталась Кивереччина одна и прислала гон­цов у нас защиты искать. Я принял их, как родню, пото­му что они такие же русичи, как и мы. А теперь, Цари, Князья, Воеводы и Родичи, прошу попить медов наших и поесть мяса, да помыслить всем вместе, отчего так слу­чилось с Киверой и что делать дальше. Враги со всех сторон нападают, людей убивают, скот угоняют, а наши Роды отдельно живут, каждый сам по себе.

Сели Цари и Князья во главе стола, а ниже их сели Воеводы и Старейшины-Родичи. Стали есть-пить уго­щаться, а Цари с Князьями начали похваляться, как би­лись они прежде с врагами да как побеждали их всех до единого!

Молчат Воеводы и Старейшины-Родичи, слушают, пьют и едят. И Мах тоже молчит. Когда ж гости стали мёд пить по пятому рогу, обозвался к ним Дид-Мах:

- Что было когда-то, то прошло, Цари, те времена уже в буркунах-травах заплутали и сгинули, так что не оста­лось о них ни славы, ни памяти. А надо нам нынче мыс­лить, как войско единое собирать и как свою защиту создавать-будовать. Сколько можно от врагов по лесам да по балкам прятаться, сколько можно в опасеньи и страхе жить?

- Успеется про то толковать! - отвечали Цари-Князья и опять за своё - мёды крепкие пьют да старыми подвига­ми похваляются. Вскоре и вовсе упились - неведомо что рекут, разоряются.

Кликнул Дид-Мах своё войско, да те полки взял, что с Князьями-Царями приехали, и повёл их в чистое поле, сказал, что к походу готовиться надо, освобождать земли киверецкие от врагов. Сам же тайно один полк назад ото­слал и велел ему настрого:

- Кого пьяным в Стане увидите, того рубите нещадно! Кто не годен нынче в поле сражаться, недостоин и Ца­рём-Князем зваться!

Пошёл полк вспять и побил всех Царей-Князей, что во хмелю спать завалились. А было их всего сто да ещё пять­десят Царей-Князей русских.

Вернулся полк, доложил Маху исполненное, и Мах тут же отослал его в Киверецкую землю на разведывание, и велел раньше пяти месяцев не ворочаться. А сам повёл войско назад.

Приехали в Стан, а там все перебитые. И сказал Мах:

- Видите, что натворили Цари? Упились мёдами, а вра­ги налетели и перебили их до единого!

Похоронил Дид-Мах Царей достойно в земле русской, а Племена их под свою руку взял. С тех пор укреплась Русь намного и оборонялась от всех врагов.

А полк тот, что на Дунай ушёл, через год воротился с добычей великою. А царя Достовала Ромы только через трид­цать лет по старости домой отпустили, да и то в обмен на их пленников. А дети его так и не воротились с чужбины.

СКАЗАНИЕ ПРО ЦАРИЦУ СИРОМАХОВУ

Когда не стало на Руси царя Маха, всё прахом пошло. Скотина умирала, разбойники напада­ли со всех сторон и уводили людей в рабство. Заплака­ли Русы:

- Сиромахи мы бедные! Некому теперь нас от врага боронить!

Услышала тот плач царица вдовая и так сказала:

- Ежели плакать да горевать, то ещё горше будет. Неужто не осталось среди вас молодцев храбрых? Пусть придут ко мне самые лепшие!

Сошлись добры молодцы - один другого краше - сошлись и стали спориться, кто сильней и ловчее, кто из них воеводой будет, а остальные чтоб слушались.

А царица сказала им:

- Почто споритесь? Я буду вашей начальницей. А кто мне не подчинится, тому голову сниму напрочь!

Примчались тут гонцы издалека и принесли недо­брую весть, что царь Вайлов (Вавилонцев) Киряка (Кир) идёт на Русь с войском многим и перебил уже стражу полуденную.

Позвала царица Сиромахова сына своего Богураза, велела отправляться на полудень (юг) и выведать у врага его коварные замыслы.

Пошёл царевич Богураз искать Вайлов. А те, хитрые, с пути ушли, в горах спрятались, а на дороге обозы ос­тавили. А в тех обозах кувшины глиняные, а в кувши­нах вино старое, крепкое. Налетел царевич Богураз с войском своим на обозы, добро забрали, вино выпили. А потом попадали в будяки да заснули на солнышке.

Тут их, пьяных, Вайлы и порубили, а Богураза в по­лон взяли. Пришёл в себя Богураз-царевич, затужил и горько закручинился, что так оплошал и позволил взять себя пьяного.

А царица Сиромаха уже о том прознала, поставила над войском младшего сына Винамира и на выручку поспешила. Два дня шла, да опоздала - убили Вайлы царевича.

Поплакала Мать-Сиромахова, а потом на Киряку-царя напала, войско его разбила, а самого царя в полон захватила.

Привели Киряку к царице, а та и говорит ему:

- Ты почто сына моего Богураза сгубил? Почто при­шёл пить кровушку русскую? А захотел крови, так бу­дет тебе!

И велела царица отрубить пленным Вайлам головы, а кровью их напоить Киряку-царя досыта.

А когда напоили его так, что он пьяный стал, сняли и с него голову, чтоб другим впредь неповадно было на Русь зариться.

И долго царица Мать-Сиромахова Дедами нашими правила и суды праведные рядила. И не раз ещё Деды с Вайлами бились, что войною на Русь шли, да не уда­лось им ни Дедов побить, ни Русь нашу закабалить.

НАШЕСТВИЕ ОЙРАНСКОГО (Иранского) ЦАРЯ КИРЯКИ

В прадавние времена, о каких и старый ворон не крячет, во времена времён, которые от давности пожелтели, как старая борода Прапрадеда нашего, рас­скажем правду о тех временах, когда на русскую землю иранский царь Киряка шёл с силой своей несметною. И шёл он первый раз на Русь, чтоб Щуров-Пращуров на­ших побить, землю дедовскую отобрать, русское имя на ней истребить и сделать её иранщиной.

Что за туча тёмная встала, что за туча весь полудень облегла?

А то иранцы идут с Кирякой, а за ними рать несчи­танная с конями, верблюдами, с быками, ослами и при­пасами многими.

И была над Пращурами нашими царица, и звали её ца­рица Сиромахова. Собрала она рати русские, постави­ла сына своего Винамира воеводою и послала их на врага.

Что за пыль по степи встаёт, и куда вороньё летит? А летит оно на поживу скорую, чует смерть многих храб­рых витязей. И ещё летят гонцы борзые, всем разносят наказ царицы, велят уходить к полуночи в леса тёмные, в балках прятаться, чтоб скот врагу не достался, чтоб враг людей не хватал, не бил, старых с малыми не уродовал, кровь славянскую не проливал.

Ой, не плачь, не кричи, матерь русская, когда к сече зовут твоих детушек, не убивайся по ним преж­девременно. Коль сохранит их Перун - воротятся, а падут, как герои, со славою, - уйдут в Ирий на луга Сварожии. Сам Перун им навстречу выедет на Белом, как снег, коне и уведёт их в свои чертоги небесные.

Повернули возы к полуночи, пошли кони, быки с коровами, овцы, телята, потянулись в леса дремучие, чтобы там от иранцев прятаться, пережидать беду неминучую.

И летят по степи всадники, и бросают клич во все сто­роны:

- Все, кто молод, на рать иди!

- Все, кто крепок, на рать иди! Защищать иди землю русскую!

Идут нам Сербы на помощь, идут Славутане от Днипра широкаго, идут люди с Карпат-горы (Эльбрус), спешат они на подпомогу нам! Держи­тесь, братья, обороняйте землю русскую, не отдавайте ворогу!

И схлестнулись две силы грозные, будто две волны в степном море. Застучали тут стрелы острые, заблиста­ли кинжалы медные, полилась на землю горячая кровь. Бьются воины до самого вечера, и один день, и другой, и третий, лишь когда темнота спускается, по станам сво­им расходятся.

И взяли Русы в полон самого Киряку-царя с воевода­ми и привели их к царице.

И велела Сиромаха отрубить им головы, а Киряку на­поить той кровью, а потом казнить, чтоб другим непо­вадно было на землю русскую хаживать.

А когда наступило другое утро, исчезли иранцы, будто и не было их никогда, не захватили ни Руси, ни Пращуров, ни стада наши, ни волюшку.

И собрались все Русы на Великую Тризну, славить мёртвых, славить царицу Мать-Сиромахову и сына её Винамира, и богов русских, что врага одолеть помогли.

Ели Русы страву (пища) поминальную, пили мёды, играли на скрипицах, на кобозах своих журавчатых да гус­лях переливчатых. Поминали героев-витязей, что до смерти с ворогом бились. А самая лепшая смерть в бою, она ведёт прямо в Ирий к Сварогу. А Мор с Марой отступают тогда и не могут взять того витя­зя, что со славой лёг в землю русскую. И Сварог речёт ему:

- Садись, сыне мой, одесную, ибо в Навь принёс землю родимую и отныне будешь иметь жизнь веч­ную!

СКАЗАНИЕ ПРО ЦАРЯ КНЫША

Во времена Дедов и Прадедов наших, про ко­торые и самые старые люди уже позабыли, был у наших Пращуров царь Кныш.

Жил он как все - ни в селе, ни в граде, а на своём добром возу, железом окованном и двумя лошадьми запряжённом. На возу было и добро его, и сундуки, сзади поставленные и попоной накрытые. А впере­ди - сам царь сидит и кныш хлебный жуёт, за то его Кнышом и прозвали.

И Деды наши о добре своём заботились, за деть­ми смотрели, чтоб не попал кто под колёса с воза, а скот чтобы траву зелёную ел и воду чистую пил.

Так всю весну и жаркое лето по степи на травы наши Деды ездили. А осенью приезжали Греки, покупали скот, продавали горшки, меняли пиво-вино и соль-перец на шкуры, а за гурты скота давали серебро-золото.

Кныш-царь сам за всем смотрел, чтоб греки хитрые не обманули людей. Заметил как-то, что один грек хитрит, и пригрозил ему своим кием дубовым. Грек стал кланяться и всё на шутку сворачивать. А потом сказал Кнышу, что Дарий-царь на него злобится и хочет отнять его землю.

Посмеялся царь, а когда уехали Греки, созвал к возу воевод и велел про всякий случай к войне готовиться, чтоб до весны всё было как надо.

Стали воеводы молодёжь обучать, как пику держать, как мечом владеть, как засады устраивать. А в полуденную степь выслал Кныш дозоры, чтоб неусыпно врага выслеживали.

Прошла зима холодная, стало тепло, началась весна цветучая, трава пошла яручая, только живи, да радуйся!

Да примчались гонцы с полудня:

- Идёт Дарий-царь с силой страшною, и уже он в трёх днях пути от нас на полудне!

Поднял царь Кныш дуду в небо, загудел так, что трава склонилась, полетел гудёж над ланами дальними, возве­щая людям о беде-войне.

- Эй, люди добрые, опасайтесь, идёт на нас война страшная! Уходите к полуночи в леса тёмные, угоняйте скот, забирайте детей и старцев!

А молодёжь и все воины - на коней с мечами и пиками!

Сел Кныш на коня, взял меч и повёл войско навстречу врагу.

И видит - земля на полудне дымом взялась, чёрной пылью окуталась, и гудит, и чадит, и полыхает пожара­ми. Это враг идёт, враг несчитанный, по земле русской валом катится. Полнеба уже в дыму и пыли, аж до Сол­нца та туча встала, и течёт враг силой немереной.

Пришёл и станом раскинулся. Выслал Дурий-царь в разведку Вайлов (вавилонцев) своих. Идут Вайлы, голова у них глечиком, а на голове валенки вместо шапки надеты — шапки у них были такие, из войлока свалянные, на печные горшки похожие. Ничего не увидели Вайлы и в стан вернулись.

А Кныш спрятал своих людей по балкам, а ночью по­слал лепших харцев ( воинов, казаков –характерников). Напали они на стан вражеский, шум устроили, переполох, не давали спать до самой зорень­ки. А как Заря встала, они исчезли, как не было!

А следующей ночью опять тревожат Дурия-царя до утра раннего. Потом спать ложатся, а другая часть днём выскакивает и Вайлов за собой выманивает. Ни днём, ни ночью нет Дарию-царю покоя, вымотались его вои­ны, стали сонными, никуда не годными - ни в поле воевать, ни стражу нести.

И стояла тем летом в степи небывалая засуха, трава вы­сохла в порох и многие источники иссякли. А в те, что остались, Кныш-царь приказал дохлую скотину кидать, чтоб враги нигде не могли напиться. А сам опять посылает харцев (характерников) те поскачут, врага подразнят, а когда Вайлы за ними погонятся, уносятся прочь через кусты. А из кустов пешие воины русские выбегают, бесстрашно под коней вражеских бросаются и вспарывают им брюха длинными ножами-оконяками (акинак --скифский короткий меч для вспарывания брюха коням). Летят враги наземь и от мечей гибнут.

Растерялся Дарий-царь: вроде и войны настоящей нет, а каждый день людей его убивают, ни спать, ни отдыхать некогда, ни еды, ни питья не стало. Кони и люди мрут сами собой, без сражения.

И разверзлись как-то ночные пологи, заблистало над степью зарево, загремела гроза небесная, и с облаков поскакали всадники - то сам Ондра-Перун (Один –Перун) со Сварожичами на врагов незваных напал.

Полетели над степью Перуничи, стали бить-бросать в неё молнии. Загорелась степь сухостойная, сизым дымом и мглой укуталась.

Увидели Русы-казаки тот добрый знак, закричали радостно:

- С нами Ондра-Перун! Сварожичи с нами! А иранцам-смерть неминучая!

Стали пучки травы поджигать и бросать вокруг стана вражеского. Закричали тут в стане вражеском, начали в бубны бить, дудеть в трубы. А степь занялась жгучим пла­менем, заметались в страхе звери дикие, и не выдержали иранцы, дрогнули, побежали. А Огнебог русский погнал­ся вслед за врагом.

А вослед им Русы наскакивают, догоняют обгоревших и обезумевших, гонят в стан.

Побросали Дарий-царь с вояками всё добро своё и награбленное, вскочили на коней и потекли к полу­дню. Вайлы ноговицы свои снимали, горшки с голов сдирали и бросали, мечи теряли и что есть духу уди­рали назад.

Покончил войну Кныш, сел на свой воз, да опять за сладкий кныш взялся.

Тут сказанию конец, делу венец, а людям, что землю нашу от врага защитили, - слава! И Богам слава, что по­беду нам дали. А теперь пора к столу поспешить, поесть-попить и Дедов похвалить!

Детям - в науку, старым - для памяти.

Скифская легенда.

Это случилось на четвертый день после того, как Вандал и Славен стали побратимами: по старинному скифскому обычаю они смешали в чаше с вином свою кровь и, предварительно погру­зив в нее меч, стрелы, секиру и ко­пье, одновременно отведали напиток с клятвой жить вместе и в случае на­добности умереть друг за друга. И судьба не заставила себя ждать, проверив их в тяжелых испытаниях. Де­сять тысяч вражеских всадников царя Дария, да еще тридцать тысяч пехоты внезапно обрушились на скифский лагерь, рас­положенный на берегах Дона. На восток, вздымая тя­желую степную пыль, потянулись те­леги с награбленной добычей и плен­ные. Среди пленных был и Славен. Весть о том, что Славен попал в плен, дошла до Вандала. Не раздумывая, бросился он в Дон и переплыл на занятый врагами левый берег реки. С поднятыми дротиками воины Дария кину­лись к безрассудному скифу-саку, но Вандал закричал: «Выкуп!» и они остановились, окружив его.

После краткого допроса, воины отвели Вандала к своему вождю и там он сказал, что у него нет никакого имущества; единственное, что у него есть, — это жизнь, и ее он с радостью отдаст в обмен за друга.

После долгого раздумья вождь иранцев решил испытать Вандала. И он сказал ему, что готов войти в его положение, более того, он согла­сен всего лишь на часть того, что есть у Вандала. «На какую же?» — спросил обрадованный сак. «Мне нужны твои глаза».

И Вандал без колебаний согласился и счестью выдержал испытание. Он просил лишь об одном: скорее лишить его зрения, что­бы освободить побратима. Обратно он возвращался с пустыми глазницами, но радостно улыбаясь, держась за пле­чо освобожденного друга Словена. А вождь иранцев заду­мался. Ведь таких людей, подобных Вандалу, можно одолеть в неожиданном нападе­нии, но каков будет исход настоящей битвы? И он решил не искушать судь­бу. С наступлением ночи он отдал при­каз отступить, предав огню телеги и бросив большую часть добычи.

Но и Славен недолго оставался зрячим. После победы над врагами желая разделить судьбу дру­га, он ослепил себя сам. И оба они остаток своей жизни провели спокойно, окруженные почетом и внимание соплеменников.