От повседневности к чуду: новая книга историка Александра Савинова

Материал опубликован в июльском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

Новая книга историка Александра Савинова «От столицы до Тотьмы» стала естественным продолжением предыдущей — «Московские истории XVII столетия» (2014), вышедшей, как и новинка, в издательстве «Русский импульс». Подобранный автором материал отличается обширностью и разноплановостью, о чем свидетельствует и библиография, насчитывающая две с половиной сотни наименований архивных источников и исследований XIX–XXI веков.

Избранный автором стиль позволяет адресовать вновь вышедшее издание по-настоящему широкой аудитории: коллегам-ученым, студентам, «простому читателю». Новизна освещения целого ряда вопросов привлечет тех, кто интересуется экономической ситуацией в России перед эпохой Петра Великого, а живость повествования и колоритные подробности — увлеченных старинным бытом, давними обычаями.

Книга состоит из трех частей. Первая — «Реформаторы» — начинается главой «Пересоленные реформы». 1646–1648», где говорится не столько о печально знаменитом Соляном бунте, сколько о послуживших его причиной обстоятельствах предыдущих лет. Известное нам со школьной скамьи событие погружено в реальный исторический контекст и выглядит как закономерное следствие едва ли на тот момент оправданной попытки реформировать экономику страны.

Вторая глава «Неудачные деньги и Тринадцатилетняя война. 1654–1662 гг.» посвящена денежному обращению, и опять-таки в контексте общеевропейских событий. В третьей — «День с патриархом Никоном. Новый Иерусалим. 1665 г.» — автор обращается к мемуарным запискам Николааса Корнелиса Витсена, коему довелось посетить главу Русской церкви в его строившейся обители.

Глава под названием «Достижения Великого посла. Андрусово под Смоленском. 1667 г.», раскрывает личность незаурядного политика и государственного деятеля Афанасия Ордина-Нащокина. На его примере, по мнению Савинова, «зримо выступают сильные и слабые стороны русских людей второй половины XVII века, которые обладали волей, пользовались кратковременной властью, предлагали перемены, но не вышли за пределы отдельных опытов».

Название второй части книги — «Подсудимые и колдуны» — звучит несколько неожиданно: так ли уж значимы в истории России XVII века люди, вступавшие в конфликт с законом, тем более чернокнижники, которые с высот XXI столетия воспринимаются нами как лица исторически ничтожные? Оказывается, для изучения феномена, названного учеными 1930-х «ментальностью» или «менталитетом», сведения о некоторых судебных процессах весьма важны. В данном случае имеется в виду коллективное сознание народов, чьи представители проживали в России (Савинов приводит не вполне точные, но в целом убедительные данные: каждый седьмой житель нашей столицы во второй половине XVII века был иностранцем). Автор предлагает читателю удивиться вместе с ним тому, какую эволюцию претерпел национальный характер англичан, считающихся ныне едва ли не самой выдержанной и корректной нацией. Во времена первых царей Романовых нрав британцев был на удивление диким, необузданным...

В главе «Дуэль в Бронной слободе. Москва, 1637 г.» показано, как иноземцы, «московские немцы» (так называли всех не говоривших по-русски иностранцев, то есть «немых») пытались привнести в Россию при царе Михаиле Федоровиче нравы и обычаи тех стран, откуда они происходили. В частности, упоминается дуэль, ставшая у нас позже прерогативой дворян.

Глава «Спор и суд московских англичан. Москва, 1646–1647 г.», повествует о том, как конфликтовавшие между собой «немцы» прибегали к защите российского закона.

Что же касается колдунов, то связанные с ними сюжеты проливают свет на формирование в России индивидуального сознания. Глава «Воровство и колдовство отставного стрельца Офоньки. Москва, 1642–1643 гг.» насыщена драматичными подробностями, собранными с единственной целью: нужно было показать, как маленький человек ценой собственного здоровья и жизни стремился повлиять на глобальные события. Читатель увлеченно проследит за хитросплетениями судебного дела Офоньки, не упуская авторского посыла: в традиционных формах русскому сознанию уже было тесновато, оно рвалось в большой мир, туда, где может развернуться неординарная личность. Разумеется, такие попытки были очень рискованными и чаще оканчивались трагической неудачей, как это произошло в случае с героиней главы «Дело прорицательницы «ворожейки» Дарьицы. 1647 г.».

В третьей части — «Города и горожане» — собраны материалы, касающиеся повседневной жизни русских людей. Александр Савинов принадлежит к тем специалистам, которые считают историю повседневности самым важным материалом для исследования. Это научное направление зародилось сразу в нескольких европейских странах в 1930-е годы, а в России его приверженцами за последние десятилетия стали такие ученые, как Борис Могильницкий, Юрий Поляков, Наталья Пушкарева, Лорина Репина, Александр Сенявский и многие другие.

Анализируя тот или иной эпизод (например, в главе «Злополучная взятка. Устюг Великий, 1648 г.»), Савинов стремится охватить как можно более широкий контекст, показать максимум причинно-следственных связей. В главе «Случай майора Цея или водочный бунт. Коломна, 1653 г.» показано, как «поход против кабаков» сочетался с отчаянными попытками создать национальную армию, отказаться от наемных западноевропейских формирований.

Всегда актуальной проблеме взаимодействия коренных москвичей с пришлыми людьми посвящена глава «В Москву идить деньгу добыть»: приезжие в столице». На основании множества источников автор делает вывод о том, что и в то далекое время Первопрестольная была городом приезжих — такова ее историческая судьба, вечная роль в процессе консолидации земель и народов.

Общественный уклад и ежедневный обиход показаны во всех без исключения главах книги: такова особенность авторского метода Савинова — отображать глобальные исторические проблемы на, казалось бы, второстепенном материале. Особенно насыщена фактами глава «Тихий город при «тишайшем царе». Дмитров подмосковный», где все стороны городской жизни объяснены с точки зрения дьяка Гаврилы Юшкова: этот естественный для научного метода прием словно переносит нас в допетровское время. Далее идет глава с говорящим о себе самой названием — «Моровая язва» в столице и в городах. 1654 г.».

В Приложении к изданию содержатся предметные исторические зарисовки: «Городские мастера в середине XVII в.», «Пожары и строительство царя Федора Алексеевича. Москва, 1681 г.», «Двор на Лубянке для математика Магницкого. Москва, 1703 г.», «Свидания в хмельнике. Тотьма, 1685 г.» и даже «Прогулка по улицам XVII века: исторический сценарий в 3D».

Интересен рассказ «Свидания в хмельнике» — об истории любви, судя по всему, не увенчавшейся свадьбой. Влюбленный подьячий из приказной избы Арефа (Арефка) Малевинский обращался к сестре местного дьякона Анне (Аннице) со страстными посланиями. Несмотря на его просьбы «изодрать» записки, девушка их сохранила, а когда вскрылась правда и брат героини потребовал от Арефки на ней жениться, тот начал увиливать. Результатом этого был судебный процесс с неясным исходом: часть документов, видимо, утрачена или не обнаружена до сих пор.

Читая наполненную историческими подробностями книгу «От столицы до Тотьмы», ловишь себя на мысли: приведенные факты и интерпретации свидетельствуют о тяге людей XVII столетия к чуду, некой высшей правде, справедливости, свершению чего-то более важного, значимого, нежели то, что укладывается в обыденную логику. Подобная страсть была в равной мере свойственна и стрельцу Офоньке, и подьячему Арефке, и самому царю Алексею Михайловичу. Все реформы, которые стремилось провести правительство России, кажется, имели целью мгновенный и чудесный переворот и в сознании, и в социальном существовании — хотя таких слов, надо полагать, русская культура того времени не знала.