Военком шуток не любил

Для особо талантливых – сводный оркестр московского округа Наверное, одним из самых памятных мест для меня (Игоря Воеводина, автора материала – прим. ред.) в ставшем уже неотрывным от судьбы ЮВАО является райвоенкомат, что расположен на Зеленодольской улице. — Слова-то какие!- думал я ранним мартовским утром 1982 года, шагая  сюда с повесткой в руках, – Рай! Зеленый дол! Наверное, и служить буду где-нибудь рядом… Надежды на это были существенные – почти четыре курса МГУ за плечами. Если бы меня не отчислили зимой за три «хвоста», уже летом я бы получил лейтенантские погоны и редкую специальность – «специалист по ведению информационной войны». — Раздевайсь! – неласково грянула женщина неопределенного возраста в очках. — Годен к строевой! – вынесли свой вердикт врачи чуть погодя. Я оделся. И через пять минут предстал перед комиссией. Возглавлял ее грозный военком Осетров. — Вы МГУ закончили? – спросил он и нехорошо прищурился. — Никак нет! Еще бы поучился! – ответил я. — Ты у меня, сынок, поучишься! Ты у меня в отличники выйдешь! Боевой и политической подготовки! Повисла тишина. — Где желаете служить? – вежливо спросила какая-то дама. Общественница, видимо. — В Москве! – четко ответил я. Тишина сгустилась и стала вязкой. — В Москве мест нет! – отрапортовал какой-то капитан. — Есть! – ответил я. – Тут рядом поликлиника Министерства обороны! Так я готов! — К чему готов? – нахмурился Осетров. – От службы косить? — Если нельзя в поликлинику, так чуть дальше – киностудия Минобороны! – не сдавался я. – Так я могу, коли Родина прикажет. Осетров побагровел: — В кино сниматься желаешь, сынок? А лопатой помахать в Забайкалье – не желаешь? — Я в оркестре хочу служить…- использовал запасной аргумент я. – В оркестре-то можно и в Забайкалье. Комиссия глянула на меня с интересом – музыканты в армии всегда ценились. — А на каком инструменте играешь? – поинтересовался тот же флотский. – Есть несколько заявок с флотов. И…- тут он покосился на военкома. – Для особо талантливых или лауреатов чего-бы там ни было – в сводный оркестр московского округа! Я приободрился. — Я, тарищ капитан, как раз талантливый. — Так играешь-то на чем? — Да…Ни на чем. Но я научусь! Времени до мая – вагон! А если отсрочку до осени дадите – так и лауреатом стану! Военком из багрового стал сизым: — Да я тебя, негодяя… Да ты у меня… — Я и дирижировать могу! – закричал я, видя, как рука полковника Осетрова заносится над документами. – Хотите, покажу? Дайте палочку, я исполню!.. Ну, или на крайний случай, — добавил я, видя, как военком Осетров шлепает какую-то печать в розовые бумажки и расписывается в синих, — можно и у вас тут остаться. — Где – тут? – не понял полковник, но от бумажек оторвался. — Да прямо тут, на Зеленодольской ж… В военкомате… Он почернел. — И кем же? – сквозь зубы спросил полковник. — Да хоть кем! Я работы не боюсь! Стенгазеты выпускать, наглядную агитацию! Опять все замолчали. — Надеюсь, вы конкуренции не опасаетесь? – добавил я. – Я в военкомы не мечу… Короче, залобанили меня в Тунгусскую тайгу. В комендантскую роту, в войска, что ныне называются военной полицией. На перевоспитание. Ну, а как я их там перевоспитал – дело другое. Я же был без пяти минут лейтенант… Юго-Восточный курьер июнь 2017 №21 (736)