Артём Волобуев рассказал о съёмках фильма «Злой город»

Актёр дал интервью «Звёздному бульвару»

Недавно на экраны вышла картина «Злой город» об обороне Козельска во время монгольского нашествия на Русь в 1238 году, в которой актёр МХТ Артём Волобуев исполнил одну из главных ролей. О съёмках в кино и о работе в театре он рассказал корреспонденту «ЗБ».

Снимали под Тверью

– Артём, расскажите, где проходили съёмки фильма «Злой город»?

– Снимали под Тверью. Надо отдать должное таланту режиссёра и продюсера Константина Буслова. Для съёмок в чистом поле был выстроен городок с домами, церквушкой, монастырем, большой ярморочной площадью. Обнесли всё частоколом, вырыли ров. К городку подвели от трассы 5-7 километров асфальтовой дороги. Напротив кино-Козельска установили монгольские юрты, построили осадные орудия. Когда я приезжал на съёмки и видел такой вот город, людей в одежде, соответствующей той эпохе, уже и играть ничего не надо было, я целиком погружался в XIII век. Кстати, кольчуги, костюмы, изготавливали вручную, а в массовке участвовало 300-400 человек. Особенно тяжело было тем, кто играл русских солдат: когда по сюжету их убивали, актёрам приходилось в железных кольчугах лежать на снегу при морозе 15-20 градусов. После съёмок такой киногород было бы глупо разрушать. Слышал, что там могут сделать небольшой культурный центр.

– Вы сыграли одну из главных ролей, расскажите о ней.

– Мой герой, богатый русский купец Кудим, попадает в плен к Золотой орде. Он знает монгольский язык. Спасая себя, брата и ещё несколько человек, он предлагает недругам сотрудничество – показывает тайную тропу в не покорившийся Козельск. Объективно, мой герой – отрицательный, но не лишённый мук выбора, совести. Тем интереснее его было играть. Снимали в основном зимой, из-за короткого светового дня работать начинали в 5 утра. Около полутора часов уходило на грим и костюм.

Лошади чуть не отдавили ноги

– В картине немало батальных сцен, во время съёмок вы не пострадали?

– Нет. Но душа в пятки уходила, когда видел, как большая толпа людей на лошадях, в доспехах, с оружием в руках мчится на меня. Готовились к съёмкам очень серьёзно, ездили на ипподром репетировать, ведь кому-то предстояло скакать галопом, поднимать лошадь на дыбы, преодолевать препятствия, сражаться. У меня была задача проще – научиться залезать на лошадь и ездить рысцой. Впрочем, моему герою больше пришлось бегать рядом с лошадьми, и они мне чуть было не отдавили ноги. Вообще с животными пришлось повозиться. В съёмках участвовали ещё и верблюды, а лошади с ними не дружили, могли в любой момент их прогнать, и они не успевали попасть в кадр. 

– А как воссоздавали особенности речи людей XIII века?

– Необычными были некоторые речевые обороты и имена: Кудим, Лютобор, Могута, Ратша. В остальном мы разговаривала на языке, приближённом к современному. А вот монгольский язык с его гортанными звуками давался с трудом. Я порой забывал, что надо произносить – «х» или «ф». На всё вражеское войско у нас было, наверное, всего три настоящих монгола. И они посмеивались, глядя, как актёры пытаются говорить по-монгольски.  Например, вместо вдохновляющей воинов на битву речи, произносили рецепт монгольского супа. Потом на озвучивание в студию Мосфильма приехал человек из посольства Монголии, и мы под его присмотром произносили фразы.

На четыре месяца стал суперзвездой

– Не могу не спросить о сериале «За полчаса до весны», где вы сыграли Владимира Мулявина. Наверное, об этой работе остались яркие воспоминания?

– Фильм снимали в Минске, Солнечногорске, Москве. Появление актёров, игравших «Песняров», воспринималось как чудо. Я почти на четыре месяца стал суперзвездой. Отсвет огромной любви к «Песнярам» попал и на меня. Мне такой любви не заработать, не заслужить. Когда в полном гриме я выходил на съёмочную площадку, надо было видеть, что творилось в Минске. Останавливались и люди, и машины, я реально не мог пройти. Все хотели со мной сфотографироваться, поговорить. Как-то в гостинице спускался на лифте, на 8 этаже он остановился – должна была зайти горничная. Увидев меня, она только и смогла вымолвить: «Господи!», и перекрестилась. Лифт уехал без неё. В Солнечногорске меня окружила группа туристов и не отпускала, а местный житель усиленно меня приглашал в созданный им музей «Песняров».

– После такого успеха что-то изменилось для вас в МХТ, где вы служите?

– До выхода сериала мы разговаривали с художественным руководителем МХТ Константином Хабенским, и он мне сказал: «Старик, ты сейчас сыграешь Мулявина, премьера выстрелит, и твоя популярность взлетит». А потом посмотрел первую серию и говорит: «Ты круто сыграл, всё здорово, но тебя теперь узнают только с таким гримом».

– Что для вас в приоритете: театр или кино?

– Я себя больше театральным червём считаю. Мне нравятся репетиции, процесс общения и обмена энергией с живым залом. Кино для меня чуть менее понятно. Но с удовольствием хожу  на кинопробы, пытаюсь всюду успевать. Однако трудовая книжка лежит всё-таки в театре.

Мечта сбылась

– Как реагирует дочь, когда видит вас на экране?

– Дочке сейчас 5 лет. Иногда, увидев меня по телевизору, подбегает и спрашивает: «Папа, это ты?», и убегает.  Для неё в этом уже нет ничего удивительного. Когда Веронике было года два-три, я сказал Косте Хабенскому, что дочка у меня растёт с его голосом – он же озвучивает «Малышариков». Я спросил, а как твои маленькие дочки реагируют. Он сказал, что они пока теряются, не понимают почему папа здесь и папа там. Сейчас, конечно, это стало привычным.

– Дочь растёт закулисным ребёнком?

– Ни в коем случае. Есть артисты, у которых дети с двух лет на сцене. По моему мнению, это не совсем правильно. Когда что-то просто даётся, происходит расхолаживание, а я с большим уважением отношусь к актёрской профессии.  Но в качестве зрителя мы часто водим Веронику в театр. Пока она занимается в хоре, уже выступала в концертном зале имени Гнесиных, будет выступать в Зарядье.

– А что повлияло на ваш профессиональный выбор?

– Родители по профессии инженеры, но всю жизнь увлекались авторской песней. Дома я всё время слушал их репетиции, бывал на выступлениях. Мне нравились стихи Окуджавы, Городницкого, Галича. Я быстро заучивал тексты, умел в компании смешно рассказывать анекдоты, играл на гитаре.  Мне нравилась выступать, быть в центре внимания, и на тот момент казалось, что быть артистом очень просто. Я не знал тогда, что эта профессия порой требует так себя физически выжимать, что мало не покажется. По настоянию родителей я четыре года отучился в Волгограде в Политехническом институте и понял, что техника вообще не моё. Поступил на театральное отделение Саратовской консерватории, и как-то всё сразу стало получаться. Да и родители, увидев меня в спектакле, сказали: «Убедил». Мама вспоминает: когда я учился классе в седьмом, мы с ней смотрели по телевизору спектакль Московского художественного театра, и я поделился мечтой – стать артистом Московского художественного театра. Здорово, что мечта сбылась.