Тысячи птиц пострадали от разлива мазута в Керченском проливе. Выжить они могут только с помощью волонтеров — мы поговорили с координирующей штаб петербурженкой
В середине декабря в Керченском проливе произошла экологическая катастрофа: потерпели бедствие два советских танкера, перевозивших более девяти тысяч тонн мазута. Из них в море, по официальной версии, попали около четырех тысяч тонн.
Нефтепродукты выбрасывает на берег Краснодарского края, где загрязнено не менее 60 километров береговой линии, а также на побережье аннексированного Крыма. В зоне поражения, по оценкам экологов, оказались от 2 до 10 тысяч птиц.
Уже неделю тысячи волонтеров и специалистов убирают мазут с пляжей и пытаются спасти пострадавших водоплавающих птиц. Петербурженка Дина Юрченко удаленно она координирует волонтерский штаб, а также договаривается о помощи с реабилитационным центрами для животных по всей России.
«Бумага» поговорила с Диной о масштабах катастрофы и о том, как организована работа волонтеров и сколько птиц удастся спасти.
Как началась работа в штабе по спасению птиц
— Расскажите о себе, пожалуйста. Кто вы и чем занимаетесь?
— Я — ветеринарный врач и волонтер по диким животным. Моя специализация — помощь летучим мышам, белкам и мелким млекопитающим. Еще у меня есть опыт работы в зоопарках на различных должностях. Отчасти поэтому я поддерживаю связь с реабилитационными центрами по всей России. У нас единое сообщество тех, кто помогает животным, мы между собой все знакомы и всегда на связи. А еще я представитель Российского биологического общества.
— Чем вы занимаетесь в штабе волонтеров?
— Я, к сожалению, не смогла туда приехать, поэтому работаю удаленно. Случайно попала в общий чат о разливе нефти и увидела, что добровольцы, которые собирают птиц, не знали, как правильно их отмывать. Поэтому мы вместе с сотрудниками реабилитационных центров сделали актуальную инструкцию.
В это же время там, на месте, начали кооперироваться люди, которые решили заняться организацией спасения птиц. Меня, видимо, за активность перекинули в чат организаторов. А дальше уже закрутилось.
Я понимаю, кто из специалистов сможет оказать грамотную ветеринарную помощь птицам, в том числе в других городах. Поэтому я стала неким буфером: контролирую процессы, собираю списки, передаю информацию о том, кто приедет и кому нужно жилье. Стараюсь сделать так, чтобы специалистов и волонтеров обеспечили всем необходимым. Кроме этого, мне многие люди звонят и спрашивают, какая нужна гуманитарка для птиц.
— Сколько примерно времени вы на это тратите?
— Я бы сказала, что [работаю] круглосуточно, с перерывами на небольшой сон. Уже пятые сутки у нас идет непрерывная работа. Врач из Анапы, которая первой оказалась на месте, эти дни практически не спала — всё лечение было на ней. Сейчас приезжает подмога, стало чуть-чуть полегче.
— Почему вы решили заняться координацией волонтеров?
— Это просто веление сердца. Я понимаю, что нужны специалисты, которые смогут помочь птицам. Это большая катастрофа, нужно спасать животных. И механизм работы в таких обстоятельствах требует оперативного запуска грамотных инструкций, которым будут следовать сотни добровольцев.
Если люди будут просто отмывать птиц и сразу их выпускать, то эти птицы будут гибнуть. Естественно, население не знает, какие для птиц последствия отравления мазутом, а значит, не знает, как действовать. Поэтому у многих был порыв помыть птиц и выпустить их сразу или подержать немного в сарае и выпустить, когда не будет такого обилия мазута.
Мне важно не оставаться в стороне, и нужно это дело хотя бы довести до какого-то устойчивого уровня, когда все специалисты будут на месте и будут сами там координироваться полностью.
Хочется, чтобы большая часть птиц смогла вернуться в природу. Нужно, чтобы мы сохранилось биоразнообразие. Мы, люди, сильно портим природу. Вот происходят промышленные катастрофы — это не естественный отбор, это антропогенные факторы. Они, в том числе, приводят к шестому массовому вымиранию видов. Я хочу хотя бы немного замедлить этот процесс.
Как волонтеры спасают и выхаживают птиц
— Сколько птиц через вас уже прошло и сколько из них удалось спасти?
— На вечер 20 декабря около трехсот птиц уже прошло точно. По спасенным точную статистику мы пока не публикуем — это закрытая информация. Но все это мы передаем в государственные службы. В целом, у нас положительная динамика. Из тех птиц, которым мы оказываем помощь, гибнут буквально единицы — те, кто были в очень тяжелом состоянии. Думаю, пока меньше десятка погибших.
— В чем особенность спасения диких птиц?
— Чем быстрее они окажутся у ветеринаров, тем лучше. Во-первых, птицу нужно правильно и быстро отмывать. Помимо интоксикации мазутом, у птицы могут быть ожоги кожи, страдают глаза. Поэтому нужно быстро удалить мазут с кожи и оперения. Птицам нужны определенные препараты, в том числе для печени, и сорбенты.
У птицы, даже если мы ее отмыли, уже запущен процесс отравления, и страдают внутренние органы. В этот момент должна начаться грамотная поддержка и ветеринарное лечение. Важно правильно обеспечить содержание птицы, потому что после того, как она попала в мазут, ее перо теряет свои свойства и не согревает. Поэтому птица может быстро переохладиться и погибнуть.
Птиц нужно правильно размещать, правильно греть, греть между подходами к мытью, потому что не всегда получается быстро и оперативно смыть всё. Мы моем только в теплых помещениях. И мы всем рекомендуем волонтерам и местным жителям не отмывать птиц на пляжах.
— Как долго будут восстанавливаться птицы?
— В легких случаях жировой слой на перьях может восстанавливаться до 5 дней. Если перо сильно испорчено, то птице необходимо полностью перелинять. А линька, в основном, происходит дважды в год, это сезонное мероприятие. Иногда птицу придется держать в неволе до следующей линьки. В природе у птицы должно быть идеальное перо, иначе у нее значительно снижаются шансы выжить.
— Иначе говоря, некоторые птицы останутся у вас до весны?
— Ну, до какого-то выпуска, да, останутся в реабилитационных центрах. Это будет понятно, когда мы сможем хотя бы немного оценить их состояние. Первые дни самые критичные, и сейчас можно давать только осторожные прогнозы. Мы не можем гарантировать, кто у нас действительно выживет, а кто нет, но пока динамика хорошая.
— Сколько птиц вы сможете принять сейчас и сколько птиц смогут принять реабилитационные центры? Какой потенциал спасения есть?
— Мы принимаем столько птиц, сколько прибывает с волонтерами. Мы не можем просто отказывать, потому что альтернативы спасения у птиц нет. Мы не можем сказать: стоп, больше никого не примем, помощь не окажем. И я надеюсь, что до такого состояния мы не дойдем.
На какой-то определенный промежуток времени у нас хватит ресурсов. Поэтому несколько сотен птиц получится принять. По реабилитационным центрам я не могу дать точной информации, но они тоже смогут принять довольно много птиц. Это не бесконечные ресурсы, но несколько сотен точно.
— Сотен, не тысяч?
— Их уже несколько сотен как минимум. К тысячи мы еще не подобрались. Я вам говорю самые аккуратные цифры.
Как власти помогают волонтерам
— Как организован процесс на месте? Я слышал, что государственный штаб больше занимается уборкой мазута, а волонтеры — помощью птицам.
— Не совсем так. У нас есть штаб, который сделали волонтеры и разные неравнодушные специалисты. Государство во всем содействует. Местная администрация в Анапе сильно поддержала: они сразу дали нам помещения, и, в общем-то, благодаря их содействию весь процесс начал набирать обороты.
У нас есть определенное количество организаторов, есть склад для гуманитарной помощи. Отдельно есть штаб, где люди занимаются не птицами, а всей остальной огромной работой, в том числе коммуникацией с властями.
Сейчас у нас есть первичный пункт приема птиц, куда их свозят, отмывают и оказывают им первую помощь. Пернатых оставляют для дальнейшей стабилизации, чтобы затем можно было перевозить дальше. Сейчас птиц нельзя везти в реабилитационные центры — они просто не доедут. В Анапе сейчас уже находится большая часть наших ветеринарных врачей.
— Я видел в пабликах и СМИ, что местное население не очень довольно действиями властей. Как именно они вам помогают сейчас?
— Я могу сказать только о том, как они помогают нам. Администрация сразу к нам прислушалась. Если нам нужно помещение, нам его выделяют. Если помещение нам не подходит, то находят другое. Власти помогают с размещением специалистов и волонтеров. Они еще организовали вывоз грязной и мазутной воды для правильной утилизации. Ну и как минимум они нам не препятствуют.
Понятно, что в первые дни не всё мгновенно происходило, но постепенно всё налаживается. Идет огласка и, конечно же, поддержка.
— Сколько человек сейчас заняты в спасении птиц на месте и не только?
— Я не могу назвать точное количество. У нас идет поток людей, сменяющих друг друга, которые помогают отмывать птиц, раздавать лекарства под контролем врача, ухаживать за птицами, кормить их, убирать помещения. Это поток людей.
Сейчас есть специалисты из реабилитационных центров, которые помогают наладить работу ветеринаров. На вечер 20 декабря у нас было два основных врача, плюс помощники, а также приезжают ветеринарные врачи, которые обычно не работают с птицами. Они работают под руководством наших врачей. Но это тоже люди, которые приехали-уехали — им тоже нужно отдыхать.
Если говорить о специалистах, то их несколько десятков, включая тех, кто находится в пути. Плюс все, кто им помогает — это уже действительно больше сотни активистов. В уходе за птицами число волонтеров скоро приблизится к трем сотням
На пляжах вообще работают тысячи людей. Они не только мазут убирают. Есть люди, которые нашли птицу и, естественно, довезли или отправили ее нам. Есть люди, которые мониторят прибрежные зоны, чтобы искать точки, где мазут попал на берег. В ликвидации последствий участвует уже, как я думаю, больше 6000 человек.
— Расскажите, как можно вам помочь — удаленно и на месте?
— Самая актуальная помощь — это работа на пляжах. Сбор птиц, доставка в наш
центр. Мы стараемся публиковать и прикреплять актуальные списки гуманитарной помощи, которая нам нужна, потому что помощи везут очень много, и мы стараемся писать, если что-то заканчивается.
Финансовый сбор у нас тоже шел, но пока мы его закрыли — сейчас денег достаточно. Дальше будем понимать, что нам еще нужно.