Гибель государства

Властитель страны (хозяин, царь, диктатор — всё равно) объявляет себя богом. Подданные не протестуют, внешне они вроде бы на всё согласны. Возможно, они молча думают: бессмертен ли царь? ибо бог должен быть бессмертен. Но кого интересует, о чём молча думают рабы? — может, они вообще не думают. А потом вдруг — бац! — погибает царь, а вместе с ним и всё Ассирийское царство. «Ни один камень не напомнит о Вавилоне!» — пророчествует первосвященник в опере Верди «Набукко». Первосвященник побеждённой и, казалось, навсегда уничтоженной страны. Но ведь сбылось. Исчез Вавилон, великий город, будто и не существовал на свете. 1 февраля в Казани премьерой «Набукко» открылся 36-й Шаляпинский оперный фестиваль. Человек слушает Верди, и мысли выходят из-под контроля. Мощь постановки невероятна. Тебя отрывают от земли, уносят вверх, и оттуда, с высоты, из космоса видишь гигантскую историю. Минувшее проходит пред тобою. Видишь гибель народов и царств... А когда спектакль кончается, когда смолкает долгая стоячая овация, то совсем не сразу вспомнишь главную битву наших дней — Олимпиаду и допинг. И эта раздутая до неба сегодняшняя проблема приобретает натуральный муравьиный масштаб. Слушаешь Верди и улетаешь! Кто не испытал этого улёта, тот вряд ли верит, что такое бывает. А где его испытаешь? Дома, на кухне, жуя и поглядывая в телевизор? То жена о чём-то бурчит, то сосед припрётся. Даже в кино, даже на хорошем фильме рядом окажется парочка с ведром попкорна… Только в театре. Конечно, доказать это нельзя (так же, как атеисту никто не докажет существование Бога). Но косвенные данные в наличии. Если люди платят кучу денег за билет, за право три часа смотреть на сцену, — значит, надеются что-то получить. Что? Если опера Верди идёт почти двести лет, то сюжет известен, ничего нового не узнаешь. «Гамлет» идёт четыреста лет, «Эдип» — две с половиной тысячи лет. Сюжеты известны, тексты в книгах — читай бесплатно. Значит, идут за восторгом. Но если человек пойдёт в театр — нет никакой гарантии, что он испытает этот восторг. Во-первых, есть глухие, их ничем не проймёшь; видят великое, пожимают плечами и повторяют своё тупое «ну и что?». Сложно представить себе, что Собакевич испытает восторг, даже если его затащат в театр и дадут билет даром. Во-вторых, что хуже: по-настоящему удачных спектаклей — один из ста, гениальный — один из тысячи. Это ужасная арифметика. Она означает, что у человека, который всё же пошёл в театр, очень мало шансов испытать восторг. Хорошо, если получит хотя бы удовольствие. Но ведь полно убожества и дряни. Наткнувшись, человек отворачивается навсегда. Он сходил в театр, испытал скуку и отвращение, — «больше меня туда не затащите». Он всё понял. Эти приключения описал Максим Горький. Наслушавшись восторженных рассказов умирающего Сокола о полётах в небо, Уж решил испытать эту радость и подпрыгнул. В кольцо свернувшись, он прянул в воздух. Рождённый ползать — летать не может!.. Забыв об этом, он пал на камни, но не убился, а рассмеялся: — Так вот в чём прелесть полётов в небо! Там только пусто. Там много света, Но нет там пищи и нет опоры живому телу. Смешные птицы! Но не обманут теперь уж больше меня их речи! Так и с операми. Гениальных мало. Вот и ставят Верди уже скоро двести лет. Но ведь и Верди не даёт гарантии. Он всего лишь даёт шанс. Но любая фальшь, любая случайность может погубить впечатление. Однако если повезёт — вы запомните этот вечер на всю жизнь. Талантливый спектакль оправдает все предыдущие неудачи. А что таких спектаклей мало — не удивляйтесь. На самом деле их даже очень много для нашего грешного мира. Футболистов миллион, а Месси один, и Роналдо один. И Пеле помнят недаром, ибо такие дарят восторг, а большинство — скуку и отвращение. Как вы видите мир? На этот детский вопрос много ответов. Самый простой: «глазами» или «в окно». Но в вопросе есть и более важный смысл: как вы понимаете мир? что думаете о нём? Смотрим на одно и то же, но каждый видит своё. На сцене опера Верди, а в зале публика, разные люди. Певица слушает совершенно иначе, чем ты; ей интересно, взяла ли соперница верхнюю ноту. Художник почти не слышит, что там поют, он видит костюмы, свет, декорацию... А галерный раб (журналист) видит жуткую борьбу за трон и жуткую власть идеологии. Мы невольно думаем о своём, когда слушаем. Но ведь и Верди, когда писал, думал о своём — о своей Италии, о Европе, которая долго приходила в себя после Наполеоновских войн. В опере Верди царь ассирийцев Набукко сошёл с ума и объявил себя богом. Богом для всех народов: и для своего, которым он повелевает, и для израильского, который он завоевал. Слушайте меня! Есть только один бог — это ваш царь! Кланяйтесь мне до земли! Восхваляйте меня, вашего бога! Он думал, что завоевал навсегда, но, как мы знаем, дело кончилось иначе. Точнее: оно ещё совсем не кончилось. В смысле: конец света ещё не наступил. В СССР не ставили «Набукко». Это очень интересно и даже смешно: опера, прославившая молодого Верди, первая его опера, которая имела бешеный успех в Европе, опера первой половины ХIХ века не шла в СССР во второй половине ХХ века по идеологическим причинам, к которым, возможно, примешивались зоологические. Самое знаменитое место в «Набукко» Верди — хор пленных иудеев. Поскольку дело происходит в Казани, хор пленных иудеев поёт хор татар. Неисповедимы пути твои, Господи, как бы кто тебя ни называл. С хором и оркестром Татарского академического театра оперы и балета поют солисты: главные партии исполняют артисты из Национальной оперы Украины, один из Белоруссии, двое из Мариинки и одна из Красноярска. Если бы не солист из Германии, следовало бы сказать, что главные партии поют артисты Советского Союза. Автор оперы — Верди (Италия), режиссёр Майзель (США), дирижёр Романи (Италия), художник Герасименко (Москва). Невольно в глаза бросается разница: мир политики и политизированного спорта и — мир искусства. Сейчас самые враждующие страны — США, Украина, Россия, а на сцене безупречный высокий союз. И потрясающе звучит пророчество первосвященника в исполнении Сергея Ковнира (Киев): Грядущее вижу во тьме... Ни один камень не напомнит о Вавилоне. Отдельная благодарность художнику Виктору Герасименко. Костюмы и декорацию вы видите на фото, но не видите, как конструкция трансформируется во время спектакля… А самый впечатляющий момент, когда внезапно с жутким грохотом рушится гигантский каменный идол жестокого языческого божества, предвещая неизбежный крах жестокого мира. Слушаешь оперу Верди как человек. А потом возвращаешься в себя. А кто ты? Винтик. Пусть ты винтик не государственной идеологии, не воровства из бюджета, не винтик власти, но ты винтик суеты. Подумай: 60 миллионов в год покидают эту суету, исчезают с планеты Земля, в том числе успешные, богатые. 60 миллионов в год — столько же, сколько погибло за 6 лет Второй мировой войны. Друг-читатель, что ты помнишь про Олимпиаду-80, если вообще что-то помнишь? Только то, что Америка её бойкотировала. Что ты помнишь про Олимпиаду-84, если помнишь что-нибудь? Только то, что мы её бойкотировали. Конечно, профессиональный музыкант получает гораздо больше, чем простой зритель. Но огорчаться не стоит. Зато простого не травмируют мелкие погрешности, он их не слышит. И зачем ему знать про меццо-сопрано и до-диез, когда потрясение не требует музыкальной грамоты. (Ниже вы прочтёте отзывы двух высочайших профессионалов, слушавших премьеру. ) Два дня подряд шла опера «Набукко» — премьера, которая открыла ХХХVI Шаляпинский фестиваль в Казани. Два дня подряд по тысяче зрителей, и ни одного свободного места. Такому аншлагу театр, конечно, радуется. Но как подумаешь, что остальные 144 миллиона граждан России туда не попали и не попадут... Александр Минкин Владимир ВАСИЛЬЕВ (народный артист СССР, один из величайших танцовщиков мира). «Среди величественной горы творений Джузеппе Верди опера «Набукко» находится в самом основании, в предгорье. Она далеко не лучшая для меня из созданного им. Спектакли, которые я видел в самых разных театрах, никогда не потрясали моё воображение. Вдобавок я опасался, что в Казанском театре режиссёр (чтобы преодолеть статичность оперы) решит её «осовременить», или что хуже — перевернёт сюжет с ног на голову; что-то сократит или добавит в музыке. Сделает нечто шокирующее зрителей, которые, на мой взгляд, сегодня привыкли ко всему. Слава Богу, режиссёр Ефим Майзель очень достойно представил либретто, музыку, исполнителей и художника. Получился спектакль, в котором всё гармонирует друг с другом. Сценическое оформление, костюмы и мизансцены образны и красочны. Хор — лучшее проявление музыкальных кусков в этой опере — оказался настоящим героем истории. Пожалуй, сегодня хор Казанской оперы не уступает хору Большого». Алексей РЫБНИКОВ (народный артист России, композитор). «Хоровые регистры очень коварная вещь. Казалось бы, на волосок более резкие, чем надо, сопрано, или чуть менее выразительная группа теноров могут нарушить общий баланс; и вот уже нет того восторга и мурашек по коже, которые так ценят меломаны. В этом смысле хор Казанского театра почти совершенство. Голоса всех групп хора, насыщенные, сочные (я уверен, что каждый из артистов хора мог бы быть солистом), сливаются в единый идеально сбалансированный инструмент, который во всех нюансах от тишайшего пианиссимо в знаменитом хоре «Vai pensiero» до мощных кульминационных аккордов заставляет слушателей буквально замирать от восторга и от ощущения, что соприкасаешься с действительно великим искусством. Удивительная акустика театра даёт оркестру возможность звучать полновесными яркими tutti, а в тех местах, где партитура «прозрачна», каждый инструмент слышен как бы под микроскопом. Слышны все нюансы исполнительских штрихов каждого музыканта. Музыканты оркестра театра играют не просто хорошо, они играют безупречно. Дирижёр Стефано Романи купается в музыке своего великого соотечественника. Он внутренне пропевает вместе с великолепными солистами всю оперу; кажется, что его безмолвное пение слышат все: и хор, и оркестр, и солисты. Именно поэтому спектакль становится единым действом, производящим незабываемое, потрясающее впечатление на публику».