В церковной ограде на севере Казахстана…
Во многих крупных сёлах и станицах в бывшей Российской империи были построены деревянные и каменные храмы. Некоторые из них являли собой настоящие памятники архитектурного зодчества и по сей день удивляют наших современников своими формами. У них, как и у людей, их посещавших, оказалась разная судьба – большая часть их была подчистую снесена, стены других церквей добивают ветер и дождь, и лишь единицы попали под реставрацию, радуя прихожан своими куполами. Так или иначе, у стен всех церквей с момента их освящения располагались погосты – церковные кладбища. От них не осталось ничего, но они имеют свою собственную историю и исследовательская работа в этом направлении очень интересна. Предлагаю читателю погрузиться в собственный увлекательный поиск, используя мой опыт.
Ответ на вопрос, когда было положено начало формированию церковного погоста у стен храма во имя Казанской Божией Матери в Пресногорьковке, я начал заниматься в конце 80-х годов прошлого века. За прошедшие десятилетия мне удалось найти совсем немного сведений по проблеме. В идеале требовалось получить полный список людей, похороненных в церковной ограде с 1805-го по 1920-е годы. Если бы к списку удалось приложить найденные фотографии, то задачу можно было бы считать решённой.
До постройки храма, всю вторую половину XVIII века от начала основания крепости Пресногорьковской(13 июля ст. стиля 1752 года), службы на походном антиминсе проводились полковыми священниками (Азовский драгунский полк — Николай Одинцов, Герасим Родионов). Построенная на восточном валу четырехугольной крепости (1752-1765 гг. Располагалась на месте нынешнего цеха по разливу питьевой воды) небольшая часовня в полной мере не отвечала духовным запросам поселенцев, поэтому в начале 70-х годов была раскатана и на её месте возникла деревянная церквушка, вокруг которой, в «степной стороне», проводились захоронения. Так, на этом погосте в 1772 году упокоился комендант крепости Михайла Зайцов. После перестройки крепости в 1765-85 годах, в восточной её части стала активно формироваться слобода. Кладбище было заброшено. Хоронить стали в отведённом у озера Горького месте и у храма, выстроенного в центре нового земляного крепостного восьмиугольника. Таких крепостей по линии было возведено семь и по указу генерала И.фон Шпрингера в центре каждой планировалось построить храм.
Изученные метрические книги (1805, 1829,1830-31,1835,1881-1903, 1913 гг, раздел «Умершие») дали много интересного, но не ответили на вопрос – когда появились первые захоронения у каменной церкви и кто «имел право» быть похороненным именно здесь. В 1805 году храм был освящен и священник Василий Серебряников писал в графе « с покаянием или без оного» — «со отпеванием погребена». Только в этом году « в полковом приходе померло мужеска пола 38, женскаго 37, обоего 75 человек».
В последующие годы священники писали: « на приходском кладбище», «на отведенном кладбище», а в 1913 году о. Василий Преображенский отмечал – «на местных кладбищах».
Приход был велик до тех времён, пока в соседних сёлах не были построены церкви и молитвенные дома. В метрических книгах XIX века встречаются названия станиц и переселенческих сёл Петропавловского уезда: Кабанья, Камышловская, Починная, Песчаная, Крутоярская, Пресноредутская, Богоявленская, Алабужская, Башкирское, Воскресенское, Хлупово, Пищальное, Половинное, Чащевитая, Макарьевское, Казанское, Евгеньевка, Пилкино.
Так, в МК от 1901 года 3 ноября отмечено отпевание моей прабабушки Екатерины Васильевны, умершей от воспаления лёгких в возрасте 46 лет. Прадед Руф Григорьевич Винниченко похоронил её в Макарьевке, за полста верст от места отпевания.
Список болезней, от которых тогда уходили «долиной смертной тени» (Пс.22:4) был недлинным, диагнозы был короткими: от худобы, поноса, родимца, оспы, чахотки и тифа, от опухоли, удушья, горячки, слабости, рвоты, коклюша, родов и старости. Последний диагноз ставился после достижения шестидесяти лет, встречались и дожившие до 80 — 90 летнего возраста. Очень высокой была детская смертность.
По воспоминаниям старожилов (Ульянов Г.М., Ермолаев Ю.Ф.,Демченко М.Я.) в конце сороковых годов церковное кладбище было окружено кованой оградой на невысокой кирпичной кладке. Могилы накрыты чугунными плитами Кашлинского литья разных размеров. Стояли три памятника. Как выглядели и кому были поставлены памятники – мне установить не удалось. Разбитые после погрома церкви чугунные плиты долгое время валялись по огородам и использовались в быту. Сам погост был утрачен – по нему пролегла дорога.
Одна из плит, расколотая надвое, в 1972 году была передана в Кустанайский областной краеведческий музей ветераном войны Трофимом Ефимовичем Чирковым (1916 — 1975). Под ней был захоронен генерал де Сент-Лоран.
О передаче плиты свидетельствует документ — письмо ветерану директора музея. Плитой и личностью похороненного заинтересовался доктор исторических наук М.О.Абсеметов (Астана). В декабре 2020 года работники музея по его просьбе перерыли все фонды, но плиту так и не обнаружили. Возможно, она была утеряна во время нескольких переездов музея из одного здания в другие, либо утрачена с обычной формулировкой: «не представляет исторической ценности». В лучшем случае плита пылится где-то в тёмных запасниках музея, а в худшем – сдана на металл.
Личность де Сент-Лорана, прах которого до сего времени покоится в церковной ограде, весьма примечательна.
Он служил начальником Омского областного управления и был дивизионным командиром. На плите хорошо читался текст « здесь покоится прах усопшаго генерал – лейтенанта и кавалера Василья Ивановича де Сент – Лорана, родившегося в 1772 году декабря 3 дня, вступил в службу в 1787 году июня 30 дня и умершаго на 63 году 1835 года июня 8 в 7 часов пополуночи». Странно, что запись об отпевании и погребении в метрической книге Богородице-Казанской церкви за 1835 год отсутствует. Ближайших храмов, кроме церкви станицы Пресновской, не было и в помине. Даже если его отпели в дороге, запись о смерти должна существовать. Вряд ли тот, кто изготовил плиту, перепутал год смерти генерала, хотя кто знает?
Просмотрел метрики ближайших к дате лет. И ничего…
О генерале известно, что в 1815-16 годах он служил командиром Пензенского пехотного полка. 4 января 1827 года вступил в должность начальника огромной Омской области. При назначении, будучи старым воякой суворовской выучки, он заявил императору, что « в делах административных и гражданских не сведущ». Однако назначение все же состоялось. В Омске, тогдашней столице Сибири, генерал стремился приблизить к себе опытных чиновников, в том числе ссыльного декабриста С.М.Семенова. Де Сент-Лорану, плохо знающему степные обычаи и традиции казахского народа, приходилось часто бывать во внешних округах, устанавливать личные доверительные связи с богатыми султанами. Его стараниями 9 марта 1833 года по решению Сибирского комитета были открыты два внешних округа: Баян-Аульский и Уч-Булакский, а 29 мая 1834 года – Аман-Карагайский. Эти действия вызвали сопротивление казахских родов — на де Сент-Лорана пришла бумага в Петербург, что престарелый генерал не справляется с делами и неплохо бы вместо него назначить председателя областного правления И.Д.Талызина. Во время «обозрения внешних округов» В.И. де Сент-Лоран простудился и умер. Семья после его кончины оказалась «в сильно стесненных обстоятельствах». Декабрист Розен, отбывавший ссылку в Кургане, пишет о встрече с дочерью и вдовой умершего генерала, и характеризует их превосходно. Существует по крайней мере два источника, свидетельствующие о нахождении могилы генерала именно в станице Пресногорьковской: об этом сказано в Путеводителе по Пресно — Горькой линии (1891 год) и в 18 томе под редакцией П.Семенова-Тян-Шанского «Россия. Полное собрание нашего Отечества. Киргизский край», изданном в Петербурге в 1903 году. В путеводителе о храме сказано: «Одна из лучших церквей во всём войске, как по изяществу архитектуры иконостасов, так и по богатству риз. Средствами общества в церкви водружена икона работы Хлебникова в память чудесного события 17 октября 1888 года» ( речь идёт о спасении императорской семьи во время крушения поезда – прим. С.В).
Отдельно стоит сказать о командире 1-го полка, атамане Сибирского войска Федоре Карповиче Набокове. По его инициативе в 1813 году было открыто войсковое училище в Омске, ставшее впоследствии Сибирским кадетским корпусом. Первоначально в нём обучалось 25 воспитанников.
В метрической книге Пресногорьковской церкви за 1831 год я прочёл: «17 августа Аманкарагайского отряда начальник, подполковник Федор Карпов Набоков, умер от лихорадки, 62 года, исповедан, причащен и погребен священником приходским в Аман-карагайском отряде Гавриилом Андреевичем Нассоновым».
Эта запись заставила меня по иному рассмотреть версию захоронения атамана в Пресногорьковской крепости, которую я изложил в книге «Живая старина Пресногорьковской линии». Долгое время я полагал, что тело подполковника было привезено из Аманкарагайского приказа казаками в Пресногорьковскую крепость по тракту вдоль правого берега реки Убаган, через пикеты Таволжанский, Ершовский, Улукульский, Сибирский и предано земле у стен церкви сразу после кончины Набокова. Небольшое расстояние — около ста километров на юг по Убаганскому тракту – подтверждало мой вывод. Была и запись в одном из документов Омского архива, согласно которой эта версия подтверждалась.
Первое сомнение появилось, когда мне попала карта летних кочёвок, выполненная Чоканом Валихановым в 1852 году – на его акварели обозначена могила Набокова.
Находка записи в МК и акварель заставили меня задуматься о другом месте захоронения. В описании реки Убагана от 1892 года автор пишет: «На среднем из этих холмов, обрывисто подмытом с северо-западной стороны, теперь уже сухого, озера Талы, находился пикет Аманкарагайский. В расстоянии 450 саженей от этого места расположено русское кладбище, между могилами которого виднеется памятник полковника Набокова, бывшаго начальника того казачьего отряда, который в числе 200 человек при полевом орудии был послан в 1807 году…».
Вскоре удалось отыскать карту Кушмурунской волости 1912 года — на ней между двумя озёрами обозначен крест и подписано «Могила Набокова». Последним доводом в пользу версии захоронения подполковника служит то, что в августе в храме служил Алексей Дмитриевич Пономарев, а Гавриил Андреевич Нассонов находился в Аманкарагайском пикете, где совершил обряд отпевания и присутствовал при погребении. 18 августа он уже служил в Пресногорьковской.
В 1993 году бабушка Зенепрецова рассказала мне историю о том, как её отец Василий Томский копал могилу для священника. Оказалось, что в церковной ограде был похоронен Яков Николаевич Киселёв(1864-1901), уроженец поселка Новоникольский Петропавловского уезда. В 1885 году он окончил Тобольскую духовную семинарию. 24 августа 1886 года Яков венчался с учительницей Бронниковского сельского училища Александрой Александровной Тюшевой в Введенской церкви г. Тобольска. Через три недели, 14 сентября, его рукоположил в сан священника епископ Тобольский и Сибирский Авраамий. С 30 декабря 1891 года, до своей кончины, он служил священником в храме станицы Пресногорьковской. «За усердную и полезную службу» был награжден правом ношения фиолетовой скуфьи.
В метрической книге церкви читаем запись: 5 декабря 1901 года, священник Тарского уезда Яков Николаев сын Киселев скончался в возрасте 39 лет от крупозного воспаления легких, исповедал священник Александр Соколов, освидетельствовал медфельдшер ветеринарный врач 7 участка А.П.Шехтер, похоронен в церковной ограде».
«Омские епархиальные ведомости» писали , что в октябре 1914 года умер священник на диаконовской вакансии Пресногорьковской Богородице-Казанской церкви Симеон Игнатьевич Коледа, 55 лет , от рака. Вероятно, он был похоронен у храма.
В некрологе Омского войскового еженедельника «Иртыш» за апрель 1919 года сказано, что генерал Иван Яковлевич Нарбут умер 7 апреля и похоронен в станице Пресногорьковской Петропавловского уезда.
Родился 4 мая 1851 года в Витебской губернии, в семье потомственного дворянина. После окончания Павловского военного училища в 1870 году получил первое офицерское звание. В составе Туркестанской армии воевал в среднеазиатских ханствах. С 1895 по 1908 год служил командиром 2-го Сибирского казачьего полка, дислоцированного на границе с Китаем. После отставки проживал в станице Пресногорьковской. В 1916 году вернулся в Джаркент (ныне г. Пржевальск), где был почётным мировым судьей. Есть сведения о том, что перед революцией Нарбут служил начальником Асхабадского гарнизона. Будучи в белых войсках Восточного фронта и в апреле 1919 года оказался в Пресногорьковской. О его службе и судьбе я написал очерк «Тайна старого генерала»(Петропавловск. ньюс).
На одной из чугунных плит обозначена надпись « …Почившего младенца дочери дворянина Нины Борисовны Бедриной, умершей 6 января 1907 года, прожившей на сём свете 4 года. Господи, прими дух ёя с миром»
Её дед, Фёдор Бедрин получил дворянство в 1843 году за подавление крестьянских выступлений в Курганском уезде, направленных против реформ П.Д. Киселева. Сотня Бедрина навела порядок в центре волновавшихся селений – селе Чернавском и по всему правобережью Тобола, вплоть до Кургана. Его сын Борис оставил о себе плохую память в годы крестьянского восстания 1921 года — лютовал против «своего же рода – племени» (так написала мне свидетельница), командовал сотней в отряде Дмитрия Ковалёва. Уехал подальше от Пресногорьковки, работал начальником почты под Петропавловском. Был арестован и расстрелян в 1937 году.
Еще одна расколотая плита, найденная несколько лет тому назад Владимиром Виниченко, во время строительства врачебной амбулатории, свидетельствует о том, что под ней покоился человек, оплативший или выковавший железную ограду церкви. В нижней половине плиты: «Феодора…умершаго 1914(?) прожившего на сём свете 75 лет 5 месяцев. Он же построил сию церковную ограду на собственные средства 1911 года».
До 1912 года храм и кладбище было обнесено ветхим деревянным забором, на столбах которого покоились тяжелые железные шары. Пролёты забора кочевали по всему селу – часть их была сдана в металлолом, несколько пролётов долгое время окружали райком партии (детсад «Елочка»), стояли на улице Береговой у дома Шороховой. Несколько из них сейчас отреставрированы и находятся у почты и у частных домов.
К сожалению, фамилии этого спонсора выяснить не удалось.
Было ещё несколько находок на старом кладбище у северной стены церкви. Последнее захоронение, случайно поднятое нами в алтаре ещё в 90-м году, принадлежит особо почитаемому прихожанину — жертвователю или настоятелю. В зимней части храма. В двух метрах от современного входа, во время сооружения смотровой ямы для пожарной машины, также было найдено захоронение неизвестного. Новая ограда, поставленная в 2005 году, довольного точно повторяет контуры старой. Полагаю лишь, что забор с северной стороны храма располагался на десяток метров ближе к современному зданию школы
Таким образом, удалось документально подтвердить, что на церковном кладбище хоронили исключительно священников, генералов, дворян и их детей. Впрочем, погребения у стен церкви строго регламентировались уставами.
«…При церквах, находящихся в селениях, но не в самих церквах, дозволяется погребать тела местных протоиереев и священников, честно и беспорочно проходивших своё служение и христиански скончавшись» (Указ священного Синода от 12 апреля 1833 года). Указ допускал погребение прочих лиц «сколько можно реже и не иначе как по особому распоряжению архиерея и по самым уважительным причинам», например « в благодарность создавшему храм своим иждивением или обеспечившему содержание притча и притом имевшему житие благозаконное и кончину непостыдную» (Определение Священного Синода от 25 августа 1882 года). В законе от 8 декабря 1903 года говорится: «на каждый случай погребения в церковной ограде, как мирян, так и священнослужителей надлежит обязательно испрашивать разрешение местной гражданской власти и Епархиального начальства» (ист.: Оренбургские Епархиальные ведомости от 19 июля 1912 года №28-29).
Надеюсь, что у каждого забытого церковного погоста найдется свой историк, сохранивший память о некогда живших здесь людях.
«Ищите, и найдёте. Стучите и отворят вам…».(Мф.7:7)