«Не пойму, как остался жив». Защитник Брестской крепости о первом дне войны
Год назад, 3 сентября 2020 года, коллектив ГУ «Мемориальный комплекс «Брестская крепость-герой» с прискорбием сообщил о смерти на 101-м году жизни участника обороны Брестской крепости Ришата Салиховича Исмагилова.
В 2019 году Ришату Исмагилову, одному из трех оставшихся в живых защитников Брестской крепости, исполнилось 99 лет. Последним ушел в апреле 2021 года Пётр Котельников, умер в Москве на 92-м году жизни. На сегодняшний день не осталось больше никого...
Он провел на войне всего несколько дней. Самых первых, самых страшных дней, когда солдаты не просто смотрели смерти в лицо, они были в ее руках. Ему удалось вырваться. Как удалось, накануне Дня Победы Ришат Исмагилов рассказал в интервью «АиФ-Башкортостан». Давайте с этими воспоминаниями познакомимся.
ДОСЬЕ
«Отстреливались в нижнем белье»
Алексей Шушпанов, «АиФ-Башкортостан»: Ришат Салихович, как из башкирской глубинки вы попали на западную границу СССР?
Ришат Исмагилов: Родился в 1920 году в деревне Нимислярово Нуримановского района Башкирии. Семью раскулачили, имущество отобрали, мать с детьми осталась на улице. Окончил семилетку, где меня часто травили как «сына кулака». Потом была учёба в Кушнаренковском педучилище, Башкирском учительском институте. По распределению отправился в Агардинскую среднюю школу Благоварского района, а 15 октября 1940 года был призван в ряды Красной Армии.
Служил в роте связи, радистом 455-го стрелкового полка 42–й стрелковой дивизии, находящейся в Брестской крепости.
- Хорошо помните первый день войны?
Легли во втором часу ночи. Я спал в казарме на трехъярусных нарах. И снится мне страшный взрыв, потом другой. Очнулся - стою в коридоре босиком, в нательном белье. Меня вместе с нарами снесло взрывной волной. В двухметровых стенах - пробоины. Кричу: «Товарищи, война! Тревога!» Побежал по коридору: повсюду убитые, раненые и умирающие бойцы. Половина солдат погибла в первые минуты атаки фашистов. Спускаюсь на первый этаж, в штаб. Там ничего не видно от пыли, поднятой взрывами. Один дежурный телефонист убит, второй при смерти. На лестнице по дороге в казарму встретил лейтенанта Виноградова. Он скомандовал: «Поднимитесь и вооружайтесь!» Рядом сержант Овсиенко из ящика раздавал патроны. Начали подтягиваться уцелевшие бойцы. Винтовки вытаскивали из-под обломков, встали у пробоин в стенах. Отстреливались весь день. Каждый патрон на счету. Немцы ведут бешеный огонь, мы отвечаем одиночными выстрелами... Командиры пытались наладить связь с другими подразделениями, но враг держал под прицелом все двери казармы.
Когда наступало затишье, мы вытаскивали из-под обломков раненых. У одного выворочены кишки, у другого вырваны скулы, третий просто без сознания. Помню, один из умирающих прошептал: «Убейте Гитлера...».
Мы стреляем, немцы стреляют, окружили крепость. У нас только винтовки, у них – и винтовки, и автоматы, и пулеметы. Крепость горит. Под ней находилась база нефтепродуктов, фашисты подорвали её. Так прошёл первый день войны.
«Убивайте своих. И мы оставим вас в живых»
- Крепость оказалась в осаде?
- С первых минут - ни связи, ни еды, ни воды, ни медикаментов, ни одежды, ни обуви. К вечеру появились несколько офицеров и красноармейцев, автомашина и одна танкетка. Офицеры - командир полка майор Ян Лацит, старший лейтенант Жданкин, капитан Шилипин - определили каждому проёмы для стрельбы и на случай, если противник появится в самой крепости. Помню сержанта Приблуду - он прошёл через плен и был освобождён, рядового казаха Есеналиева, земляков рядовых Петрова и Дмитрия Шубина – после войны, вернувшись из плена, он жил в Благовещенске. Были ребята с Украины - рядовые Остапенко и Фоменко.
Вечером 24 июня незнакомый офицер и сержант Овсиенко организовали из нас группу для выхода в город и установления связи с командованием дивизии. Прежние группы не вернулись. Отправились под утро втроём.
- Как удалось прорваться из крепости?
- Выпрыгнули из разбитого окна штаба полка. Немцы в темноте нас не увидели, но услышали, стали стрелять наугад. Пришлось ползти под пулями. Мост через реку Мухавец простреливался - по-пластунски пробрались левее и перешли речку вброд, прячась за деревьями, нависшими над водой. На берегу нас обнаружили фашисты и открыли огонь. Остапенко погиб. Сам до сих пор не пойму, как целым и невредимым выбрался из простреливаемой зоны.
Стали пробираться к северным воротам через лес у домов комсостава. Здесь к нам присоединилась женщина, видимо, жена командира - в ночной сорочке, вся в крови. Тут раздалась пулеметная очередь - случайная попутчица упала. В третьем часу ночи мы с командиром группы добрались до Северных ворот - десятиметровый тоннель через внешний земляной вал крепости. Рванул на вал первым. Проскочил - и сразу в ближайший ивняк. Командиру оставалось сделать несколько шагов, когда его настигла пуля...
Двинулся дальше в лес. К утру услышал голоса, прислушался: наши. Оказалось, группа офицеров и рядовых, человек 25. Они направлялись в цитадель и искали место прохода. Рассказал о положении в крепости и доложил офицеру о приказе найти командование дивизии. Старший по званию приказал группами по два-три человека двигаться в сторону Бреста. Так мы вошли в город, но в какой-то момент потерялись. Я снова остался один.
«Учился заново жить и ходить»
- Что почувствовали в тот момент?
- Картина была страшная: кругом - трупы людей, лошадей, разбросанные вещи, сгоревшие дома, только печные трубы торчат. Запах невыносимый. В сторону Минска шли местные жители со скарбом, красноармейцы. Над дорогой кружат немецкие самолёты. Летят в одну сторону - бомбят, летят обратно - добивают уцелевших из пулемёта. До сих пор перед глазами лицо стрелка, который целится в меня. Я прижался к дереву, он изрешетил весь ствол, но не попал.
Снова стал связистом в штабе полка. После одной из атак фашистов мне приказали проверить, есть ли в окопе раненые, и вынести их в тыл. Начался авиационный налёт. После взрыва потерял сознание. Очнулся – нога вся в крови, ботинок пропитан ею. Стоявший рядом фельдшер-казах уже собирался уйти: в такой обстановке тяжёлых иногда не брали. Но я пообещал, что пойду сам. Попал в полевой госпиталь, затем в Курск. Зимой 1942-го, после долгого лечения в Курске и Томске, вернулся домой на костылях, с пятнадцатью осколками в теле. Учился заново садиться, передвигаться: на коляске, сначала на двух костылях, потом на одном.
- После войны удалось побывать в Брестской крепости?
- Восемь раз! Дважды приезжал с женой, потом с детьми, внуками.
В 1967 году меня назначили руководителем делегации из Башкирии, которая посетила Брестскую крепость в рамках похода советской молодёжи по местам боевой славы советского народа. В экспозиции музея обороны крепости нашёл стенд, посвящённый лично мне.
Оказалось, он про меня знал – моя фамилия обнаружилась в архиве генерала Лазаренко. Поговорили с ним, и он попросил у меня фото времен службы в Брестской крепости. Отдал ему карточку. Это была моя единственная военная фотография, сделанная в фотоателье Бреста во время увольнения. Специально для родителей снялся и тут же отправил карточку домой, потому она и сохранилась. К сожалению, назад её не получил. Перед смертью писатель написал, что отдал её в архив музея крепости, но там найти её не смогли...
Ришат Салихович с супругой Сарвой Газизовной воспитали шестерых детей, которые стали известными в республике и за ее пределами учеными и педагогами. Старший, Флюр Исмагилов – доктор технических наук, профессор УГАТУ, Зинфер – доктор химических наук, профессор, директор Кемеровского НИИ химии угля, Фоат – доктор технических наук, профессор Московского нефтяного университета им. Губкина, Рафаэль – доктор сельскохозяйственных наук, профессор и завкафедрой растениеводства БГАУ, Флюра – кандидат филологических наук, завкафедрой Уфимского юридического института, Салават – директор Байгильдинского сельского лицея. - Растить детей было не сложно. Если у детей есть желание учиться, то родителю в радость все хлопоты, с обучением связанные. Сыграла роль и наследственность, - считает Ришат Салихович. - Если смотреть с экономической стороны… Я всю жизнь держал пасеку, всей семьей выращивали на откорм животных. Мясо сдавал в отдел снабжения. Деньги были. Но много детей – это каждый год какие-нибудь значительные траты. Один заканчивает институт – другой поступает, защита докторской, свадьбы. В первую очередь, у матери и у отца должен быть один взгляд на воспитание и образование.
Отцы, как правило, самоустраняются от этих вопросов, и вся ответственность ложится на плечи женщин. Я считаю, что это в корне неверно. Отцы на родительское собрание не приходят. Что сделал я? Были партсобрания, заседания сельсовета. В моей тетради – список коммунистов, депутатов, учителей. И их детей. Отношение к учебе мы обсуждали на самом высшем уровне! Хоть посев, хоть уборка на повестке дня, я выступаю про успеваемость детей. На полном серьезе! С трибуны объявляю:
– «У Махмута сын пропускает уроки, а Фарит приходит на урок не готовый. В чем дело?»
К сожалению, сейчас ответственности учителей за успеваемость детей нет. Главное – как он сдаст экзамен и все. Остальная жизнь ребенка вне поля внимания современного учителя. У человека должно быть Дело. Человек должен жить с устремлением. Не должно быть поводов остановиться и задуматься: «Эх, что поделать бы?». Минуты безделья не должно быть. И человек должен работать и радоваться результату: вот, сделал ведь, смог. И когда человек работает с удовольствием, он делает работу хорошо, его хвалят, ставят в пример, советуются, уважают. Это ли не прибавляет лет и не увеличивает желание жить?
Я в школе работал в три смены – приходил домой, ужинал и уходил в школу опять. Писал планы, проверял работу учителей, контрольные, писал отчеты. И мне это было в радость. В свое время у нашей школы в Байгильдино было 20 гектаров пашни. Школьники работали там от вспашки до уборки урожая. Так мы воспитывали ответственность. У детей формировалось понимание, как вообще хлеб растет и добывается. Наша школа была экспериментальной площадкой уфимского филиала Академии наук СССР. Изучали влияние бурого угля на урожайность в качестве удобрения. Доказали эффективность применения, хозяйства района получили удобрение из угля бесплатно. Все школьники – участники эксперимента получили медаль ВДНХ.
Я сорок лет работал, и мне никогда не было стыдно за свою работу. Стресса по этому поводу не было – вот что я подчеркну. За свою жизнь я построил четыре дома. Это удовольствие для меня. Когда сватал свою невесту, Сарву Газизовну - дом у меня уже был, было, куда привести жену. Так было принято: иначе не избежать обидных слов во время ссор – «У тебя ж дома даже не было, когда мы стали жить!» Несмотря на свой возраст и проблемы со здоровьем, у фронтовика была прекрасная память. Такие не могли не победить!
https://xn----7sblqwdegk2n.xn--p1ai/news/3414-pozdravte-zasc...
https://rg.ru/2017/05/03/zashchitnik-brestskoj-kreposti-iz-u...
https://ufa.aif.ru/society/persona/uchilsya_zanovo_zhit_zasc...