Между парадигмами
Прошедший 1—2 октября инвестиционный форум «Россия зовет!» впервые точно отражал собственное название. Если всегда, как и сейчас, это был форум-приглашение, адресованное прежде всего иностранным инвестициям, то в нынешних условиях призыв звучал и шире, и тревожнее. Вызовы к российской экономике и извне, и изнутри резко актуализировали поиск ответа на извечно русский вопрос: что делать?
Ответ Путина
Понятно, что наибольший интерес вызвало выступление на форуме президента России Владимира Путина. Оно как раз было в первую очередь нацелено на позитив, на демонстрацию привлекательности российской экономики. А центральный момент этой привлекательности традиционен — сохранение финансовой стабильности.
«В основе наших действий, как и прежде, будет ответственная, сбалансированная макроэкономическая политика, бюджетная политика. События этого года еще раз убедили нас в правильности такого выбора, который мы сделали много лет назад», — заявил президент. И продолжил: «Несмотря на сложную внешнюю ситуацию, по итогам января—августа текущего года федеральный бюджет имеет профицит свыше 900 миллиардов рублей, это 2% ВВП. И это вдвое выше, чем за соответствующий период прошлого года. При этом мы сохраняем приверженность бюджетному правилу, т. е. часть нефтегазовых доходов направляется в резервные фонды. Их общий объем увеличился и в настоящий момент превышает 9% ВВП России».
Ни слова не было сказано о фактически предкризисном состоянии экономики. Наоборот, Владимир Путин подчеркнул, что «многие российские регионы уже сейчас показывают очень хорошие результаты развития обрабатывающих отраслей. В некоторых субъектах Федерации темпы роста промышленного производства превышают 10% по итогам января—августа 2014 года. Все больше российских регионов предлагают интересные, выгодные инвестиционные проекты. Этот рост в Курской и Воронежской областях составил 11%, в Тюменской и Владимирской областях, Пермском крае — 12%, в Мордовии и Тульской области — 16%, в Оренбургской области — 16,6%».
Итак, в России, несмотря ни на что, сохраняются стабильные государственные финансы, есть зоны экономического роста. Но это не все. В своем выступлении Владимир Путин поставил и важную стратегическую задачу. Это было сделано неакцентированно. Настолько, что в официальном тексте выступления на форуме президента, опубликованном на сайте kremlin.ru, этот пассаж не выделен даже абзацем. Вот он: «Наша задача в ближайшие годы осуществить индустриальный рывок, создать сильные национальные компании в обрабатывающих секторах, способные производить конкурентоспособную продукцию».
Таким образом, Владимир Путин дал свой ответ на экономические вызовы времени. Он звучит именно по президентски: сохранение финансовой стабильности + индустриальный рывок.
Формулировка беспроигрышно верная. Осталось найти средства для решения поставленной задачи. А это очень непросто, достаточно вспомнить ситуацию со знаменитыми майскими (2012 года) указами Путина. Задача тогда была поставлена в общем схожая: добиться существенного роста социальной поддержки населения, а вот средства подкачали — экономика начала замедляться, сокращая ресурсную базу выполнения поставленной задачи. Путин от своих указов, естественно, не отказался, наоборот, он не один раз требовал от правительства проявить искусство экономической политики, но в том, что указы будут полностью реализованы, есть обоснованные сомнения.
Взаимодействие целей и средств — всегда весьма драматичная материя.
Три маршрута от Германа Грефа
Вторым в рейтинге вызванного ими резонанса выступлением на форуме «Россия зовет!» стала, как мне кажется, речь Германа Грефа. Точнее, это был его ответ на заданный не без подковырки вопрос о том, как сочетаются его либеральные взгляды с претензиями Сбербанка на поддержку за счет госсредств. Стоит отметить, что Греф на поставленный ответ так и не ответил, зато он, правда, не в первый раз (первая презентация состоялась на сентябрьском Сочинском банковском форуме) нарисовал разные пути, по которым может дальше пойти российская экономическая политика. Именно политика, потому что выбор между ними не ситуационный, а политический.
Таких пути, по Грефу, три. Первый — это «мобилизационная экономика», второй — «агрессивное стимулирование», третий — «повышение эффективности». Дело не в том, что в самих названиях нетрудно было прочесть предпочтения Грефа, а в том, что, как выяснилось чуть позже, даже у этих трех альтернатив есть нечто общее.
Герман Греф нарисовал три маршрута развития российской экономики. Чтобы любой из них был пройден, необходимо повысить качество госуправления. tatarstan.ru
«Мобилизационная экономика» — это прежде всего увеличение госрасходов и налоговой нагрузки и в этой связи сворачивание накопительных пенсий. По этим признакам Россия уже в полушаге, если не ближе, от мобилизационной экономики. В мобилизационной экономике все больше и больше ресурсов перераспределяется через госбюджет и через госкомпании, в результате, по мнению Грефа, неизбежно ухудшение деловой среды и качества госуправления.
Второй вариант — политика агрессивного стимулирования. Ее признаки — очень мягкая кредитно-денежная политика и фактическое финансирование бюджета со стороны Центрального банка. Налоги при этом не повышаются, накопительная пенсионная система демонтируется, качество же инвестиционного климата, как и качество госуправления, при этом, по Грефу, не меняются.
Третий вариант — поддержание жесткой денежно-кредитной политики, сохраняется накопительная пенсионная система, сокращаются госрасходы, чтобы не допустить роста налогов, резко улучшаются бизнес-климат и качество госуправления.
Греф подчеркнул, что в чистом виде ни один из этих вариантов, конечно, не пройдет. В заданных условиях неизбежно, в частности, увеличение экономической активности государства и его компаний, но вопрос — в мере.
«Корневые вещи», по выражению Грефа, — это не игра в факторы, а признание или непризнание законов, по которым развивается экономика. Именно незнание или игнорирование этих законов со стороны руководителей СССР, как считает Греф, привело к краху страны. «Нам очень важно извлекать уроки из собственной истории», — призвал Греф, сорвав аплодисменты фразой: «Нельзя стимулировать людей ГУЛАГом!».
А вот дальше его рассуждение может вызвать вопросы. Греф признал, что он как глава крупной корпорации, которую он должен сделать современной, «сидит на импортном продукте». Вопрос: надо ли и дальше продолжать так сидеть, теряя когда-то завоеванные на рынке позиции, или повышать конкурентоспособность? Если повышать, пусть не в тех областях, где мы уже безнадежно отстали, но где-то еще, то возникает следующий вопрос: почему этого не происходит?
Греф отвечает на эти вопросы: «Нам нужно качественно повысить уровень управления. У нас немыслимые общественные издержки в области государственного управления. … У нас 5 триллионов рублей сегодня тратится на целевые программы. Давайте открыто спросим: что за последние 5 лет эти целевые программы достигли?». Вместо ответа прозвучал новый взрыв аплодисментов.
Но качество управления необходимо улучшать и при выборе, по методологии Грефа, политики активного стимулирования, которую далеко не всегда можно отличить от мобилизационной, о чем на другом форуме фактически говорил зампред ВЭБа Андрей Клепач (см. стр. 15).
Спор Улюкаева с Набиуллиной
Выбор модели управления, критерии его эффективности — центральный вопрос проведения любой политики, а не только экономической. Если Греф, по сути, вышел при обсуждении перспектив российской экономики именно на политический уровень, то его коллеги из экономического блока правительства предусмотрительно так далеко за ним не пошли.
Министр экономического развития Алексей Улюкаев назвал «горючим и взрывоопасным» сложившееся в российской экономике сочетание высокой инфляции с низким ростом. По сути, министр, наконец, признал, что экономика РФ в стагфляции, о чем уже не один раз предупреждала «Финансовая газета», сам же министр до последнего времени стагфляцию в России не видел.
Как выходить из стагфляции? Улюкаев на этот раз не стал устраивать громкую дискуссию по поводу проводимой ЦБ кредитно-денежной политики, но негромко ей все же оппонировал. «Хотел бы высказать следующий тезис. Признавая, что проблемы экономики — структурные проблемы, т. е. они не лечатся просто вбрасыванием денег, тем, что ЦБ опустит процентную ставку, а Министерство финансов увеличит дефицит бюджета, мы должны одновременно признать, что проблема инфляции — тоже структурная проблема, — заявил министр экономического развития. — Она структурная и с точки зрения доли продовольствия в корзине для исчисления потребительских цен — около 40%. Она связана и с долей административно регулируемых тарифов, а также зависит от волатильности курса рубля, который в свою очередь находится под давлением не текущего счета, а капитального, т. е. совершенно непредсказуемой динамики». Ключевое слово — «непредсказуемой». Отсюда Улюкаев сделал вывод: «И если мы признаем, что природа инфляции так же структурна, как и природа экономического роста, то мы должны понимать, что для экономического роста есть ограничения по стимулированию его. Так и для инфляции тоже есть ограничения по подавлению ее монетарными методами».
Алексей Улюкаев, наконец, признал, что в России стагфляция, но не переубедил Эльвиру Набиуллину в том, что инфляция не полностью зависит от кредитно-денежной политики. Эльвира Набиуллина по-прежнему хочет через два года видеть инфляцию в 4%. tatarstan.ru
Другими словами, подавить инфляцию монетарными методами, а это именно инструментарий ЦБ, другим он не располагает, невозможно. И ЦБ должен учитывать тот факт, что российская инфляция имеет собственное лицо, точнее, даже не одно. На рост цен оказывают влияние помимо денежных и другие факторы, которые Улюкаев дипломатично назвал структурными, по существу же речь идет прежде всего о засилье монополий. А раз инфляция специфична, то и обращаться с ней надо не совсем так, как пишут в учебниках по рыночной экономике, где роль монополий гораздо ниже.
Строго говоря, этот тезис на форуме высказывал не только Улюкаев. О том же, прямо называя российский монополизм, говорил Греф, когда уверенно прогнозировал, что если доллар может «отскочить» с сегодняшней высоты, то российские цены за ним вниз не последуют. Более того, та же идея прозвучала в выступлении Владимира Путина, когда он специально выделил «монетарную инфляцию», оценив ее всего в 5%.
По существу, не говоря об этом прямо, Улюкаев все-таки призвал ЦБ не переусердствовать в ужесточении кредитно-денежной политики.
Председатель ЦБ Эльвира Набиуллина этому призыву не вняла. С одной стороны, она признала поражение ЦБ в борьбе с инфляцией в этом году: «По нашим оценкам, инфляция будет около 8%», — заявила она на форуме. С другой стороны, складывать оружие ЦБ никак не собирается: «Вполне реально в перспективе двух-трех лет идти к цели 4%, которую мы считаем адекватной и нормальной».
Вернемся к задаче, поставленной Владимиром Путиным: сохранение финансовой стабильности и одновременный индустриальный прорыв.
Если не нарушать бюджетный баланс, то ресурсы прорыва можно обеспечить только за счет ФНБ, но он исчерпаем. Тогда альтернатива такова: или стимулирование прорыва не состоится, потому что не состоится выбор участка прорыва, подкрепленного финансово, а целевые программы, чему свидетель Герман Греф, никакого прорыва до сих пор не обеспечили, или новая роль ЦБ как источника финансирования. В обоих вариантах помимо денег важнейшую роль играет адекватность поставленным задачам госуправления. Которое, опять же при любом выборе, надо существенно обновлять.
Николай Вардуль