«Исчезающий Иркутск»: Маленький дворец на Арсенальской
История о никому не нужном памятнике федерального значения и о его уходящей в небытие красоте.
Июнь в Иркутске. Дождь. На улице Дзержинского, бывшей Арсенальской, длинные тёмные лужи. Напротив пересечения с улицей Бабушкина (Зверевской), совсем недалеко от декабристского квартала, стоит светлое, обшарпанное, но удивительно красивое двухэтажное здание. Мокрый ветер качает рядом с ним зелёные деревья, и кажется, будто старинный дом устало и слегка лениво обмахивается веерами, отгоняя от себя подступающую дождевую воду.
Портал «ИрСити» и руководитель Клуба молодых учёных «Альянс», историк Алексей Петров запустили совместный проект о деревянных домах «Исчезающий Иркутск» в октябре 2014 года. С тех пор рассказано более 100 историй о заброшенных, полуразрушенных памятниках архитектуры и просто знаковых для города зданиях. Некоторые из них уже исчезли с карты Иркутска.
Проект Разгильдеева
Дом №56 литера «А» в рабочей суете можно и не заметить – часто ли вы цепляетесь взглядом за очередное разрушающееся здание, даже если оно потенциально памятник? А тут даже не потенциально – это объект культурного наследия федерального значения, который внесён в государственный реестр памятников истории и культуры указом президента в 1995 году. В соответствии с перечнем, он называется «Дом жилой», датируется 1880-м годом постройки.
С одной стороны памятника – административное здание с различными офисами, с другой – деревянный двухэтажный доходный дом, имеющий статус выявленного объекта. В пяти минутах ходьбы отсюда – усадьбы Волконских и Трубецких. Во дворе – довольно большом и уютном (во многом благодаря необычной планировке здания) – неспокойно, по неровному проезду крадётся грузовик со стройматериалами, пытаясь ничего не задеть: ни припаркованные машины, ни строения.
На Дзержинского выходит необычный светло-голубой фасад с арочными окнами и фронтонами, украшения сдержанные, но в лучшие годы этого дома можно было говорить о богатом убранстве. В части окон оставлены деревянные рамы — сейчас они растрескавшиеся. Карнизы, к которым крепятся водостоки, облупились и сгнили. Со двора дом кажется ещё более причудливым – второй этаж у него деревянный, в оконном проёме кто-то мелькает и исчезает в полумраке. Там открытая веранда. Из-под земли выглядывает кирпичная кладка подвала — с виду крепкая, устойчивая, надёжная.
Алексей Петров приводит выдержку из статьи Александра Ладейщикова «Каменное жилое зодчество XIX - начала XX веков». Учёный называет памятник каменным особняком с антресольным этажом в дворовой части и эксплуатируемым чердаком.
«Неординарно решённый главный фасад выделяет эту постройку из ряда подобных. Его венчают три декоративных лучковых фронтона, придающие небольшому особняку представительный «дворцовый» характер. Лопатки делят фасад на пять равных прясел, в каждом из которых находится на первом уровне по высокому оконному проему, увенчанному пышным барочным сандриком, а во втором — три небольших окна с арочным завершением, помещённые в разомкнутых частях фронтонов», - уточняет учёный.
На сайте «Иркипедиа» уточняется, что здание построено по проекту иркутского губернского архитектора Александра Евграфовича Разгильдеева. Он родился 15 августа 1817 года в Забайкалье, учился в Нерчинском горном училище. Затем закончил Санкт-Петербургскую Императорскую художественную академию по классу русского архитектора Константина Тона.
«Александр Евграфович учился в атмосфере, когда вопрос о национальном в архитектуре был поставлен как государственный заказ. Эту направленность архитектор реализовал, по крайней мере, в двух постройках: Фурье, 2 и Дзержинского, 56А, через сочетание местного (народного) мотива и восточной орнаментики», - подчёркивают авторы статьи.
Среди реализованных проектов Разгильдеева - здание института императора Николая I (сейчас главный корпус Иркутского госуниверситета), Кузнецовская больница (бульвар Гагарина, 4), жилой дом с лавками купца Михеева (Гусарова, 2), доходный дом купца Брянцева, позднее Гиллера (Карла Маркса, 22), здание Губернского казначейства (Ленина, 1) и другие. Считается, что ему же принадлежит проект хрустального иконостаса храма в Кяхте.
Охранники
Сбоку дворового пристроя висит синяя полуотломанная табличка с надписью «Общественная организация ветеранов государственной и военной службы органов внутренних дел Иркутской области».
Во дворе открыта дверь, возле неё другая табличка, красная. «Негосударственное образовательное учреждение «ИКС-колледж». Идём туда. После звонка внутренняя дверь тоже открывается и нас встречает высокий мужчина в защитной маске, он смотрит на нас строго и с подозрением. Мы объясняем, что журналисты, хотим написать историю этого необычного дома, нам бы поговорить с кем-нибудь. Мужчина спокойно указывает на себя, потом на свою маску и ровным голосом предлагает: «Только если все будем в единой форме одежды».
- Прямо как в армии, - улыбается Алексей Петров, надевая маску.
- А что, мы люди военные, - пожимает плечами мужчина. Это Александр Сергеевич, он руководит колледжем, где, как оказалось, обучают будущих охранников и людей, которые хотят получить оружие (за закрытыми дверями слышится строгий преподавательский голос – учёба идёт). На стенах в коридоре информационные стенды, на низком столе тетрадка с ручкой, антисептик и георгиевские ленточки.
- Я знаю, что это купеческий дом, купцы строили жилой дом с магазином. Вот по подвалу бы вам было интереснее походить, там арки красивые, кирпичная кладка видна, - радушно рассказывает Александр Сергеевич.
- А как туда попасть?
- Только через управляющую компанию, подвал – не моя территория. Я вам могу номер дать, - через минуту мужчина возвращается с маленьким телефоном в руках, ещё через минуту – диктует нужные цифры (в управляющей трубку не взяли).
Александр Сергеевич рассказывает, что «ИКС-колледж» располагается в этом здании с 1993 года, а до этого здесь была организация, связанная то ли с лесом, то ли с торговлей. Из старины ничего не осталось – фирмы, которые здесь работали, «делали всё под себя». Периодически в колледж приходят сотрудники службы по охране памятников, чтоб проверить, не сделана ли перепланировка. «А мне зачем перепланировка? Классы есть, всё нормально», - разводит руками мужчина.
- Стены здесь метр толщиной и даже больше. Когда нам оптику заводили, у них метрового бура не хватило. Забегают к нам: что, дырки нету, а стена какая? А я говорю: ну ты на окна-то посмотри и прикинь. Не знаю как, но дырку в итоге проковыряли, - усмехается Александр Сергеевич.
А года два тому назад случился потоп - часть покрытия слезла со стены, пришлось всё приводить в порядок.
Никому ничего не надо
Выходим из колледжа, где тепло и сухо. На улице по-прежнему дождь и ветер. В одном из боковых фасадов скромная серая металлическая дверь – не заперта. За ней маленькая темнушка с закрытыми металлическими дверями и каменным полом, отсюда наверх поднимается деревянная лестница – крутая, вытоптанная, с узкими, истёртыми, как будто обкусанными ступенями. Над лестницей очень маленькое узкое окошечко – единственный источник света на первом этаже. А на втором – простор. Деревянная веранда с арочными окнами, одного – нет, рядом стулья и табуреточка, на узком подоконнике небольшая пепельница.
С веранды внутрь уходит короткий и узкий коридор с белыми стенами, оранжевыми провисшими полами, металлическими дверями и ящиками под картошку. Под потолком по всему периметру тянется лепнина. У некоторых квартир свои «крылечки» в три-пять ступенек. Одна из дверей открыта, за ней темно, но видно, как на ступеньках скучилась обувь. Мы стучим, но реакции никакой. Вдруг дверь напротив резко распахивается, и оттуда выходит невысокий мужчина с кружкой.
- А вы зачем заходите в квартиру? – строго спрашивает нас. Мы в очередной раз объясняем, кто такие и зачем пришли. «Я квартирант, хотите поговорить – вон в ту дверь стучите, там хозяйка единственная, она пенсионерка, должна быть дома», - отрезает он. Снова стучим – и снова сначала тихо, а потом резкий щелчок, и из квартиры показывается маленькая удивлённая женщина.
Ольга переехала в этот дом вместе с мужем в 1989 году, тогда она работала дворником и получила служебную квартиру. Когда въезжали, строители закладывали окошко, ведущее с веранды прямо в комнату, сейчас о нём напоминает фигурная ниша в стене. Потом женщина развелась, приватизировала квартиру и сейчас живёт на своих 16 «квадратах» вместе с дочерью. «У меня, конечно, не прибрано маленько, накурила тоже… Я тут вообще ремонт собираюсь делать», - бормочет Ольга, отодвигая штору и показывая, как выглядят окна изнутри – небольшие, в углублении в стене. Документов на дом у женщины нет – к сестре увезла, потому что здесь боится их держать.
Всего на этаже шесть квартир. Общие – совмещённые кухня и туалет. Ольга показывает прогнивший пол на кухне, который ей пришлось прикрыть старой дверью. Последний раз ремонт делали в 2013 году – жильцы за свой счёт.
«Раньше, когда на первом этаже милиция была, хоть как-то ремонтировался дом, белили, красили, а сейчас никто ничего не делает. Так-то мы убираемся по очереди, но тут квартиранты, одна я только как хозяйка, говорю им: надо чё-то делать, ремонт. Но нет, все заняты. А домоуправление нам ничего не делает, восемь лет контора с нами работает», - вздыхает Ольга. С её слов, в здании не раз случались пожары. Из службы по охране памятников к жильцам никто не приходил.
Женщина рассказывает, что тоже разок спускалась в подвал, но для себя ничего интересного там не нашла – та же планировка, что и на её этаже. Но вспоминает, что как-то во время ремонта в доме «обдирали» стены, а они были обклеены старыми газетами, датированными XIX веком. Из старины – только лестница да веранда. «Окно не вставляем, зимой половики в него трясём. Не холодно, нормально, у нас же батареи хорошо топят, жара», - улыбается Ольга.
За более чем 30 лет она уже привыкла жить в таком необычном доме, говорит, хоть и центр города, но тихо и спокойно. Никому только ничего не нужно. «А так у нас всё хорошо», - провожает нас Ольга.
Если вы владеете информацией о первых владельцах этого дома или сами когда-то жили здесь и готовы рассказать об этом, напишите нам: info@ircity.ru.