«Умерли все. Осталась одна Таня»
Дневник Тани Савичевой, без прикрас рассказывающий об ужасах блокады Ленинграда, известен во всём мире. В 1970-е ленинградцы предлагали открыть музей в квартире Савичевых, но получили отказ. По одной из версий, причиной послужила деятельность родителей Тани: отец был лишенцем, из-за чего семью выслали за 101-й километр.
[Сборник: Блокада Ленинграда]
Мама Тани Мария Фёдорова была замужем за Николаем Савичевым. Супруги жили счастливо, в 1909-м родилась дочь Евгения. Николай владел маленьким кинотеатром и булочной в Петербурге. По меркам дореволюционных реалий семья считалась обеспеченной. Савичев выстоял, когда в Петрограде зажглась красная звезда большевиков. История его семьи — такая же, как и истории тысяч других. Новая экономическая политика открыла перед предпринимателем новые горизонты. Но уже через несколько лет НЭП свернули по ряду причин, в том числе из-за разногласий в партийных верхах и стремления перевести экономику на военные рельсы. Частник стал врагом, Савичев — чуждым советскому строю элементом.
[Сборник: НЭП]
Николай пополнил ряды лишенцев — лиц, не имевших избирательных прав. По мере строительства коммунистического будущего их число росло. Частников, священнослужителей, бывших царских офицеров и другие социально чуждые элементы выискивали с завидным упорством. В 1926-м к категории лишенцев относилось до миллиона граждан. В 1927-м — уже 3 миллиона человек получили этот статус. В действительности они теряли не только избирательные права. Лишались работы, жилья, продовольственных карточек, доступа к бесплатной медицине и высшему образованию для детей. Многим запрещалось жить в Москве и Ленинграде. Со временем лишенцев ссылали всё дальше от крупных городов. Савичевых, бывших «буржуа», выгнали из дома в 1935-м.
Николай, Мария и их дети (Евгения, Леонид, Нина, Михаил и 5-летняя Таня) переселились на территорию современного Лужского муниципального района Ленинградской области. За 101-м километром оказывались также диссиденты, тунеядцы и осуждённые по 58-й статье. Со временем Савичевым разрешили вернуться в родные стены, в дом на 2-й Линии Васильевского острова (Евгения поселилась на Моховой с мужем). В 1936-м в семье Савичевых случилось горе: Николай умер от злокачественной опухоли.
С началом войны каждый из членов семьи трудился, чтобы помочь армии. Первой ослабела 32-летняя Евгения. Она ежедневно преодолевала пешком большие расстояния, добираясь до работы, и часто появлялась в пунктах сдачи крови. Начиная с 20 декабря 1941-го для доноров было предусмотрено специальное питание: 200 гр. белого хлеба, 30 гр. сахара, 40 гр. мяса, 25 гр. рыбы, 30 гр. крупы, 30 гр. масла. К этому моменту многие жители Ленинграда были отстранены от донорства из-за истощения. Евгения сдавала кровь до последнего. 28 декабря она скончалась.
Следом за Евгенией умерла бабушка Евдокия Арсеньева. «Она стала совсем слабой в январе и сама просила не хоронить её сразу, а оставить в холодной комнате и получать хлеб по её карточке», — вспоминала Нина Савичева. В мае 1942 года Таня оказалась одна в молчаливой квартире. Последней ушла её мама. Девочка записала в дневнике:
28 декабря 1941 года. Женя умерла в 12 часов утра.
Бабушка умерла 25 января 1942-го, в 3 часа дня.
Лёка умер 17 марта в 5 часов утра.
Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи.
Дядя Лёша 10 мая в 4 часа дня.
Мама — 13 мая в 7:30 утра 1942 года.
Савичевы умерли.
Умерли все.
Осталась одна Таня.
Её сестра Нина, ночевавшая на заводе, была эвакуирована в феврале и оказалась в Калининской области. Брат Михаил за месяц до начала военных действий отправился в Псковскую область к родственнице. Здесь он присоединился к партизанам.
В одном из интервью Нина рассказала: «В последний раз я видела Таню в январе 1942 года. Мне очень запомнился тот Новый год. Полуночи никто из нас так и не дождался, спать все легли голодными. Радовались уже тому, что дома тепло. Наш сосед топил печку книгами из своей огромной библиотеки. На Новый год он подарил Тане огромный том «Мифы Древней Греции».
После смерти мамы Таня скиталась по родственникам, затем её отдали в приют. Вместе с другими детьми эвакуировали в Горьковскую область. Девочка болела туберкулёзом, страдала от дистрофии и медленно умирала. Ей разрешалось контактировать только с медсестрой, чтобы не заразить других детей. Состояние Тани ухудшалось: она с трудом ходила и лишилась зрения. Через несколько дней после того, как наступила слепота, девочка умерла.
Отследить точную судьбу её дневника не удалось, однако известно, что документ попал в руки мемуаристу и музейному работнику Льву Львовичу Ракову. В 1946-м Раков стал директором Музея обороны и блокады Ленинграда. Экспонаты, повествующие о жизни блокадников, собирали с 1943 года. Именно Лев Раков объединил людей, стоявших у истоков музея. Экспозицию «Героическая оборона Ленинграда» за первые шесть месяцев после открытия посетили 500 тысяч человек. Когда против части партийного руководства затеяли «Ленинградское дело», музей закрыли. Дневник Тани передали в Музей истории Ленинграда. Льва Ракова в 1950 году арестовали и приговорили к 25 годам тюрьмы. После смерти Сталина он вышел на свободу.
В настоящее время записная книжка Тани содержится в специальных условиях в Рукописно-документальном фонде Румянцевского особняка. Оригинал публике показали лишь дважды: в 1964-м на выставке «Ленинград в годы ВОВ» и в 2010-м в рамках экспозиции «Блокадные реликвии». Эксперты полагают, что свет может навредить записям. Для сохранности документа используется микалентная консервационная бумага, отличающаяся высокой прочностью.
В одном из интервью Александр Уралов, проживающий в бывшей квартире Савичевых, рассказал о том, что в 1970-х местные власти отказались открыть здесь музей. Причиной, по его словам, послужила деятельность Николая Савичева. Несмотря на отсутствие статуса музея, к дому съезжались люди со всей страны. Александр Уралов живёт здесь с раннего детства. Его отец служил начальником Приморского сектора обороны Ленинграда. В квартиру семьи Ураловых на Васильевском острове попала бомба, и в 1944 году их переселили.
В 2005 году на доме Савичевых открыли мемориальную доску в память о погибшей девочке со строками: «Осталась одна Таня».