Российским историкам удалось пересмотреть представление об одном из знаковых эпизодов начала Великой Отечественной – захвате Красной Армией первого немецкого военнопленного. Почему традиционный взгляд на этот вопрос не может считаться полностью обоснованным, кем на самом деле был первый немец, попавший в руки советских войск – и каким образом все это произошло? После нападения Германии в Москву из штабов военных округов на западной границе начали поступать донесения о сложившейся обстановке. Основываясь на них, Генштаб Красной Армии уже к десяти утра 22 июня составил оперативную сводку за номером один, содержащую общую картину происходившего на фронте. Обстановка была тяжелой. Как писал в сводке начальник Генштаба генерал армии Георгий Жуков, противнику удалось упредить советские войска в развертывании и вынудить их «принять бой в процессе занятия исходного положения по плану прикрытия». Немцам удалось достичь успеха на отдельных направлениях. Но помимо прочего, этот документ еще интересен тем, что содержит сведения о первом вражеском пленном – немецком солдате, захваченном в Заполярье, в районе Куолаяври. В советской литературе упоминался немецкий ефрейтор Альфред Лисков, перебежавший на советскую сторону 21 июня 1941 года. На допросах он показал, что на рассвете Германия нападет на Советский Союз. Благодаря этому факту впоследствии Лисков получил большую известность. Однако, по мнению историков Владимира Нагирняка и Евгения Мироничева, проведших недавно соответствующее исследование и изучивших и советские, и немецкие документы, данный ефрейтор не может претендовать на роль первого пленного. Лисков – перебежчик, а не взятый в плен в бою солдат. У историков есть совсем другая версия по этому поводу. Пропал и заблудился Хотя 22 июня бои уже шли по всей западной границе СССР – от Балтики до Черного моря, на границе с Финляндией пока было тихо. Германское командование планировало вместе с финской армией нанести удар и здесь силами четырех дивизий, однако их наступление задерживалось. Во-первых, оно было привязано к дате завершения мобилизации вооруженных Сил Финляндии, которая не успевала начать войну с СССР ранее 27-28 июня. А во-вторых, германское командование не видело трудностей в таком запоздании, так как считало, что через неделю войны Красная Армия уже будет деморализована и не способна на серьезное сопротивление. На Кандалакшу вместе с финнами должен был наступать 36-й армейский корпус генерала Ганса Файге, состоявший из 169-й пехотной дивизии и дивизии СС «Норд». Немцы появились у советской границы (напротив Куолаярви) лишь 21 июня. Эсэсовцам было приказано вести наблюдение за советской стороной, не выдавая свое присутствие. Однако после полуночи 22 июня штаб «Норда» был огорошен донесением о пропаже мотоциклиста-связного, ехавшего в штаб одного из батальонов и не прибывшего по месту назначения. Пропавший мотоциклист так и не был найден. Тогда в штабе «Норда» предположили, что он заблудился, заехал на советскую территорию, где попал в руки русских. Немецкие штабисты отнеслись к такому развитию событий весьма легкомысленно. По их мнению, исчезнувший связной не имел при себе никаких бумаг и даже, если он был схвачен русскими, то это не страшно, так как это был надежный солдат, который не выдал бы противнику никаких сведений. И действительно – мотоциклист заблудился, пересек границу и оказался на советской территории на участке 12-й заставы 101-го погранотряда. Эсэсовец недолго блуждал по советской земле. Приблизительно в полвторого ночи 22 июня он был обнаружен пограничниками лейтенантом Василием Поливановым и красноармейцем Михаилом Санниковым. Заметив нарушителя, лейтенант крикнул «Стой! Руки вверх!». Однако немец не собирался сдаваться, поднял винтовку и выстрелил в Поливанова. Лишь быстрый бросок в сторону спас пограничнику жизнь. Затем раздался еще один выстрел и раненый эсэсовец рухнул на землю, сраженный пулей Михаила Санникова. Пограничники доставили раненного в Куолаярви, где ему была оказана медпомощь и произведен первый допрос. Нужно отметить, что расчет командования дивизии «Норд» на надежность своего подчиненного не оправдался. Эсэсовец не стал молчать, рассказав массу ценной информации. Уже в три часа утра начальник Мурманского погранокруга генерал Кузьма Синилов получил донесение от начальника 101-го погранотряда полковника Георгия Жукова. В нем говорилось, что в столкновении на границе «ранен и захвачен в плен солдат Иоганн Касек», который показал, что напротив участка 101-го отряда стоит «9-я мотомеханизированная дивизия немцев», прибывшая из Норвегии в Финляндию на автомашинах. Синилов немедленно передал эту информацию в Москву, в Главное Управление Погранвойск СССР и в Генеральный штаб Красной Армии. Затем Касек был доставлен в Мурманск, где его продолжили допрашивать. Из его показаний следовало, что на севере Финляндии сосредоточено до двадцати тысяч немецких и пять тысяч финских солдат, которые готовятся к нападению на Советский Союз. Загадочная 9-я дивизия Однако сегодня можно уверенно сказать, что в той самой первой сводке Генштаба по поводу данного пленного была допущена ошибка. «9-я дивизия», указанная в документе, на самом деле в тот момент в составе группы армий Юг сражалось с частями Юго-Западного фронта у Львова, а вовсе не в Заполярье. Почему же советская сторона считала, что пленный эсэсовец служил в 9-й дивизии? Может быть, его показания были неправдивы? Но эту версию опроверг сам пленный. На допросах Касек утверждал, что его дивизия состоит из 6-го и 7-го полков, но при этом она сама не имеет номера. Советская сторона ему не верила. «Преобразование» же дивизии СС «Норд» в 9-ю дивизию могло произойти из-за ошибки переводчика. В начале войны советским переводчикам не хватало опыта в допросах пленных. Иногда переводчик мог неверно перевести показания пленного, а просто потому что не имел навыков перевода устной речи. Кроме того, в начале войны советская войсковая разведка недостаточно разбиралась в структуре Вооруженных сил Германии, в которых, кроме вермахта то есть официальной армии, существовали еще войска СС. Хотя последние подчинялись и армейскому командованию на фронте, в тоже время, имели свою систему званий, снабжения и т.п. И похоже этот факт ускользнул от советской стороны. Об этом, в частности, свидетельствуют документы штаба Северного фронта, которому на примере Полицейской дивизии только в августе 1941-го ей стало ясно, что эсесовские соединения не имеют нумерации и им присваиваются персональные названия. Пленные первого дня войны Однако, разумеется, солдат Иоганн Касек был не единственным пленным, захваченным в первый же день войны. В частности, на Юго-Западном фронте у львовской станции Пархач были захвачены пленные как раз из той самой настоящей 9-й дивизии. Там же документально подтверждается пленение нескольких вражеских солдат, взятых в бою у местечка Херц частями 17-го стрелкового корпуса. Точно так же подтверждаются пленные, захваченные пограничниками и Красной Армией во время начавшихся боев в Молдавии. Согласно документам штаба советской 9-й армии и Главного Управления Погранвойск СССР, 22 июня 1941 года там было взято в плен не менее десяти вражеских военнослужащих, половина из которых были летчиками сбитых самолетов. Немногочисленные сохранившиеся документы Западного фронта не позволяют выяснить, были ли случаи пленения врагов в первый день войны. Однако из воспоминаний выживших защитников Брестской крепости ясно, что во время ее штурма 22 июня им удалось захватить несколько пленных из 45-й пехотной дивизии вермахта. Немецкие документы эти утверждения не опровергают. И тем не менее, все вышеуказанные случаи, подтвержденные документами, произошли уже после начала боевых действий, не ранее шести часов утра 22 июня 1941 года. Такое положение вещей дает Иоганну Касеку возможность претендовать на роль первого немецкого пленного. Его захват пограничниками за два часа до начала войны изначально ставил его в статус нарушителя границы. По заведенным правилам в мирное время по факту ее нарушения против виновного заводилось уголовное дело и начиналось следствие органами НКВД. Однако нападение Германии на СССР изменило его статус на военнопленного, так как он являлся военнослужащим вражеской армии, оказавшим вооруженное сопротивление и захваченным в бою. Дальнейшая судьба Касека в советском плену неизвестна. Куда больше информации сохранилось о пограничниках, отличившихся при его захвате. Оба героя были представлены к правительственным наградам, и в январе 1942-го лейтенант Поливанов был награжден орденом Красного знамени, а красноармеец Санников – медалью «За Отвагу». В дальнейшем судьба разбросала их по разным фронтам, так как Поливанов сражался под Сталинградом, а Санников оборонял Заполярье. Они пережили войну, но затем были забыты. Сегодня необходимо отдать им долг памяти как советским воинам, первыми взявшим в плен врага в первый же день Великой Отечественной. Источник
