С Турцией дружить можно только с оглядкой?
На фоне ставших привычными упоминаний Турции в нашем медиа-пространстве как «надежного партнера», «стратегического союзника» и «любимого места отдыха россиян», неожиданным диссонансом прозвучали слова предостережения в ее адрес из уст вице-премьера Крыма Георгия Мурадова. По совместительству постпред республики при президенте России, он заявил буквально следующее: «Поддержка турецким руководством представителей признанной экстремистской и запрещенной в России организации «Меджлис крымско-татарского народа» является опасным антироссийским ходом». Под этим понималась недавняя встреча лидера меджлиса Мустафы Джемилева с министром иностранных дел Турции Мевлютом Чавушоглу, на которой они обсуждали «последние акты агрессии РФ и очередные задержания крымских татар».
Георгий Мурадов квалифицировал действия главы МИД Турции как «поддержку экстремистских сил, ставящих под сомнение суверенитет и территориальную целостность России». С этой характеристикой трудно не согласиться. Ведь даже если Анкара не признает Крым российским, вести дела с сомнительной организацией, занимающейся не только антироссийской пропагандой, но и диверсионной деятельностью на территории полуострова, недальновидно и чревато для полноценных союзов с соседями. Ведь та же Анкара весьма чувствительна к любым контактам союзников с теми же курдскими формированиями как в самой Турции, так и за рубежом, но почему-то не придерживается того же правила сама.
Все это происходит в контексте наращивания нашего сотрудничества в Сирии, началом завершающей фазы строительства «Турецкого потока», планированием второго блока АЭС «Аккую» и исполнением сделки по поставке С-400 турецкой ПВО. Турция объявила об учреждении Национального космического агентства, что предполагает использование российского опыта и сотрудничество с нашей страной. Ни о каком ухудшении российско-турецких отношений пока речи не идет. В них заметен прогресс или восстановление уровня, предшествовавшего трагедии 24 ноября 2015 года со сбитым российским СУ-24. Турки повинились, мы почти простили, но урок выучили.
Но как понимать, что после телефонных переговоров 14 декабря Эрдогана с Трампом президент Турции объявляет во всеуслышание, что ожидает поставку из США 120 истребителей пятого поколения F-35. Это бесспорное право члена НАТО, но… До того американцы жестко увязывали поставку F-35 с отказом Турции от импорта российской системы С-400. Глава сенатского комитета по вооруженным силам Джеймс Инхов так и заявил, что власти Турции должны выбрать между РФ и странами Запада. Так, что, Эрдоган этот выбор сделал?
Начиная с 1990-х после распада СССР, Турция попыталась заполнить вакуум на южных границах бывшего СССР. Распространение «мягкой силы» на тюркские государства и этносы Центральной Азии и Кавказа давало Анкаре новые возможности. А США поощряли продвижение концепции светского ислама в бывшем СССР в своих интересах. Например, в Чечне и Дагестане.
В 1992-м президентом Турции Озалом был выдвинут тезис: «Тюркский мир станет доминирующим фактором на евразийском пространстве от Балкан до Китайской стены». «Тюркский мир» включал не только на государства с преимущественно тюркским населением (Узбекистан, Азербайджан, Казахстан, Киргизия, Туркмения), но и отдельные территории (Северный Кавказ, Татарстан, Башкирия, Аджария, Абхазия, Крым).
К середине 1994 года между Турцией и тюркоязычными территориями бывшего СССР было подписано около 200 соглашений по торгово-экономическому сотрудничеству. Выделено по государственной линии около 1,5 млрд долларов займов под низкий процент, 79 млн безвозмездной помощи, организовано спутниковое телевидение, сменившее русскоязычные каналы, налажена телефонная и воздушная связь, выделены тысячи стипендий для студентов. После возвращения в Крым крымским татарам необходимы были средства для своего обустройства, и правительство Турции обещало Украине помощь. В Крыму был открыт офис ТИКА (Турецкое агентство международного развития). Бизнес, спецслужбы, турецкая мафия действовали в одном направлении…
Современная внешняя политика Турции строится в рамках концепции «Стратегической глубины», выдвинутой министром иностранных дел Давутоглу. Ее суть сводится к окружению себя поясом дружественных стран, ранее входивших в Османскую империю. Неоосманский проект предполагал разворот в направлении Ближнего и Среднего Востока с одновременным снятием противоречий с Россией в сфере безопасности как близким центром силы. От активной поддержки кавказского сепаратизма турки тогда отказались.
Задача превращения страны в региональную державу, претендующую на лидерство в Черноморско-каспийском регионе, предполагала прежде всего учет реальных потребностей ускоренного развития, обеспечения себя энергоресурсами, рынком, технологиями. Последовавшее разделение сфер влияния между Турцией и Россией четко проявилось после 2004 года, когда позиция Турции по вопросу приема в НАТО Украины и Грузии, а также во время российско-грузинского конфликта 2008 года, учитывала интересы Москвы. Но всегда лишь в той степени, которая отвечает приоритетам Турции. Причем, турецкая экспансия в зонах потенциального влияния осуществляется такими методами и инструментами, что формально не может быть ей поставлена в упрек.
Так, не имея возможности напрямую иметь дело с непризнанной Абхазией, Турция отдала все каналы своего влияния на откуп теневому турецкому бизнесу. В сухом остатке в республике в криминальную деятельность при молчаливом согласии местных властей активно вовлечены члены ОПГ соседней Турции, фактически получившие рычаги влияния на элиту Абхазии, и, как следствие, на внутриполитическую ситуацию в республике.
Несмотря на барьеры, Анкара продолжает развивать неофициальные контакты с Абхазией и активно использует в этих целях многочисленные структуры диаспоры в самой Турции, в том числе занимающиеся противозаконной экономической деятельностью в связке с абхазскими криминальными группировками. Практически вся двусторонняя торговля стройматериалами, текстилем, продовольствием, сельхозсырьем, древесиной находится в зоне «серого бизнеса» и крышуется криминалитетом, у которого есть выходы на госаппарат. Рауль Хаджимба четырежды менял министра МВД – не помогло.
Особую опасность для республики и региона представляет проходящий через Турцию канал наркоторговли, являющийся ответвлением наркокоридора из Афганистана в страны ЕС. Без связей с таможенном комитете и МВД Абхазии турецкие криминальные ячейки не смогли бы организовать масштабный наркотрафик. Все это делает ситуацию в неустойчивых «гособразованиях» подконтрольной Анкаре.
С 2010 года проект турецкого влияния на государства Закавказья и Центральной Азии делает ставку на использовании «цивилизационного фактора». Экспансия Анкары проходит главным образом с применением культурно-информационных методов воздействия, либо с опорой на «неформальные» каналы. Получив ранее жесткий отпор на прямое вмешательство в Узбекистане и Азербайджане, турки осторожно применяют уже «мягкую силу», следя за реакцией окрепших государственных институтов постсоветских республик.
К тому же усиление исламского фактора во внешней политики Эрдогана сегодня не позволяет ему по внутренним соображениям отказаться от поддержки давних ставленников пантюркского проекта. Поэтому сирийские туркмены, крымские татары, абхазы, аджарцы, боснийские мусульмане и многие другие осколки народов, населявших Османскую империю, рассматриваются Анкарой как опорная база долгоиграющей внешней политики в ее «ближнем зарубежье». Поэтому удивляться тесной координации позиций лидером распущенного в Крыму межлиса с министром Мевлютом Чавушоглу не приходится. Но тогда и Турция не должна удивляться, когда последует адекватный ответ со стороны России.