«Трансперсоны платят большую цену за то, чтобы быть собой»: влияют ли гендерные стереотипы на количество транспереходов

«Человек, чей пол сложно определить с первого взгляда, у людей вызывает панику»: что такое гендерная социализация и почему от нее страдают не только трансперсоны

Четыре года назад Антону — транс-активисту из уральского города — написал сорокалетний мужчина:

«Жены нет, карьера не получилась, может, мне просто нужно стать женщиной?» 

Антон консультирует трансперсон несколько лет и сначала подумал, что человек издевается. Задача Антона — рассказать, что такое трансгендерный переход, какие последствия могут быть после, чтобы человек дальше самостоятельно принимал решение.

Подобные ситуации, когда у персоны не получается «достичь» целей, которые культивируются в обществе, и он задумывается о переходе, возникают нечасто. Но все же они есть.

— Конечно, дело человека, — говорит Антон, — но, когда люди делают переход с такой мотивацией, есть вероятность, что человек потом сделает и детранзишн [обратный переход].

Мужчина после консультации с Антоном передумал делать переход и начал заниматься с психологом. Это яркий пример, как некоторые люди не могут понять себя из-за укоренившейся в обществе гендерной социализации.

Гендерная социализация — это процесс, при котором люди с детства усваивают определенные нормы поведения в обществе, свойственные для мужчин и женщин. Например, мальчики не должны плакать, но обязаны быть сильными и уметь постоять за себя, а девочкам следует вести себя скромно и играть в «дочки-матери».

Люди, которым некомфортно подстраиваться под такие гендерные стереотипы, сталкиваются с внутренним дискомфортом и непониманием, а иногда и неприятием себя. 

Психологиня Юлия, работающая с квир-персонами, рассказывает, что ей часто приходится работать с непринятием своей идентичности. Задача психологов — помочь человеку убрать гендерные стереотипы из мировоззрения.

В практике Юлии были ситуации, когда человек приходил в терапию и думал о переходе, но в процессе разговоров понимал, что ему комфортно в его теле, просто у него нет желания соответствовать гендерным стереотипам. Например, мужчине просто хочется красить ногти, но женщиной при этом он себя не чувствует.

— Если убрать стереотипное представление о том, как должны выглядеть женщины и мужчины, жить легче станет не только трансперсонам, но и цисгендерным [гендерная идентичность соответствует полу при рождении] людям тоже. Это уменьшит количество неврозов, депрессий и даст людям свободу выбора.

Транс-активистка Екатерина, живет и работает с транс-сообществом в Ленинградской области. Она замечает, что человек неотделим от разных социализаций — профессиональных, семейных, гендерных. При этом гендерный статус — важный аспект для общества. В социуме, где гендерные стереотипы сильно развиты, люди транслируют уже выученное поведение. Например, мужчина при мужчине может грубо выражаться, а при женщинах — нет. Встречая человека, который выглядит иначе, люди теряются, не могут принять особенность другого. Так, в марте 2024 года в Минусинске к двум девушкам подошли мужчины с вопросом: «Чего вы так одеты, мальчики вы или девочки?», а после — избили их.

— Если у людей нет насмотренности, то человек, чей пол сложно определить с первого взгляда, у них вызывает панику — элементарно они не могут понять, как к нему обращаться. Отсюда и возникают некорректные вопросы “Ты мальчик или девочка?”, а у некоторых доходит до агрессии, — говорит Екатерина.

Сейчас государство, по словам психологини Юлии, пытается снова внушить обществу устоявшийся гендерный стереотип о женщине-хранительнице очага и мужчине-добытчике. В современном обществе женщине больше не нужен мужчина-защитник и добытчик, ведь она сама может себя обеспечить. Соответственно, роли и нормы меняются — как у женщин, так и у мужчин. Людям с традиционными взглядами это сложно принять, и когда они чувствуют поддержку своих взглядов со стороны государства, часть из них начинает защищать гендерные стереотипы более агрессивно.

«Начинает казаться, что люди вокруг говорят не с тобой»: что такое телесная и социальная дисфории и как они влияют на трансперсон

Трансгендерный переход Антон сделал 10 лет назад, сейчас ему 35 лет. До перехода у него была телесная дисфория (неприятие своего тела, потому что оно не соответствует гендерной идентичности), которую он описывает так: человек начинает ощущать физические боли от тела, ему некомфортно в нем находиться. Чтобы облегчить состояние, персона может начать подбирать специальную одежду, которая скрывает часть тела, но это может приводить к дополнительным болям. Например, трансмужчины часто утягивают грудь, из-за чего им иногда сложно дышать, могут неметь части тела.

— Мы можем представить мир, состоящий только из агендерных [человек не ассоциирует себя с каким-либо гендером] людей. Тогда, наверное, и понятия трансгендерности не существовало бы, — рассуждает Антон. — Но представляя это, мы упускаем из вида телесную дисфорию, о которой редко думают цисгендерные люди, потому что никогда с ней не сталкивались.

До трансперехода Антона не покидало ощущение, что он не живет, а притворяется: «Это невыносимое чувство, когда ты живешь и постоянно отзываешься не на свое имя. Тебе начинает казаться, что люди вокруг говорят не с тобой, но ты должен к этому приспособиться».

С похожими ощущениями до перехода сталкивалась Екатерина. Ей казалось, что она не живет, а, как актер в театре, круглосуточно играет на сцене чужую роль. Екатерине 40 лет, она сделала переход в 32. Свое решение женщина объясняет тем, что последние несколько лет до перехода жила с ощущением усталости от жизни.

Помимо телесной дисфории, есть социальная дисфория. Она возникает из-за несоответствия реакции окружающих на гендер персоны (например, коллега обращается к транспарню в женском роде).

Есть персоны, которым важно перейти на гормональную терапию, чтобы изменилось тело. Есть те, для которых это не первостепенная задача. Статистики, с какой из дисфорий трансперсоны сталкиваются чаще, нет.

У Екатерины сначала не было телесной дисфории. После перехода она поменяла документы, сделала каминг-аут и ходила в женской одежде: «Люди стали меня воспринимать в женском гендере, мне сильно полегчало. У меня не было маскулинного тела, поэтому меня все устраивало». Через год, по словам Екатерины, ее «накрыло», и она почувствовала телесную дисфорию. Так женщина поняла, что ей нужна хирургическая операция.

Екатерина замечает — по разным причинам желание в операции может возникать не у всех трансперсон. Кто-то может прийти к этой процедуре через время, потому что возникнет телесная дисфория. Именно поэтому проводить корреляцию между снижением гендерной социализации в обществе и уменьшением трансгендерных переходов не следует.

— Многие люди не делают хирургические процедуры, потому что не у всех есть на это деньги, но часто еще и присутствует страх, что такие операции навредят. Например, людям, которые делают фаллопластику, врачи не дают гарантий относительно чувствительности — она может быть, а может нет. Люди не хотят рисковать. Но как только медицина в этой области усовершенствуется, на такую услугу будет большой спрос.

«Со временем замечаешь, что друзья не зовут на вечеринки»: как гендерные стереотипы сказываются на количестве транспереходов

В 2018 году в России произошел пик трансгендерных переходов в России. Это связано с новой упрощенной системой изменения документов через ЗАГС. Раньше такую услугу можно было получить только через суд, что затягивало процесс.

Екатерина считает, что в период с 2018 по 2022 год Россия была одной из стран, где транспереход можно было сделать относительно просто.

— Это был такой подарок от государства, было ощущение, что и социального давления стало меньше, по крайней мере в крупных городах.

На увеличение транспереходов повлияло и наличие поддерживающих сообществ для трансперсон, где они могли найти единомышленников и получить психологическую помощь. Это тоже важный аспект социализации, потому что транслюди после каминг-аута часто наблюдают, как прежние связи теряются.

— Тебя могут как трансперсону принять друзья, коллеги, но со временем ты замечаешь, что они почему-то больше не зовут тебя на вечеринки и дни рождения, не отмечают на фотографиях в социальных сетях и не пишут сообщения с вопросом “Как дела?”, — рассказывает Екатерина. — Если у человека старый круг отваливается, а новый не появляется — это очень сложно. Трансперсоны платят большую цену за то, чтобы быть собой.

Давление на трансгендерного человека, по словам психологини Юлии, влияет по-разному: кто-то может торопиться с переходом, потому что хочет быстрее избавиться от прессинга гендерной социализации, кто-то наоборот — боится, поэтому откладывает переход.

— Если в обществе становится меньше стереотипов, люди без их давления могут послушать себя, понять, что с ними происходит и без сильных колебаний совершить переход тогда, когда им будет комфортно, — говорит психологиня.

Екатерина, анализируя историю транспереходов в России, замечает, что снижение гендерной социализации вкупе с отсутствием репрессивных законов в отношении ЛГБТК+* сообщества и простой системой переходов может, наоборот, привести к их увеличению, потому что это будет безопасно.

В середине десятых в России уменьшился и возраст перехода. В нулевых люди часто сначала заканчивали школу, университет, устраивались на работу, нарабатывали себе стаж, а потом уже задумывались о себе: они решались сделать переход в 30, а то и в 40 лет. Последние несколько лет в России переходы начали делать персоны младше 30 лет.

***

Летом 2023 года, когда появилась новость о скором запрете транспереходов (закон вступил в силу 24 июля 2023 года), часть трансперсон решили ускорить переход хотя бы на юридическом уровне. По словам Екатерины, многие начали переоформлять документы, но через время организации, помогающие трансперсонам, стали фиксировать увеличение обратных переходов — детранзишнов.

— С этими документами же нужно как-то жить. У кого-то было сильное давление в близком кругу, некоторые говорили так: “Я хочу обратно, потому что сталкиваюсь с непониманием, агрессией”.

Антон после принятия закона о запрете транспереходов наблюдает, что все больше персон продолжают приходить в сообщество с запросом «Что вообще делать и как дальше жить?». 

Те, у кого есть возможность, продолжают делать медицинские процедуры и после принятия закона. Но со сменой внешности могут возникнуть и проблемы с документами. Некоторые персоны стали менять имена на более нейтральные — например, Женя или Саша. Только гендерный маркер в паспорте все равно сменить не получится: при предъявлении документов у служащих возникают вопросы, а персона вынуждена делать каминг-аут. Учитывая, что сейчас в России ЛГБТ признано «экстремистским движением», каждый раз это — настоящая лотерея: попадется понимающий служащий или нет.

— Люди, которые не успели сделать переход и страдают от гендерной дисфории, сегодня еще больше оказываются в пустоте: они часто просто не знают, что делать дальше, заключает Екатерина. — Конечно, все происходящее когда-нибудь закончится, вряд ли это будет длиться лет 15, но именно сейчас люди смотрят на свою жизнь, и для них она выглядит как нерешаемая задача.