В поединке с чумой
Врач-эпидемиолог Любовь Соболева еще при жизни стала легендой
Двадцать шесть и одна
«Героями не рождаются» – это как раз о ней, докторе Соболевой. Ее смелость восхищала современников, а верность профессиональному долгу вдохновляет и сегодня. Но если бы юной Любочке Соболевой каким-то чудесным образом приоткрылось ее будущее, если бы она услышала о том, что ей предстоит, то вряд ли бы этому поверила.Работать врачом Любочка не собиралась. Тем более – врачом-инфекционистом, эпидемиологом. Ее с детства завораживал балет, и больше всего на свете она любила ходить с мамой в Большой театр. Мечтала, что станет балериной, станцует в своем любимом «Щелкунчике».
Это была именно мечта, а не витание в облаках. И, казалось, она вполне может исполниться. Ведь Любочка успешно прошла вступительный конкурс и была зачислена в хореографическое училище при Большом театре, который называла своим вторым домом.
Однако балериной она не стала. На маму девочки, которая была ее союзницей при выборе профессии, обрушилась вся ее родня. Где это видано, чтобы девушка из приличной семьи шла в актерки?! Не было такого позора в нашем роду и никогда не будет! Уверенность мамы в правильности дочкиного выбора была поколеблена.
Но окончательно мечту о сцене разбила болезнь. У девушки обнаружили туберкулез и в качестве действенного лекарства прописали теплый воздух, южное солнце. Любочка решила пожить в Сочи.
Вести праздное существование Соболевой было не по средствам, да, верно, и не по характеру. Она работала в медучреждениях: лаборанткой, медсестрой.
В годы Первой мировой войны Любовь Соболева была уже зауряд-врачом (так называли вчерашних студентов-медиков, не успевших пройти полный курс обучения, или тех, кто прошел специальный укороченный медицинский курс) и даже заведовала одной из походных эпидемиологических лабораторий на Кавказском фронте.
Годы спустя Соболева говорила, что чума словно вела с ней какую-то игру. Свой первый удар пыталась нанести как раз в то самое время, но промахнулась. И вместо нее погибла подруга. А Соболеву спас случай.
Любовь Сергеевна получила из Москвы известие о том, что ее мать при смерти, поехала проститься. На время ее согласилась заменить в лаборатории коллега и подруга.
Вернувшись назад, в живых подругу Соболева не застала. В прифронтовой полосе у кого-то из жителей обнаружили чуму. И какой-то генерал приказал в качестве превентивной меры сжечь все дома в округе. Как уж вышло, но погибли в огне и врачи. Скорее всего, потому что покидали это село последними, а пожар уже разбушевался.
В следующий раз лицом к лицу, по словам Соболевой, она встретилась с чумой в 1920-х годах в Батуми. Выявила 26 больных и слегла сама. Пока лежала в карантине, дала себе обет: если все обойдется, будет бороться с чумой до конца своих дней.
Доктор Берлин остался примером
В 1939 году Любовь Соболева оказалась причастной к трагической тайне. Трагедия произошла с одним из самых талантливых советских эпидемиологов того времени Абрамом Берлином. Он немало сделал для того, чтобы экономику молодой Советской России не подкосила эпидемия, грозившая с Востока, из Монголии.Этого врага индустриализации советской страны не упоминали ни в одном учебнике истории. Но он вполне мог замедлить ее сроки. Имя этому вредителю – чума. По крайней мере, так считают некоторые историки, имея в виду вспышку этой болезни в 1928 году в Монголии.
Версия такая: если бы чума перекинулась из Монголии на территорию нашей страны, Россию могли бы включить в список стран, посещать которые не рекомендуется. А ведь как раз в это время Россия заключала контракты на поставку техники с Западом, эту технику сопровождали специалисты из Европы и Штатов. Допустить хотя бы временной изоляции России было нельзя.
Руководство страны приняло решение о временном закрытии границы с Монголией из-за угрозы эпидемии чумы, а Наркомат здравоохранения РСФСР задумался о том, как организовать в Монголии надежную эпидемиологическую службу.
Одним из тех, кому поручили решение этой задачи, был совсем еще молодой доктор Берлин. Он организовал в Улан-Баторе строительство целого противочумного городка, который на долгие годы стал опорной базой и для врачей, которых командировали в Монголию из Советского Союза, и для их монгольских коллег.
Когда в СССР привезли из Европы новую противочумную вакцину, доктор Берлин, чтобы ее испытать, привил себе штамм чумы.
Он работал в Саратове, его вызвали в Москву, в Наркомат здравоохранения, с докладом об этой вакцине. Абрам Львович выступил, вернулся в гостиницу «Метрополь» и вскоре почувствовал себя плохо.
Одним из специалистов, которым поручили приехать в «Метрополь» для установления диагноза, была Любовь Соболева. Ситуацию взял на контроль НКВД.
Распространяться о ней не полагалось.
Коллега Соболевой предположил у Берлина обычную пневмонию. Соболева заподозрила чуму.
Берлина и врачей, которые контактировали с ним, изолировали в больнице. Врачи тут же приступили к лечению больного, но на следующие сутки 36-летнего Берлина не стало. Умерли и двое медиков, пытавшихся побороть чуму. Соболеву, к ее удивлению, чума вновь оставила в живых. Словно не доиграла с ней какую-то партию.
Любовь Сергеевна говорила, что случай с Абрамом Берлином сильно на нее подействовал: ради науки человек не пожалел собственной жизни.
Если дым над юртой – победили
В 1943 году Любовь Соболеву командировали на войну с ее всегдашними врагами – опасными инфекциями в Монголию.Однажды, ранним утром в августе 45-го, на противочумную станцию Соболевой гонец принес тревожную весть. На стойбище в высоких горах слегла от какой-то болезни вся семья пастуха.
Отряд эпидемиологов выехал по этому сигналу без промедления, но в живых застал только двух малолетних сыновей пастуха. Чума! Причем старший мальчик скорее был мертв, чем жив. А младший мелькнул и куда-то исчез.
Любовь Сергеевна вошла в юрту к умирающему, подняла ковер и с ужасом увидела, что рядом с ним – младший брат. Значит, тоже инфицирован и обречен?
Как быть с этим малышом?
Соболева придумала неожиданное решение. Пусть в отдалении, у реки, соорудят две юрты: одну – для нее, другую –для ребенка. И они уйдут в эти юрты на карантин.
Если в течение девяти дней над юртами будут подниматься дым, значит, живы. Исчезнет дым над юртами – что ж, тогда все кончено, и ее эпидемиологическому отряду надо забросать эти юрты горящими факелами.
Когда в защитном костюме Любовь Сергеевна зашла в юрту к пятилетнему сыну пастуха, ребенок заплакал от страха. Соболева сняла маску, чтобы он успокоился, и поняла, что не сможет оставить мальчика одного. Потом он еще прокусил ее защитную перчатку, когда обмывала его в специальном растворе.
Самочувствие обоих вызывало тревогу. Потом мальчику стало лучше, а доктору – наоборот. Соболевой показалось, что это уже конец. Но и в четвертый раз страшная опасность ее миновала!
В один из дней карантина Любовь Сергеевна увидела, что мальчик покинул юрту. Неужели сбежал? Она вышла и заметила его неподалеку. Ребенок с радостью бросился к ней и сказал по-монгольски: «Старая мама!»
Когда окончился карантин, местные жители сообщили Любови Сергеевне, что есть в Монголии древний обычай: тот, кто спасает сироту, становится его родителем.
Сердце Соболевой дрогнуло: может, усыновить мальчика, увезти в Москву? Но будет ли она ему хорошей матерью? Ее собственных детей воспитывал их отец. А для нее на первом месте всегда была работа. Семейной жизни она еще в молодые годы предпочла свои бесконечные экспедиции на борьбу с эпидемиями. Сейчас ей уже 53, но отказаться от этой работы выше ее сил. К тому же усыновить этого ребенка – значит, оторвать его от родины, национальных корней. Стоит ли?
Соболева выбрала другое решение: нашла хорошую бездетную монгольскую пару, которая с радостью приняла в свою семью этого мальчугана.
И все же ребенок с момента своего спасения стал носить фамилию Соболевой. Это тоже древняя монгольская традиция: к имени спасенного прибавляется имя его спасителя. Так Увгун-Бургут (Степной Орел) стал Увгун-Бургут Соболев.
Он пошел по стопам своей названной матери: захотел стать врачом, учился в Советском Союзе. Они встретились вновь в Москве, спустя двадцать лет после этой удивительной истории.