Андрей Костин: «Мы не хотим быть «Яндексом»

На протяжении всего года экономисты абсолютно всех уважаемых и профессиональных финансовых институтов считали, что рубль на значениях свыше 75 за доллар недооценен. Они полагали, что вот-вот что-то изменится, переменится, он должен будет скатиться в какой-то другой диапазон — до 75. Но чем дальше, тем более все происходит наоборот. Чем это объяснить? Может быть прогнозы, которые базировались на неких классических, стандартных макроэкономических подходах, не работают и что-то другое управляет курсом нашей валюты?

Андрей Костин: Вы знаете, что прогноз курса валют, как прогноз погоды — всегда обманывает. Поэтому предсказать что-то очень сложно. Я сам считал, что рубль не должен был перейти отметку даже 70, когда он находился на уровне 60 с чем-то. Но жизнь показывает, что курс рубля действительно слабеет с начала этого года, несмотря на то что макроэкономические показатели в стране устойчивые, стабильные, и об этом президент вчера говорил в своем выступлении перед инвесторами, и нам действительно есть чем похвастаться в этом плане: и с точки зрения наших резервов, и с точки зрения нашего Фонда национального благосостояния, и с точки зрения инфляции, и всех других показателей.

Я думаю, что есть несколько факторов, которые все-таки влияют на это. Во-первых, при всем том, что происходят изменения в структуре нашей экономики и нашего бюджета, о чем тоже вчера президент говорил, в сторону ненефтяных доходов, ненефтяного экспорта, все равно нефть, газ и остальные продукты ресурсной экономики остаются и играют ключевую роль сегодня для экономики нашей страны. А вы знаете, что в течение этого года ситуация на рынке нефти нестабильна. Она, в общем-то, скорректировалась после решения ОПЕК+, но мы видим сейчас, что в последние дни опять идет некое ослабление цены — она уже ниже 40 пошла. И по другим товарным ресурсным позициям, за исключением, может быть, золота, тоже ситуация не самая благоприятная. Я думаю, это первый фактор, который сказывается. Хоть зависимость рубля от нефти сегодня меньше, чем она была несколько лет назад, она все-таки существует. И конечно, нестабильность нефтяного и энергоресурсного рынков сказывается на курсе национальной валюты.

Во-вторых, я думаю, глобальная геополитическая ситуация: она тоже очень нестабильна — и вблизи российских границ, и вдалеке. По большому счету, не удается никак наладить нам взаимоотношения с США, даже в области вооружений, хотя это ключевая область, не говоря уже о каких-то других сферах. Хотя вчера президент подчеркивал, что объем торговли с США вырос серьезно, но все-таки торговля с США не является для России сегодня весомым и значимым фактором. Конечно, геополитические отношения находятся сегодня на крайне низком уровне. Другие геополитические факторы, например, выборы в США — все это накладывает отпечаток.

И снижение ставок в России тоже сказывается, потому что высокие ставки в рублях всегда были заманчивы и привлекали инвесторов на вложения в рублях. А ставки сейчас снижаются и по основным инструментам, и по депозитам, и так далее, что тоже, наверное, не может не сказываться. Но вы помните, в предыдущие кризисные моменты Центральный банк всегда шел на повышение ставок, причем резкое, что, с одной стороны, помогало поддержать курс валют, но, с другой стороны, наносило большой ущерб для развития экономики, для процесса кредитования. В этот раз Центральный банк пошел по другому пути. Он четыре раза снижал ставку, что сделало, наверное, вложения в рублях для иностранных инвесторов менее привлекательными, но, с другой стороны, позволило сегодня существенно облегчить долговое бремя компаниям и гражданам, что, безусловно, позитивно сказывается на развитии экономики. И неслучайно Россия, наверное, в этом году все-таки пострадает меньше, чем другие европейские страны и даже США с точки зрения падения ВВП, он сократится порядка 4%, хотя во многих других развитых экономиках этот показатель может доходить даже до 8%.

Думаю, что ряд этих факторов сказывается на том, что пока нам не удается выйти на тот уровень, который действительно рубль заслуживает. Потому что базово, об этом говорят все экономисты и эксперты, у рубля есть все предпосылки для того, чтобы стоить дороже.

А есть куда еще падать? Ведь в конце концов существует и математика. Хорошо, ушел спекулятивный иностранный капитал — по политическим и иным соображениям, остается только баланс экспорта и импорта.

Андрей Костин: У любого процесса, наверное, все-таки есть хорошая сторона. У нас действительно были падения — 1998 год, 2008-й, 2014-й, когда шел обвал рубля в два раза. Мы это проходили, пожалуй, три этапа было, когда был действительно обвал. Мы в 1998 году имели 6 рублей за доллар, а потом 24, 30 и так далее, потом 60. И сейчас такое сползание, скольжение вниз идет. Это, конечно, менее болезненно для всех и для экономики, это плюсом работает на ресурсную экономику, экспортные отрасли. Поэтому всегда есть две стороны этого процесса: для кого-то девальвация рубля очень хороша, помогает экспортному потенциалу, для кого-то она, конечно, хуже. Но, в целом, я могу сказать, что это не влияет на процесс перехода и граждан, и компаний из долларового и европространства в рубли. И граждане, и компании сегодня постепенно все больше переходят в рубль. Сегодня практически невозможно найти заемщика, скажем, крупную компанию, да и среднюю, тем более малый бизнес, который попросил бы деньги в долларах. Раньше это было всегда. Во-первых, потому что и рубли стали дешевле, но во-вторых, потому что, невзирая ни на что, рубль становится...

...потому что если возьмут в долларах, придется и отдавать в долларах. И я все-таки вернусь к этому самому вопросу.

Андрей Костин: И это хорошо, мы давно мечтали о дедолларизации. Но там тоже сегодня ставки такие, что евро банки вообще не принимают у населения, потому что ставки отрицательные, да еще ЦБ ввел специальное регулирование по иностранным валютам, которое делает очень невыгодным для банков держать это. Поэтому банки даже отказываются сегодня от валюты и, безусловно, больше в рублях. Но и население тоже на это реагирует. Для населения вроде было бы выгодно сегодня получать доллары и копить, ждать, когда курс увеличится. Но мы этого особо не видим, у нас серьезный прирост средств населения в рублях. И, в частности, идет очень большой прирост средств на брокерские счета, и те, у кого есть какие-то деньги и накопления, предпочитают сегодня вкладываться в ценные бумаги, российские опять же, с доходностью в 5-6% по рублям, а не в долларовые инструменты, которые приносят очень малые доходы.

Но я все-таки хочу вас попросить дать оценку. Каков предел, на ваш взгляд, на сколько рубль может еще подешеветь?

Андрей Костин: Я не знаю. Я, честно говоря, не думаю, что будут какие-то обвальные ситуации. Мы живем в период очень большой непредсказуемости. Кто мог предсказать эту пандемию еще год назад или какие-то другие события? Я не думал, что рубль выйдет за уровень 70, но видите, он сегодня уже практически приближался к 80. Но я все-таки надеюсь, что не будет очень сильного дальнейшего ослабления рубля, очень надеюсь на это.

Мы знаем, что в последний период, с того момента, как началось это сползание курса рубля, как понизились ипотечные и депозитные ставки, 13 трлн рублей в сумме российские вкладчики вывели из банковской системы. ВТБ, наверное, часть этого процесса. И обрушили эти деньги фактически на рынок недвижимости. На ваш взгляд, если сейчас оценивать практику льготной ипотечной ставки, которая, на самом деле, близка к рыночной, насколько оправданно ее продление, дальнейшее использование, если мы видим, что в среднем по России недвижимость подорожала на 10,5%, а в Москве по большинству объектов процентов на двадцать? То есть покупка жилья в итоге стала дороже, произошел такой переток денег в виде пузыря из банковской системы в покупку недвижимости.

Андрей Костин: По первой части мы сейчас, естественно, готовились, смотрели все цифры. У нас с начала года прирост средств населения составил 15%, то есть оттока нет, напротив. Другое дело, что у нас действительно меняется структура. Во-первых, сегодня отток идет с депозитов и большой приток идет в накопительные текущие счета — с начала года они увеличились на 68%. То есть люди предпочитают сегодня держать деньги на таких счетах, откуда можно быстро их снять. Но при этом банки, в частности наш, стали платить очень неплохо по этим накопительным счетам. Разница есть, но она не такая большая, люди предпочитают лучше иметь возможность снять деньги завтра, но получать определенный процент, условные 3% вместо 4,5%. Во-вторых, у нас действительно огромный приток средств, по-моему, уже 2,6 трлн, на счета граждан, которые вкладываются в ценные бумаги. Мы запустили специальную программу вместе с «Яндексом», ты можешь зайти и купить практически любую акцию или любую ценную бумагу с помощью брокера ВТБ. И этот спрос очень сильно растет, особенно в пандемию, люди действительно вкладываются много. Поэтому оттока средств как такового нет, по крайней мере по банку ВТБ.

Бывший сотрудник ВТБ, замминистра финансов Моисеев в начале лета говорил: это опасное дело, мы уродуем рынок. Собственно, мы видим это. Мы видим колоссальный подъем цен.

Андрей Костин: Вчера председатель ЦБ Набиуллина приводила цифры несколько отличающиеся. Она все-таки считает, что эффект от ипотеки в 6,5% (а реально даже меньше, ВТБ выдает под 6,1%), если подорожание на 10%, значит, эффект 17,5%, значит, выигрыш по этой ипотеке сегодня все-таки существует. Это рынок, и когда мы подстегиваем спрос и когда нет адекватного предложения, то, конечно, цены будут расти. Но, во-первых, это всегда временная ситуация, потому что предложение подтягивается за спросом, и цена — это именно равновесие спроса и предложения. На каком уровне оно наступает, зависит именно от соотношения спроса и предложения.

Рынок недвижимости не такой, как говорят в учебниках, эластичный.

Андрей Костин: Он эластичный, просто, может, не такой. Вы правильно говорите, какой-то лаг будет. Мы сами девелоперы, мы видим, что спрос есть, поэтому девелоперы сегодня настраиваются на активизацию своей работы, на увеличение продаж. Я думаю, это неминуемо должно стабилизировать цены. Тем более что, вообще-то, цены у нас были достаточно стабильны на протяжении длительного времени. Наверное, после кризиса 2014-2015 годов очень позитивные изменения произошли. Ведь раньше все цены квартиры назывались в евро или долларах. Сейчас такого больше нет. Мы полностью отвязались от иностранной валюты, и цена была достаточно стабильной долгое время, если даже не снижалась. Она реально снизилась за последние годы на вторичном рынке. Она снижалась именно в рублевом исчислении. Поэтому, наверное, сейчас какой-то скачок будет, но, я думаю, это, во-первых, временно, да и стимулирование у нас временное. Правительство обсуждало разные варианты — на год и прочее. Решили до 1 июля. Я думаю, что эта мера все равно правильная. Я вообще очень большой сторонник строительства жилья, я считаю, что это задача номер один для любой страны, для нашей прежде всего. Когда человек имеет квартиру, он уже наполовину счастлив. Другое дело, мы работали в этом плане с «Дом.РФ», нам нужно все-таки тоже развивать рынок съемного жилья, потому что, наверное, нет другой такой страны, где люди мыслили бы только собственностью на квартиру. Сегодня ведь купить квартиру куда проще, чем продать.

Нет, сейчас проще продать, чем купить, в последние месяцы.

Андрей Костин: Недвижимость продать непросто. Поэтому, конечно, рынок съемного жилья, если ты можешь за адекватные деньги получить хорошее жилье, это решение вопроса для молодых людей. Когда семья из двух человек — одно жилье требуется, когда четверо становится — другое. Это нужно обязательно делать, иначе мы никогда не решим в полной мере проблему жилья. И «Дом.РФ» этим занимался и занимается. Я думаю, что когда-нибудь мы придем к тому, что и частные компании начнут этим заниматься. Поэтому я трагедии не вижу, наоборот, я считаю, что любое стимулирование — это хорошо. Бюджетные деньги, конечно, жалко, но я думаю, это подстегнет девелоперов к тому, чтобы строить больше и в итоге дешевле. Не вижу большой проблемы. Да, сейчас какой-то рост произошел, но очень долгое время, на мой взгляд, не повышались цены, были стабильные, сейчас некий всплеск есть. Но тут не надо переусердствовать, я согласен. Очень раздувать спрос, когда нет предложения, нельзя. Но я думаю, что предложение сейчас появится в большем объеме.

Многие меры поддержки бизнеса, которые вводились весной, уже закончились, некоторые продлеваются. Вчера президент на вашем форуме объявил о продлении отсрочек по налогам для определенных категорий бизнеса. Но многие другие заканчиваются, исчерпываются. Заканчиваются кредитные каникулы, период льготного кредитования. Причем самая существенная мера, которой в наибольшей степени воспользовался бизнес, это так называемый кредит под 2%, который начали выдавать с июня при условии сохранения 80% штата. Но если это условие не соблюдено, то компании придется выплачивать не только в полном объеме кредит, но еще и по рыночной ставке, которая на тот момент была в основном почти 15%. Как ощущается корпоративными клиентами, малым и средним бизнесом, завершение программы поддержки?

Андрей Костин: Я думаю, что многое будет зависеть, конечно, от дальнейшего поведения экономики. Вчера президентом было сделано важное заявление о том, что мы не планируем тотального локдауна, который происходит сейчас в некоторых европейских странах. Поэтому я думаю, что если у бизнеса будет возможность работать дальше, то больших проблем не будет. Во-первых, я уверен, что большая часть компаний сохраняла занятость, во-вторых, еще есть механизм гарантий ВЭБа. Я пока не имею статистику по компаниям. По частным гражданам мы вчера смотрели, у нас после завершения каникул где-то 90% граждан платят по оригинальному графику очень хорошо, и проблем мы не видим. Я думаю, по компаниям тоже будет не так все плохо. Четвертый квартал, видимо, будет не очень активный, но тем не менее тотального локдауна не будет. Думаю, что если какие-то меры будут продолжаться довольно долго, то, возможно, дополнительные меры поддержки и потребуются.

Вчера президент объявил ряд отсрочек по налогам, по страховым платежам, может быть, еще потребуются дополнительные меры, потому что никто не знает, насколько долго будут все равно существовать ограничения для ряда отраслей. Конечно, такая отрасль, как авиация, страдает, может быть, больше всего, отельный бизнес и так далее. Безусловно, надо об этом думать. Мы в том числе и по банкам смотрим, к 1 октября многие меры закончились, к новому году закончатся все остальные. Пока банки успешно работают, но всякая ситуация может быть, и, может, какие-то меры регулирования тоже потребуются. Я думаю, что здесь вопрос живой, его надо просто отслеживать. Суть этого кризиса в том, что он не экономический и не финансовый, спрогнозировать его продолжительность невозможно без четкого ответа со стороны медиков, когда все это закончится наконец.

У них нет такого ответа.

Андрей Костин: Нет такого ответа, поэтому и у экономистов не может быть ответа. Все зависит ведь не от экономики, все зависит, в общем-то, от тех мер, которые правительство применяет. Если правительство вынужденно применяет закрытие каких-то отраслей или ограничения, как сейчас существуют на международные перелеты, еще какие-то, безусловно, этим отраслям нужно помогать дальше, никуда не денешься.

Тем не менее в банке тоже интересные средства статистики. Просроченная задолженность у банков в последние полгода значительно выросла, ВТБ не исключение. Тем не менее прибыль у банков все равно растет. Как это объяснить?

Андрей Костин: Я смотрел по нашему банку, даже по нашему большому другу «Сберу», задолженность часто растет за счет клиентов, ухудшение деятельности которых, в общем-то, напрямую не связано с кризисом. Сбербанк рапортовал о том, что у них главная проблема была по «Евроцементу». Это проблема не сегодняшнего дня и даже не этого года. Так же и у нас.

А у вас кто?

Андрей Костин: У нас тоже многие резервы сегодня связаны либо с непрофилем, который у нас функционировал, и с теми другими резервами, где проблемы уже были, крупными компаниями, вы знаете, с «Мечел» была проблема, были определенные проблемы с Гуцериевым и так далее. Но, конечно, есть и проблемы, которые были вызваны и этой пандемией. Поэтому рост есть, безусловно, но, во-первых, он не очень серьезный. У нас уровень сегодня примерно 5,4%, он может дорасти до 7%, если прогнозы о том, что 20% реструктурированных кредитов уйдет на просрочку. Но мы в 2008 году имели 10%, а сейчас мы даже такого не видим. Вообще, не чувствуем такого масштаба кризиса, как было в 1998 году или в 2008-м. И нет таких проблем с нашими клиентами — ни с розничными, ни с корпоративными. И крупные компании, в общем, справляются, и малый и средний бизнес тоже справляется с поддержкой государства. Да, есть отрасли, которые сильно страдают, и там нужны особые меры, что государство и делает. Взять только один «Аэрофлот» — большая государственная поддержка, государство внесло 50 млрд.

Но есть ведь и другие авиакомпании, например Utair, который и так был в предбанкротном состоянии до всяких осложнений.

Андрей Костин: Там частные акционеры, по-моему, занимаются спасением этой компании. Я думаю, что там тоже будет все в порядке. Там сильные акционеры, поэтому, я думаю, что все будет хорошо.

У вас наверняка определенную долю занимают и девелоперы, владеющие коммерческой недвижимостью, которая в перспективе следующих лет, как ожидается, станет, может быть, главной и причем долгосрочной жертвой этого кризиса, потому что офисы пустеют и их будущее не вполне ясно.

Андрей Костин: В последние годы уже существенно и так ограничили эту сферу. Она, в общем-то, была непростой на протяжение последних лет. У нас, может быть, характер сделок меняется, но мы сами строим коммерческую недвижимость, она входит в наши планы развития территорий, которые мы делаем, большие проекты, где есть и жилье, и социальная инфраструктура, и коммерческая. Надо просто реалистично смотреть на спрос. Я не вижу здесь какого-то кризиса. Кризиса коммерческой недвижимости я не предсказываю в России.

Вчера, встречаясь с президентом, вы рассказали про беговую дорожку в фитнесе, которая от вас потребовала, чтобы вы представились в электронном виде, попросила ваши данные. Что вас в этом, может быть, удивило или напрягло? Расстроило или, может, наоборот порадовало?

Андрей Костин: Я просто один из немногих людей, которые все-таки считают необходимым обратить внимание на темные стороны процесса цифровизации. Любой современный процесс должен развиваться, приветствоваться, понятно, что это развитие нашей цивилизации. Но, как у любого революционного изменения, у цифровизации есть множество недостатков. Мы видим это и по своим детям, и по уровню вовлеченности в цифровую жизнь. Я беседовал со многими ректорами вузов, они говорят, что приходят школьники, которые очень мало читают классическую литературу. С одной стороны, да, наверное, сегодня школьнику трудно читать «Войну и мир», наверное, это зависит от [нехватки] времени. Тем не менее этот переход человека исключительно в «цифру», его привязанность к гаджетам... я всегда смеюсь над этим, ведь сегодня цифровизация не экономит время — она тратит его! То количество времени, которое родители тратят, переписываясь в родительских чатах, или женщины и мужчины общаются в чатах между собой, время на публикации, например, в Twitter колоссальное! Люди расходуют и рабочее время, становятся очень зависимыми от этого. Информация легкодоступна, но она не запоминается, не удерживается, не осмысливается.

Вторая сторона — защита персональной информации. Может, кому-то и наплевать, но сегодня не только государство, а в большей степени частные компании — все заинтересованы знать о тебе все. В общем-то, вроде бы из добрых побуждений: они считают, что чем больше они знают, тем лучше смогут удовлетворить твои потребности. Тем не менее все знания о том, что ты ешь, пьешь, когда встаешь или ложишься, собираются в больших количествах. И будет еще больше! Big Data — это будущее, любая компания мечтает знать все о своем клиенте, и тогда он будет с потрохами твой. Этот рынок нужно регулировать, защищать человека от этого, может быть, защищать от такого огромного вторжения цифровизации в частную жизнь. Я думаю, что на эти вопросы надо обращать внимание. Это не значит, что процесс цифровизации должен остановиться, но каким-то образом права человека должны защищаться и в этой сфере.

Я не встречал крупные исследования на этот счет, может, вы с ними сталкивались, если говорить в целом, макроэкономически эти процессы цифровизации эффективность экономики повысили?

Андрей Костин: По крайней мере для банков все эти цифровые примочки, на самом деле, пока убыточны. Но сейчас идет борьба за клиента, а он все больше требует цифровизации основной банковской деятельности. У нас сегодня 60% клиентов депозиты вносят через телефон, никто в банк не приходит. Здесь, если ты не будешь впереди, ты потеряешь аудиторию. Поэтому банки будут внедрять это, и российские банки достаточно продвинутые в этом смысле по сравнению с европейскими — и Сбербанк, и ВТБ. Это нужно делать. У нас выбора нет, и мы вкладываем большие средства и прилагаем большие усилия, чтобы внедрить цифровые процессы во все банковские операции.

Ваше партнерство с «Яндексом»: чем вы отличаетесь для «Яндекса» от «Сбера», который раньше был их главным партнером? Как бы вы это определили?

Андрей Костин: Разница в том, что мы не хотим быть «Яндексом».