Без богохульства Франция перестанет быть Францией
Журнал Charlie Ebdo вновь оказался в центре международного скандала после того, как опубликовал шарж на президента Турции Эрдогана. Это стало очередным «выстрелом» в конфликте между руководством Франции и мусульманским миром, который обвиняет французов в исламофобии и даже в фашизме. Почему в одной из наиболее толерантных стран мира так дорожат традицией оскорблять верующих?
Карикатуру Charlie Ebdo на Реджепа Тайипа Эрдогана можно найти по-своему трогательной. Внешне она столь же отвратительна и вряд ли забавна, как и большинство других скандальных рисунков из этого издания, но по сути является «лучиком поддержки» для президента Макрона в период его острого конфликта с турецким коллегой.
Обычно такая сентиментальность Charlie Ebdo не свойственна: в плане политики для них нет ничего святого, о чем не спросишь – любому нахамят, всё «не слабо».
Теперь правоохранители Турции будут преследовать редакцию в уголовном порядке – так уж заведено в современной Анкаре, что там готовы наказывать журналистов со всего мира за оскорбление своего султана. А сам Эрдоган осыпает официальный Париж проклятиями за «исламофобию» и опеку над Charlie Ebdo, делая вид, что говорит от имени всех мусульман мира.
В реальности конфликт двух президентов гораздо обширнее, чем какие-то там картинки – с султаном или с пророком. Ливия, Ливан, Греция, Нагорный Карабах – вот далеко не полный список мест, где столкнулись лбами француз и турок.
Их текущая свара тоже глубже, чем кажется на первый взгляд: «борьба с исламским сепаратизмом» и «освобождение ислама во Франции от иностранного влияния», анонсированные Макроном, неизбежно затронут мечети, по факту контролируемые турками, а таких мечетей в Пятой республике больше трети. Эрдоган резонно воспринимает это, как посягательство на своих агентов влияния – вот и бесится.
Тем не менее ему удалось представить дело таким образом, будто Макрон бросил вызов всей мировой умме. Сейчас французский президент действительно пожинает ядовитые плоды на пространстве от Северной Африки до Бангладеш. И там, где не договорил Эрдоган, договорит Рамзан Кадыров.
По сути этот французско-исламский конфликт начался с всё тех же – с Charlie Ebdo, ныне протягивающих Макрону руку помощи как бы в благодарность за поддержку. Этнический чеченец Абдуллах Анзоров отрезал голову учителю Самюэлю Пати, который посмел показать ученикам на уроке про свободу слова карикатуры на пророка Мухаммеда – те самые, за которые карикатуристы в 2015 году заплатили кровью десяти коллег и еще двух полицейских.
Ответ официального Парижа на это оказался крайне жестким, для исламского мира – неожиданным и, с его же точки зрения, провокационным.
Во-первых, Самюэлю Пати посмертно присвоили высшую награду страны – орден Почетного легиона, а прощание с ним провели в Сорбонне. То есть того, кто, по мнению уммы, оскорблял пророка и сеял рознь, сделали национальным героем страны.
Во-вторых, министр внутренних дел Жеральд Дарманен срочно вылетел в Москву, чтобы убедить российские власти принять назад «чеченских беженцев», ранее получивших убежище в Пятой республике (одним из таких был и Анзоров). Таким образом мигрантам-мусульманам было продемонстрировано: мы скорее отправим вас обратно, чем пожертвуем практикой оскорблений на религиозной почве.
В-третьих, рисунки из Charlie Ebdo начали проецировать на административных зданиях в ряде городов, а несколько регионов Франции выступили с инициативой издать специальный сборник религиозных карикатур, дабы снабдить ими все лицеи и школы. В итоге террористическая борьба с «хулой» эту «хулу» только умножает.
Публичные выступления Макрона по данному вопросу развеяли последние иллюзии: французская власть видит корень зла не в оскорбительных карикатурах, а во французском исламском сообществе, поэтому ненавистных карикатуристов берут под защиту, а умму начнут перестраивать на новый лад.
Особенно неприязненную реакцию вызвали слова Макрона о принятой во Франции «свободе богохульствовать».
Такой бескомпромиссный подход не только неприятен мусульманам – он непонятен в других странах, не исключая Россию. Здесь гораздо проще встретить человека, который, категорично осуждая терроризм, тем не менее найдет Charlie Ebdo чем-то отвратительным и неприемлемым – «так нельзя», тем более, если это грозит стране религиозной рознью.
Но поступить иначе Макрон просто не мог. В противном случае он не был бы французом.
Французская нация была создана по итогам Великой французской революции, о чем газета ВЗГЛЯД подробно писала здесь. Бунт третьего сословия (грубо говоря, рабочего класса) был направлен не только на первое – дворян, но и на второе – духовенство. То есть он изначально был антиклерикальным, что предопределило политику и культуру французского государства – нынешняя Пятая республика в значительной мере наследует Первой.
Право показать духовному лицу кукиш – это то, за что десятки тысяч французов сложили головы в период превращения собственно во французов. Данное право имманентно для нации, где за два с лишним столетия научились гармонично совмещать довольно ревностный католицизм со свободой слова, игнорирующей религиозные догмы.
Эту особенность французского генезиса так или иначе наблюдал почти каждый, не всегда отдавая себе в этом отчет. На нее указывает очень и очень многое, начиная от самого известного в мире французского романа «Три мушкетера», где главными антагонистами выписаны духовные лица, и заканчивая «золотым веком» французских комедий, переходящими персонажами которых были священники, монахи и раввины (чего стоят только картины с Луи де Фюнесом).
Пытаясь сейчас давить на Францию, чтобы перестроить ее уклад под собственные представления о прекрасном, окрепшее исламское сообщество идет против базовых государственных основ.
При этом резкое противодействие французов вызывает у него недоумение: как же, ведь в соседней Германии всё иначе, власти подавляют «язык ненависти», берегут покой уммы и чуть ли не пылинки с нее сдувают. То же прослеживается в Британии, где либералы готовы отказаться от новогодних елок, лишь бы не провоцировать религиозное меньшинство.
Они гнутся – гнись и ты. Но там, где немца гложет чувство вины за нацистское прошлое, а американец вспоминает про завещанный отцами-основателями принцип свободы совести, француз бережет отвоеванное предками право плюнуть в сторону кардинала или муллы, если очень хочется.
Нельзя сказать, что хочется всем или хотя бы многим. После нападения террористов на редакцию Charlie Ebdo ее специфические карикатуристы воспринимались как неотменяемый, но токсичный актив, о котором лучше лишний раз не упоминать. И его действительно не упоминали как нечто неполиткорректное, потенциально опасное, несовместимое с принятыми в XXI веке интонациями.
Однако любая попытка мусульман (как наиболее пассионарной на сегодняшний день религиозной силы) упразднить «право на богохульство» и перестроить информационное пространство Пятой республики под себя наталкивается и будет наталкиваться на глухую линию обороны. Если придется, французы всю страну обклеят карикатурами на Мухаммеда, но не пойдут против своей национальной гордости.
Когда кому-то кажется, что нынешний президент – кандидат от глобалистов и международных финансовых кругов – все-таки слишком резок к правоверным и мягок к богохульникам, пусть вспомнит, что его главным соперником на выборах была Марин Ле Пен. Если не хочется иметь дело с Макроном, придется иметь дело с ней – с той, для кого «исламофобия» не ярлык, а положительная характеристика.