Дихотомия социокультурных практик и полипарадигмальность социальной науки

Так, в последние десятилетия антиномия глобального и локального стала лейтмотивом междисциплинарных научных дискуссий в пространстве от геополитики до культурной антропологии. Между тем глобализация «разобщает не меньше, чем объединяет, она разобщает, объединяя, – расколы происходят по тем же самым причинам, что и усиление единообразия мира» [Бауман 2004: 7]. Поэтому между глобализацией и глокализацией нет реальной антиномии: они дополняют друг друга, развивая диалектическое единство.

Действительно, глобализация неизбежно сопровождается глокализацией: нации-государства утрачивают силу, а региональные квазигосударственные структуры вливаются в глобальную политику и экономику, минуя государство. Локальное сегодня ассоциируется в первую очередь с новыми «независимыми государствами», «ростом этнического самосознания» культурных групп в полиэтничных государствах, активными миграциями и коммунитаризмом. Сегодня проблема межкультурной коммуникации в культурно разнородном сообществе – едва ли не самая популярная в общественных науках. Дискуссия касается в первую очередь выбора приоритетных форм управления общественными отношениями в полиэтничном сообществе – выбора между культурной ассимиляцией меньшинств, их сегрегацией, маргинализацией и социокультурной интеграцией всего общества как идеальной, но труднодостижимой формой его организации [Савченко 2012]. В данном контексте актуализируются животрепещущие проблемы общественной безопасности – национальной, социокультурной, лингвистической [Жигалев, Устинкин 2015].

Таким образом, может сложиться впечатление, что в социальной науке есть то, что принято называть парадигмой, а также системой взглядов и дискурсом. В такой парадигме доминирует ведущая диалектическая модель глобального и локального.

Научная социокультурная картина мира отражает социальные факты, доступные человеческому познанию и переставшие быть секретом. И таких фактов достаточно много. Поэтому как в науке, так и в социальной практике сегодня обнаруживается много разных «диалектик». И все они вращаются вокруг классической проблемы системного подхода – диалектики части и целого.

Так, в рамках взаимодополнения глобализации и глокализма актуализируются и другие актуальные дихотомии. Так, на фоне глобального и локального начинают себя проявлять мегакультурное, метакультурное и сублокальное. Такие дихотомии формируют новые «диалектики». Они расширяют парадигму локального и глобального до таких пределов, где монопарадигмальность уступает место полипарадигмальности.

Отметим, что, помимо локального, которое диалектически «уравновешивает» глобальное, есть также сублокальное, особенно очевидное в государствах, недавно обретших государственность… Так, в Азербайджане стимулируется развитие культуры титульного азербайджанского этноса, но проживающие в этой стране ираноязычные талыши указывают на давление на их самобытность и язык. Нашим соотечественникам азербайджанская культурная общность может представляться культурно монолитной. Между тем мигранты-талыши в зависимости от конкретной ситуации либо демонстрируют единство с азербайджанской диаспорой, либо намеренно дистанцируются от нее.

Подобные ситуации имеют место во многих иммигрантских странах. Так, во Франции арабы легитимируют одновременно и единство, и внутреннее деление на алжирцев, тунисцев и марокканцев, берберы же полагают себя особой общностью… Непримиримость арабов и берберов, наблюдаемая во всех странах Магрибского союза, присутствует и во Франции. «Если беры-арабы стараются выделить особость страны, откуда родом их предки, то беры-берберы акцентируют внимание на отличной от арабов истории, традициях и культуре». Анализируя глубинные интервью с иммигрантами из арабских стран во Франции, Е.Б. Деминцева обнаружила склонность «французских берберов» считать арабов «дикими людьми», неприязнь и даже агрессию по отношению к тем, кто называет берберов арабами [Деминцева 2008: 83].

Другая важная категория актуальной социокультурной практики – мегакультурное. Мегакультурные образования можно назвать социокультурными гигантами современности. Глобальное антигеографично, размыто и неосязаемо. В мегакультурном же географические рамки и горизонты играют ведущую роль. Мегакультурой можно назвать цивилизацию в ее классическом понимании, несколько адаптированном к сегодняшнему дню. Речь идет, например, о мечниковском понимании цивилизации [Мечников 2013]. Примером современной мегакультуры может выступить евразийство или, скажем, конгломерат культур зарубежного Дальнего Востока или, наконец, хотя и с большой оговоркой, современная европейская цивилизация, условно расположенная в рамках Евросоюза. Создала ли Америка свою метакультуру? Возможно, только центр ее – вовсе не в Соединенных Штатах, монополизирующих глобальное, а скорее в Мексике или Аргентине – не случайно все истинно самобытное и в самих Соединенных Штатах становится все более латинизированным.

Что касается категории метакультурного, то этот статус по-прежнему сегодня имеют культуры национальных государств, сформировавшиеся в XVIII–XX вв., которые так или иначе, несмотря на воздействие глобального и мегакультурного, локального и сублокального, еще сохраняют свою относительно независимую модальность. У разных метакультур разный потенциал и разное пассионарное начало. Действительно, достаточно сложно сравнивать, например, французскую и японскую, турецкую и испанскую культуры, но все они, тем не менее, обладают главным признаком метакультурности – рамками национального государства, причем в контексте не столько политики, сколько политической культуры. Русская культура по ряду параметров также может рассматриваться в категориях метакультурности. Однако и признаки мегакультурного в русской культуре также весьма значимы. Концепт евразийства неизбежно актуализирует проблему российской «географии судьбы», которая в либеральном дискурсе традиционно сводится к вопросу выбора между «Евразией» и «Азиопой» [Милюков 1995: 19].

Так или иначе метакультуры – самые сильные соперники глобализма, который стремится их растворить и нивелировать. Так произошло с Югославией – метакультурное единство было разрушено, остались только локальные квазиобразования.

Осмысление дихотомии сублокального, метакультурного и мегакультурного на фоне глобально-локальной парадигмы современности позволяет обнаружить и другие противоречия, которые проявляют себя в макроконтекстах мирового развития и микроконтекстах обыденной жизни.

Речь идет в первую очередь об антиномии «двух концепций свободы» [Берлин 1998]: либерализма и коммунитаризма [Савченко 2015]. Но внутри самой коммунитарной идеи обнаруживается противоречие соборности и коллективизма [Бердяев 2006: 332], в то время как либерализм «делят» сторонники неолиберализма и социального либерализма.

Национализм (как идея национального государства) соперничает с космополитизмом [Бек 2003: 25], который, в свою очередь, противопоставляется негативно коннотированному «глобализму», но ассоциируется с позитивно трактуемой глобализацией [Бек 2001].

Таким образом, социокультурную действительность современного мира никак нельзя охарактеризовать как монопарадигмальную. Полипарадигмальность, противоречивость воззрений, концепций, дискурсов и социокультурных реалий – такова дихотомная картина современного общества.

Список литературы:

[1] Бауман З. 2004. Глобализация. Последствия для человека и общества. М.: Весь Мир. 188 с.

[2] Бек У. 2001. Что такое глобализация? Ошибки глобализма – ответы на глобализацию. М.: Прогресс-Традиция. 302 с.

[3] Бек У. 2003. Космополитическое общество и его враги. – Журнал социологии и социальной антропологии. Т. 6. № 1. С. 24-53.

[4] Бердяев Н.А. 2006. Царство Духа и царство Кесаря. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. М.: АСТ. 349 с.

[5] Берлин И. 1998. Две концепции свободы. – Современный либерализм: сборник статей. М.: Прогресс-Традиция: Дом интеллектуальной книги. С. 9-24 (19-43).

[6] Блауберг И.В. 1997. Проблема целостности и системный подход. М.: Эдиториал УРСС. 450 с.

[7] Деминцева Е.Б. 2008. Быть «арабом» во Франции. М.: Новое литературное обозрение. 192 с.

[8] Жигалев Б.А., Устинкин С.В. 2015. Лингвистическая безопасность как фактор обеспечения устойчивого развития Российской Федерации. – Власть. № 10. С. 32-41.

[9] Мечников Л.И. 2013. Цивилизация и великие исторические реки. М.: АйрисПресс. 320 с.

[10] Милюков П.Н. 1995. Национализм и европеизм. – Очерки по истории русской культуры. М.: Прогресс-Культура. Т. 3. 480 с.

[11] Савченко И.А. 2012. Перспективы социокультурного движения в полиэтничном регионе. – Современные исследования социальных проблем. Электронный научный журнал. № 11(19). Доступ: http://sisp.nkras.ru/e-ru/issues/2012/11/ savchenko.pdf

[12] Савченко И.А. 2015. Коммунитарная идея и социокультурная практика. – Современные исследования социальных проблем. Электронный научный журнал. № 5 (49). С. 826-836.

Савченко И.А.– доктор социологических наук, профессор кафедры философии, социологии и теории социальной коммуникации Нижегородского государственного лингвистического университета им. Н.А. Добролюбова; профессор кафедры психологии и педагогики Нижегородской академии МВД РФ.

Источник: Журнал «Власть», 2018, № 1, С. 146-149.