Корея использует музыку как нефть и оружие

Власти Южной Кореи решили проблему, которая грозила стране большими убытками и почти революционным недовольством миллионов человек. Для этого потребовалось избавить от военной службы так называемых кей-поп-артистов. Кей-поп – не просто музыка, а проект государственного значения. В отличие от корейской армии, он уже успел покорить почти весь мир, пусть даже вы о нем ничего не слышали.

Армия Южной Кореи (РК) является седьмой в мире по численности, пятой по количеству боевых летательных аппаратов и десятой по оборонному бюджету. Столь выдающиеся мускулы необходимы стране из-за вековечной вражды с кровным родственником – КНДР, где военных почти втрое больше (четвертое место в мире).

Вдобавок каждый мужчина с более-менее сносным здоровьем должен пройти срочную службу в течение 20 месяцев и обучиться азам военной науки на случай войны с северным соседом.

Исключений почти нет. Чтобы от военной службы освободили, например, талантливого спортсмена, он должен как минимум завоевать бронзу на Олимпийских играх.

Но есть отсрочки до 30-летнего возраста – для тех же спортсменов, а также актеров и музыкантов. Подобная практика существует во многих странах с призывными армиями и везде под музыкантами понимают тех, кто занимается академическими направлениями музыки.

Теперь парламент РК разбавил скрипачей и пианистов «успешными представителями массовой культуры». И все в стране и вокруг нее понимают, что такая поблажка сделана специально для кей-поп-групп и по многочисленным просьбам корейского народа – от официантов до миллиардеров.

Кей-поп – это буквально корейская попса, местные аналоги Backstreet Boys и Spice Girls. Среди характерных особенностей – длинные, состоящие из нескольких мелодий композиции, сложная хореография и смазливые исполнители. И это явно тот случай, когда лучше самому увидеть, чем читать чужие описания.

Вот, к примеру, клип группы BTS – наиболее популярной в своем жанре. Корейские СМИ уверены, что закон об отсрочках был принят именно сейчас для того, чтобы в солдаты не забрили одного из солистов BTS – Чина, который использовал уже все возможные способы «откоса» и должен был пойти в армию в декабре, когда ему исполнится 28 лет. Вместо этого он сможет петь и плясать еще как минимум два года.

Такое внимание властей объясняется тем, что кей-поп для Южной Кореи – это не совсем то же самое, что для России эстрада или даже балет. Лучше сравнить его с нефтедобычей и производством оружия – столпами экономики страны и ключевыми статьями ее экспорта, что правительство должно опекать просто по определению.

Если и есть здесь натяжка, то незначительная. На родине кей-поп сравнивают пусть не с нефтью, но с такими сильными сторонами корейской экономики, как производство автомобилей и электроники. Прибыль от них пока что значительнее, но это пока. Вложившись в поп-музыку на государственном уровне, официальный Сеул неожиданно для всего мира напал на золотую жилу.

Кей-поп, как явление, появился задолго до 1997 года – у каждой страны есть своя «попса», от Румынии до Перу, была она и в Южной Корее. Но именно в 1997-м регион Юго-Восточной Азии охватил разрушительный финансовый кризис – тот самый, что стал одной из причин российского дефолта в августе 1998 года. Тогда правительству РК срочно пришлось искать новые точки роста для экономики – и, помимо прочего, было решено вложиться в поп-музыку.

Звучит в общем-то дико. Представим, что в августе 1998-го администрация Бориса Ельцина объявила, что в целях противодействия кризису бюджет окажет поддержку группам «На-На», «Тату» и «Иванушки International».

 

Тем не менее проект был утвержден. В министерстве культуры был создан специальный департамент, получивший значительный бюджет. Он был направлен на строительство концертных площадок, разработку в области спецэффектов, усилия лоббистов, который продвигали этот продукт, и юристов, которые его защищали от копирования.

Кей-поп не был в строгом смысле государственным предприятием. Как и почти везде в мире, в основе поп-индустрии находились частные звукозаписывающие компании и продюсерские центры. Скорее можно говорить о сложении усилий чиновника и частника – явлении, характерном для наиболее жирных отраслей экономики РК. Она до сих пор сохраняет высокую степень монополизации и держится на чеболях – финансово-промышленных конгломератах, опекаемых властями (Samsung и Hyundai – это тоже чеболи).

Сейчас, спустя 23 года после старта проекта, регулярная аудитория кей-поп-артистов в интернете насчитывает 100 миллионов человек, что вдвое превышает население Южной Кореи. Эта музыка покорила уже все континенты (кроме Антарктиды) и множество стран, не исключая Россию.

Если вы ничего не слышали про кей-поп, то лишь потому, что не проходите в целевую аудиторию по возрасту. По сути Корея сейчас заняла то место, которое занимал англосаксонский мир в эпоху рока и фестиваля «Вудсток». Однако с поправкой на то, что The Beatles и The Rolling Stones существовали параллельно с МИ-6 и правительством Ее Величества, а корейская власть напрямую опекает кей-поп.

Дело не только в том, что эта индустрия сама по себе зарабатывает огромные деньги. Она стала для Южной Кореи новым «лицом» и мощным туристическим магнитом: даже концерт средненькой кей-поп-группы обеспечит любому провинциальному городу страны толпы туристов, включая иностранных.

Не важно, считаете ли вы кей-поп искусством. Это прежде всего экономика, «торговая марка» страны, ее «мягкая сила». Однако первые примеры использования кей-попа как политического оружия уже есть – и тоже с корейской спецификой.

На границе двух корейских государств периодически устанавливают усилители, чтобы транслировать на территорию противника лозунги, эдак «докрикиваться» до «оболваненных пропагандой» бывших соотечественников. Со стороны РК вместо лозунгов иногда используют кей-поп-песни: нетрудно догадаться, что в КНДР они запрещены и в то же время востребованы населением.

Китай, в свою очередь, резонно воспринимает кей-поп значимой частью южнокорейской экономики и уже вводил против него «секторальные санкции», как Запад против России в сферах энергетики и ВПК. Так, Пекин стал отказывать в визах кей-поп-артистам и блокировать связанный с ними контент после того, как Южная Корея согласилась на размещение на своей территории элементов ПРО США.

Но пресечь увлечение своей молодежи кей-попом в полной мере китайские коммунисты не смогли, тем более, что существуют группы с дублирующим составом, где один поет на корейском языке (как и все остальные коллективы в этом жанре), а второй на мандаринском – самом распространенном диалекте китайского языка.

Сеул официально донес до Пекина, что считает произошедшее национальным оскорблением.

В этих условиях успешное уклонение особо популярных кей-поп-артистов от армейской службы стало для Южной Кореи задачей национального значения. Группы, собирающие стадионы любого размера, куда полезнее для страны в качестве идолов, чем в виде обычных солдат. При этом еще вопрос – чья служба сложнее.

Создавая поп-кумиров, корейские продюсеры действовали так же, как американцы, первыми придумавшие зарабатывать на бой-бендах. И, как это принято в Азии, довели западную технологию до совершенства. Индустрия кей-попа – конвейер, где артисты себе не принадлежат. Жесткий режим, строгая диета, постоянные репетиции и концерты, выматывающий график, почти полное отсутствие времени на семью и даже на себя – таковы их будни.

Это, конечно, не рабство – люди не могут находиться в собственности даже в Корее, их базовые права неотчуждаемы. Однако над артистами довлеют не только контрактные обязательства, но и технология самой индустрии – любого «зазвездившегося» можно заменить новеньким, их уже готовят в соседнем здании. Как следствие, у звезд кей-попа не больше собственной воли, чем у роботов производства Hyundai.

В то же время фан-клуб BTS - один из самых больших в мире. Что самое смешное, в Корее его тоже называют «армией».

В конечном счете все это можно воспринимать как развлекательное страноведение: во Франции едят лягушек, в Тибете седлают яков, а в РК зарабатывают миллиарды на поп-музыке. А можно как напоминание о том, что экономическая и культурная мощь страны иногда зависит не столько от талантов ее граждан, сколько от расторопности и креативности ее чиновников, подчас способных превратить в проект государственного значения даже «музыку для маленьких девочек», как иногда называют кей-поп.