Планету спасет «антирост» мировой экономики? Идея выглядит заманчивой, но она неверна

Меньше вещей, меньше работы, меньше прибыли: действительно ли можно спасти планету, встав на путь радикального минимализма? Ряд ученых считают, что вряд ли.

Сторонники идеи антироста считают, что основная причина загрязнения окружающей среды — это неуемное стремление человечества к экономическому развитию и обогащению. Ведущий научный сотрудник Массачусетского технологического института, автор журнала Wired Эндрю Макафи опровергает эту точку зрения: по его мнению, только наращивание экономической мощи поможет нам внедрить технологии и законы, способствующие снижению экологического вреда.

На протяжении полувека нам твердили, что отказ от экономического и демографического роста — единственный способ спасти планету. Всё это время население Земли продолжало расти беспрецедентными темпами.

И вдруг произошло нечто неожиданное и обнадеживающее: богатейшие страны мира уменьшили свой экологический след. Сегодня они меньше загрязняют воздух, потребляют меньше воды и добывают меньше природных ресурсов. Эти тенденции наблюдается и в некоторых менее развитых странах.

Однако многие сторонники концепции антироста отказываются верить в произошедшее. Само собой, дискутировать о будущем планеты можно и нужно, но здесь имеет место нечто другое. Как сказал Эптон Синклер: «Трудно заставить человека что-то понять, когда ему платят за то, чтобы этого не понимать». Некоторые люди слепо верят в то, что снижение темпов роста — наш единственный выход, и не хотят менять свое мнение, какие бы доказательства им не предоставили.

Факты свидетельствуют о том, что последние 50 лет были периодом роста, а не антироста. Более того, рост в этот период был более стремительным, чем когда-либо в истории, за исключением первых 25 лет после окончания Второй мировой войны. С 1800 по 1945 год, например, мировая экономика росла в среднем менее чем на 1,5% в год. С 1970 по 2019-й этот показатель составлял 3,5%.

Вполне естественно, что с ростом экономики увеличивался и экологический след каждой страны. Ведь чем больше людей и чем они обеспеченнее, тем больше они потребляют, а производство новых товаров и услуг требует ресурсов и приводит к загрязнению природы. Взаимосвязь между прогрессом и ущербом окружающей среде кажется очевидной.

Сокращение, а не экспорт загрязнения

Однако после 1970 года обнаружилась обратная закономерность: рост продолжался, тогда как ущерб окружающей среде уменьшался. Эта тенденция возникла в богатых странах.

Так, в США суммарное содержание в воздухе шести самых распространенных загрязняющих веществ уменьшилось на 77%, в то время как ВВП вырос на 285%, а население страны — на 60%. В Великобритании годовой объем выбросов в воздух загрязняющих частиц с 1970 по 2016 год упал на 75%, а химических загрязнителей — на 85%. Схожая картина наблюдается и в других обеспеченных странах.

Как удалось этого достичь? Есть два варианта: очистка и офшоринг. Либо богатые страны перешли на экологически чистое производство, либо переместили большую часть производства за океан. Первый из этих путей уменьшает загрязнение планеты, второй — лишь перераспределяет его.

Факты указывают на то, что богатые страны сокращали загрязнение гораздо больше, чем экспортировали его. Одни из основных источников загрязнения воздуха — автомобили и электростанции — естественно, никуда не делись. Большая часть промышленности по-прежнему сосредоточена в богатых странах. И США, и Великобритания производят больше, чем 50 лет назад, а Германия с 2000 года имеет положительный торговый баланс, несмотря на то, что темпы загрязнения воздуха постоянно снижаются.

Богатые страны уменьшили уровень загрязнения воздуха не благодаря сокращению темпов роста или офшорингу, а благодаря новому экологическому законодательству.

США и другие богатые страны действительно импортируют огромное количество продукции из Китая и других стран с более высоким уровнем загрязнения. Но если бы международной торговли не существовало и богатые страны могли рассчитывать только на собственную промышленность, уровень загрязнения воздуха и воды всё равно был бы намного ниже, чем 50 лет назад.

В докладе «Достижения в области экономики и политики» за 2004 год говорится: «Нет фактов, подтверждающих, что загрязняющие товары, произведенные в США, замещаются импортными».

Разрушение взаимосвязи между экономическим ростом и загрязнением экосистемы в богатых странах, а с недавнего времени и в КНР — неудобный факт для сторонников концепции антироста.

Основанная на производстве и экспорте китайская экономика растет астрономическими темпами, однако благодаря усилиям правительства с 2013 по 2017 год уровень загрязнения воздуха в густонаселенных районах страны сократился более чем на 30%.

Процветание ведет к сокращению загрязнения

Прогресс, достигнутый Китаем, обнадеживает, но для большинства экономистов он не стал сюрпризом, так как полностью согласуется с экологической кривой Кузнеца. Согласно выдвинутой Саймоном Кузнецом гипотезе, с ростом ВВП состояние окружающей среды на начальном этапе стремительно ухудшается, но потом наступает перелом — и уровень загрязнения начинает снижаться. Эту гипотезу подтверждают богатые страны.

Стоит обратить внимание и на количество смертей, вызванных загрязнением воздуха. Как сообщает сайт Our World in Data: «Количество смертей в богатых странах — странах Европы, Канаде, США, Австралии, Новой Зеландии, Японии, Израиле и Южной Корее — и раньше снижалось. Но последнее время оно также начало снижаться в странах со средним уровнем доходов населения, например, в Китае и Бразилии. В то же время в странах с низким уровнем доходов количество смертей возросло».

Экологическая кривая Кузнеца опровергает ключевую для концепции антироста идею о том, что негативное воздействие на окружающую среду неизбежно возрастает с увеличением численности населения и развитием экономики.

Неслучайно сторонники этой концепции предпочитают умалчивать о существенном сокращении уровня загрязнения воздуха и воды во многих странах мира, сосредоточиваясь лишь на одном виде загрязнения — выбросах углекислого газа.

Они утверждают, что сокращение выбросов углекислого газа в богатых странах обусловлено по большей части офшорингом. Если обратиться к данным организации «Глобальный углеродный проект», которая подсчитала выбросы, связанные с потреблением, во многих странах начиная с 1990 года, можно проверить их слова.

Графики изменения количества выбросов углерода, связанных с потреблением, в некоторых из самых богатых стран мира, в том числе Германии, Италии, Франции, Великобритании и США, имеют вид хорошо знакомой перевернутой U-образной кривой Кузнеца. В США, например, объем выбросов углерода с 2007 года сократился в общей сложности на 13%.

При этом сокращение выбросов стало следствием даже не нового законодательства, а сочетания технического прогресса и рыночных сил. Солнечная и ветряная энергетика стали более доступными и вытеснили уголь. Природный газ, который в ходе горения выделяет меньше парниковых газов, чем уголь (даже с учетом выделения метана), также стал в США намного дешевле благодаря технологии гидроразрыва пласта.

Чтобы обеспечить дальнейшее снижение уровня парниковых газов, мы должны извлечь уроки из прошлых успехов. В частности, мы должны сделать так, чтобы производить углекислый газ стало дорого, ведь только тогда компании начнут снижать выбросы.

Достичь этого можно, введя налог на выбросы углерода. В 2018 году Уильям Нордхаус получил Нобелевскую премию по экономике за идею углеродного дивиденда, а открытое письмо, призывающее к ее реализации в США, подписали более 3500 экономистов. Время этой идеи пришло.

Как США снизили свое негативное воздействие на планету

Благодаря техническому прогрессу и ценовому давлению мы не только отказываемся от угля, но и меньше эксплуатируем планету в целом. То есть кривая Кузнеца выражает не только уровень загрязнения.

Яркий пример того, как можно получить больше при меньшей затрате ресурсов, — это американское сельское хозяйство.

Тоннаж урожая в США стабильно растет: в 2015 году он был выше, чем в 1980-м, на 55%. За этот период объем воды, используемой для орошения, сократился на 18%, а площадь пахотной земли — на 7%. Таким образом, за 35 лет урожайность выросла более чем на 50%, в то время как площадь сельхозугодий уменьшилась более чем на 94 000 км², что сопоставимо с территорией Индианы, а количество ежегодно сэкономленной воды равняется объему озера Шамплейн.

Всего этого удалось добиться не благодаря удобрениям. В 2014 году в США удобрений использовалось всего на 2% больше, чем в 1980-м.

Особое внимание следует обратить на азотно-фосфорно-калийные удобрения — самый распространенный тип удобрений. Согласно данным Геологической службы США, их использование сократилось с 1980 года на 23%. Но некоторые приверженцы концепции антироста утверждают, что и эта перемена иллюзорна.

Геологическая служба США следит за производством, импортом и экспортом азотно-фосфорно-калийных удобрений, и на основании этих данных рассчитывает их годовое потребление, которое с момента пика в 1998 году сократилось на 16%. Это красноречивый пример дематериализации.

Дематериализация происходит по одной простой причине: ресурсы стоят денег, которые компании не спешат тратить; одновременно технический прогресс позволяет производить больше при меньших затратах.

Лесная продукция — еще один пример дематериализации в США. Годовое внутреннее потребление бумаги и картона достигло пика в 1999 году, а древесины — в 2002-м. С тех пор эти показатели упали на 20%. Возможно ли, что причиной тому — офшоринг? Вряд ли. США с 2009 года продают больше лесной продукции, чем покупают, и являются одним из крупнейших экспортеров этой продукции в мире.

Слабые аргументы

Сторонник концепции антироста Джейсон Хикель приводит устаревший аргумент о том, что дематериализация не несет в себе преимуществ для окружающей среды. Он неоднократно заявлял, что дематериализация — это лишь следствие игнорирования офшоринга. Но ведь подсчеты содержат данные об импорте и экспорте сырья! Да, парирует Хикель, но они не учитывают действительный «сырьевой след» промышленности.

Здесь аргументы в пользу антироста теряют всякую связь с реальностью. В статье «Материальный след народов», на которую ссылается Хикель, говорится о том, что существующие данные «не отражают действительного движения сырья внутри и между странами».

Модели, по которым оценивается сырьевой след, учитывают общий вес сырья, использующегося при производстве товаров: руды, из которой добывают металл; горных пород, из которых получают гравий; песка, из которого производят стекло.

Таким образом, сырьевой след страны всегда превышает непосредственное потребление сырья. Это логично. Однако согласно статье «Материальный след народов», сырьевой след богатых стран растет даже тогда, когда потребление снижается.

Как это возможно? Модели по расчету сырьевого следа показывают расход сырья в готовых изделиях настолько же точно, как и подсчеты Геологической службы США. В «Дополнении к глобальной базе данных движения сырья» сказано, что в ней, как и в подсчетах Геологической службы США, «промышленные товары не учитываются». Главная причина, говорится в статье, — это «рост использования строительных материалов».

Но данных о движении этих материалов тоже крайне мало. Как сообщается в «Дополнении»:

Глупо опровергать надежные данные на основании ненадежных данных, но именно это делает Хикель.

Его аргументы основаны на приблизительных данных из Китая, однако Китай не относится к крупным экспортерам строительных материалов. Главные статьи экспорта Китая — это электроприборы, изделия из пластика, мебель, одежда и машины. Во всём этом содержится очень мало песка, гравия, камня и глины.

Так почему большое количество этих строительных материалов оказывается в числе экспортируемой Китаем продукции? Дело в том, что КНР строит много фабрик, железных дорог и автострад. При расчете сырьевого следа учитывается общий тоннаж материалов, необходимых для строительства инфраструктуры, и примерно одна треть затем записывается в экспорт.

Получается, что смартфоны и солнечные батареи, импортированные из Китая, «содержат» некоторую часть камня и гравия, использованного в строительстве объектов в текущем году. Следуя этой логике, если соседи угощают меня пирогом в том же году, когда делают ремонт, то мое потребление древесины, гипсокартона и меди автоматически возрастает.

Далее Хикель утверждает, что 50 миллиардов тонн — это предельно допустимый объем добычи природных ресурсов, и мы уже давно его превысили. По его словам, «единственный выход — это законодательно ограничить добычу сырья».

Однако статья, на которую он ссылается, гласит, что «не существует достоверных научных доказательств, подтверждающих связь между добычей природных ресурсов и возможным нарушением жизнеобеспечивающих функций биосферы».

Только вперед

Человечество проделало трудный путь к более долгой и счастливой жизни. В результате мы нанесли огромный вред нашей планете.

Но за последнее время мы научились развиваться так, чтобы оказывать как можно меньше негативного воздействия на окружающую среду. Богатейшие страны мира экономят всё больше земельных и водных ресурсов, а также возвращают животных в их природную среду обитания.

По какой-то непонятной причине сторонники концепции антироста хотят, чтобы мы повернули назад. Их план подразумевает деградацию богатых стран ради сохранения природы.

Пандемия COVID-19 показала нам, каким был бы мир сторонников концепции антироста. В нем не было бы локдауна и социального дистанцирования, но были бы все признаки рецессии: потери рабочих мест, банкротство компаний, дефолты по займам и прочие проблемы. Корпоративные и государственные доходы упали бы, а значит, прекратились бы инновации.

Сколько людей согласились бы на всё это в обмен на уменьшение загрязнения окружающей среды, если бы знали, что ее состояние можно улучшить, продолжая при этом развиваться?