Светлана Немоляева: Зрителю в России надоели струганые табуретки на сцене

Актриса Светлана Немоляева рассказала ФАН, чего не хватает современному зрителю театра, и поделилась творческими планами.

Известная актриса театра и кино Светлана Немоляева в беседе с ФАН заявила, что современный зритель устал от экспериментов на сцене и хочет видеть традиционный театр.

Народная артистка РСФСР в эксклюзивном интервью рассказала о премьере спектакля «Как важно быть серьезным» на сцене Московского театра имени Владимира Маяковского, поделилась впечатлениями от молодых партнеров на сцене и выразила свое отношение к развитию сериального формата в кино.

«Люди хотят видеть зрелище»

— Светлана Владимировна, в одном из интервью вы цитируете режиссера спектакля «Как важно быть серьезным» — Анатолия Шульева, который сказал, что соскучился по настоящему театру. Как вы относитесь к экспериментам? Что, на ваш взгляд, наиболее характеризует новую постановку по Оскару Уайльду с точки зрения классического театра?

— Я вам должна сказать, что это не совсем классический театр — это не архаика, это просто дань театральным приоритетам. Это дань тому, что должны быть декорации, хороший свет на сцене, костюмы, которые радуют зрителя. Как говорил наш бесподобный покойный Андрей Гончаров, любой зритель — тетя Маня и дядя Ваня, которые пришли в театр и сели на свои места — должны все видеть, все слышать и все понимать.

Сейчас, когда театр полон ребусов, загадок и фантазии режиссера, наш спектакль дорог мне тем, что в нем соблюдены все традиции, причем при полном отсутствии архаики. Он очень и очень для меня желанный, потому что не так уж много осталось сыграть ролей. В нем есть и современное прочтение пьесы, и современный юмор, и современное отношение ко всему. Классика, как вы сами знаете, всегда современна, поэтому даже те вопросы, которые Оскар Уайльд поднимает с юмористической точки зрения, выглядят очень современными, несмотря на то что это начало XX века.

Поэтому мне кажется, что наш спектакль может вызвать интерес зрителя, который соскучился по театру. Стиль хай-тек надоел — надоел минимализм в театре, где струганая скамейка, струганая табуретка, какой-то стол без клеенки или без скатерти. Люди хотят видеть зрелище, которое всегда было и которым славился наш театр. Причем любой, у разных режиссеров, будь то Анатолий Эфрос, будь то Николай Охлопков, будь то Владимир Любимов. У них у всех были разные точки зрения, но у всех были зрелищные спектакли. Вот чего в нашей жизни, в нашей действительности стало не хватать. Мне кажется, что это очень важный момент.

«С молодежью всегда интересно»

— Вы очень тепло отзывались о молодых актерах, ставших вашими партнерами на сцене. Чувствуется ли какая-то поколенческая разница в подготовке? Или актерское образование в России довольно традиционно?

— С моей точки зрения, уровень театрального образования у нас очень высокий. Я, конечно, говорю дилетантски, я не могу сравнивать с другими институтами, в Европе или других местах, но наш уровень высокий. Я лично сталкивалась за свою большую жизнь в театре с великими артистами, начиная с Бабановой, Штрауха и заканчивая тем поколением, которое, к сожалению, ушло. Как мой Саша Лазарев, Армен Джигарханян, Анатолий Ромашин, Владимир Самойлов. Что говорить, у нас была потрясающая труппа, потрясающие актеры разных индивидуальностей, разных школ.

У нас вообще театр вышел, так сказать, из «объятий Мейерхольда», поэтому у нас было полное разнообразие поколений и стилей. Но всегда был выдержан один постулат, необходимый на сцене — это жизнь человеческого духа. Когда люди, сидящие в зале, смотрят, и им интересно следить за судьбой, за чувствами, за рассуждениями, за переживаниями, за интригой, которая происходит на сцене.

Вот жизнь человеческого духа, о которой говорил Мейерхольд и любой новатор-режиссер, если он действительно одарен. Всегда в нашем театре это было. И сейчас, мне кажется, эта преемственность поколений существует в тех молодых ребятах, с которыми меня судьба свела — у одного это вообще первая такая роль в театре, у другого — вторая.

Еще я счастлива, что с любимой внучкой Полиной уже третью роль работаю, потому что мы с ней понимаем друг друга с полуслова. И актриса Настенька Дьячук, совсем молоденькая. Конечно, с молодежью всегда интересно, они своеобразные, они чуть-чуть другие, они по-своему воспринимают, а с другой стороны — такие же. Вот в чем интересный парадокс.

— Помогают ли родственные связи, когда вы играете на одной сцене с внучкой мать и дочь? И, в свою очередь, переходит ли потом магия театрального действа в реальную жизнь?

— Нет, это совсем разные вещи, совсем разные ипостаси и разные миры. То ли я так приучена, то ли я так прожила жизнь в театре, что, когда я выхожу на сцену, у меня существуют уже драматургические связи, отношения, постановка режиссера. Поэтому мне такая родственная связь не то, что нисколько не мешает, а мне легче. Мы друг друга поддерживаем, мы с ней родные души и на сцене.

Так же, как мне всегда было легко с моим мужем (Александр Лазарев. — Прим. ФАН) на сцене, нам никогда не мешало то, что мы родные. И так же и с сыном (Александр Лазарев-младший. — Прим. ФАН) — с сыном мы никогда не играли вместе, но снимались. Это не мешало, а только радовало. Бывает иногда, что нет альянса, слияния — что-то мешает, внутренний стопор какой-то. Его, наверное, трудно побороть, но я с этим не сталкивалась.

«Ограничения в театре было тяжело пережить»

— Во время пандемии вы сетовали, что устали отдыхать, хотите работать. Как вы восприняли ослабление ограничений в театре, вернулась ли энергия?

— Я очень рада, что ограничения закончились в какой-то степени. Наш театр любим и посещаем, и мы привыкли, что у нас аншлаги. Иногда бывают свободные места на самой галерке, где неудобно сидеть, но в общем-то театр всегда бывает полон, и мы избалованны этим. Актеры привыкли к тому, что «театр полон, ложи блещут, партер и кресла — все кипит».

Поэтому, когда началась пандемия и появились эти ограничения, было жуткое зрелище, это было очень тяжело пережить. Особенно тем, кто хорошо видит, кто может бросить в зрительский зал взгляд и ужаснуться. Я лишена этого, я в основном ориентируюсь и существую на сцене. Но, когда на поклоны выходишь и видишь полупустой зал и сидящих в масках людей, это, конечно, зрелище астрономического масштаба.

Я надеюсь, что скоро все придет в норму. К сожалению, мы с этим уже свыклись, но я надеюсь, что снова будет полный театр, гомон зала, разговоры и такой тревожный, театральный прекрасный шум. Когда все это вернется, будет счастье.

— Вы участвуете в проектах «12 стульев» и «Этаж». На каком этапе находится работа над этими фильмами?

— У меня уже были съемки в «Этаже». Но это только сначала картина называлась «Этаж», а потом она стала называться «Опасные соседи», затем — «Золотые соседи». Для меня это была большая радость, потому что там снимались замечательные артисты: и Семен Стругачев, и Лия Ахеджакова, и Михаил Боярский. Сергей Шнуров вдруг возник, который, по-моему, никогда не снимался. Было интересно, и я получала огромное удовольствие от съемок.

Мне эта картина была очень дорога, потому что это было неслыханное удовольствие работать с такими артистами. Я с ними в театрах не связана, поэтому на съемочной площадке, когда это возникает, очень интересно.

А вот в «12 стульях» я еще не снималась. Может быть, у них что-то отложилось или изменилось из-за пандемии. Также у меня должна скоро выйти картина Марии Шалаевой — она актриса, теперь режиссер. Она называется «Синдром жизни». Там у меня тоже очень большая интересная работа, роль с судьбой. Как говорят артисты, «есть что играть».

— Как бы вы охарактеризовали картину Марии Шалаевой?

—Это чисто психологическая лента, драма. В пожилой семье, которая много лет прожила вместе, умирает муж. И вдруг героиня, которую я играю, разбирает все бумаги, документы своего мужа, которого она только что похоронила, и узнает, что у него была другая семья и даже был ребенок. И на этой почве происходит завязка всех отношений, переживаний, аллюзий.

Сценарий, по-моему, сама Маша писала в соавторстве. Мне кажется, это занятно и интересно. Трудно самой оценивать работу, но в принципе, мне работать было интересно.

«Сериальный жанр необходим»

— В настоящее время мы наблюдаем расцвет сериального формата, многие актеры уходят из полнометражного кино в эту сферу деятельности. Как вы относитесь к этой тенденции?

— Ой, я очень просто отношусь, проще пареной репы. Если мне предлагают интересную роль, интересную работу, то я с радостью соглашаюсь. Я даже сейчас могу похвастаться, что за работу в сериале «Дипломат» я получила «Золотого Орла» как актриса телевизионной роли.

Если меня что-то не устраивает, не нравится лексика, какая-то коллизия или ситуации у того персонажа, которого мне предлагают, я отказываюсь. А если мне это симпатично, то совершенно не важен формат — крохотная это роль на один-два дня или большая. Мне важно, чтобы это меня зацепило и это было мне интересно.

Я ничего против сериалов не имею. Мне кажется, что сейчас как раз наступило такое время, когда сериальные картины становятся все более и более достойными и профессиональными. В них уже проявляется работа не только актеров и режиссера, но и оператора, художника, композитора.

Я знаю, что на Западе это развивается. Я сама не умею ничего смотреть по Интернету, но актеры в нашем театре и мои дети смотрят и говорят, что там сериалы очень высокого качества. Я думаю, что и наши сериалы, которые раньше немного сдавали свои позиции, сейчас развиваются.

Этот жанр необходим — я никогда не забуду, как в советское время, когда шли «Щит и Меч» и «Семнадцать мгновений весны», люди говорили, что замирала жизнь. Даже преступность на несколько десятков процентов снижалась, потому что люди бежали к телевизору и смотрели. Это хорошая, необходимая вещь, конечно. А когда они достигают высокого уровня, то это вообще просто прекрасно.

Ранее Светлана Немоляева вспомнила, как режиссер Эльдар Рязанов назвал ее «Чаплиным в юбке».