«Все равно купят»: росту цен конца не видно

В этом году средняя цена красной икры впервые в истории превысила отметку 5 тысяч рублей за килограмм, пишет РБК со ссылкой на данные Росстата. И это при том, что икры лососевых у нас в избытке: для внутреннего рынка нам достаточно 14-18 тысяч тонн, а произвести в этом году, по данным Всероссийской ассоциации рыбопромышленников, должны 27-30 тысяч тонн.

Красная рыба в рознице тоже подорожала — на 16% по сравнению с прошлым годом. Хотя на Камчатке, где итоги подводят уже в сентябре, в этом году улов стал одним из рекордных и перевалил за 533 тысячи тонн, отмечают в профильной ассоциации.

Резко выросли цены на кофе сорта арабика: по данным аналитиков, во всем мире он подорожал в среднем на 55%, а в России достиг максимума за последние 9 лет. И, скорее всего, цены так и останутся на высоком уровне из-за больших издержек на перевозки, дорогих удобрений и дефицита рабочей силы, предрекают эксперты.

Но самым подорожавшим с начала года продуктом оказалась белокочанная капуста, которая выросла в цене на 86%. Также Росстат зафиксировал рост цен на картофель — на 50%, морковь и свеклу — на 30%, мясо кур — на 26%. Подорожание картофеля в Минсельхозе объяснили плохим урожаем. Климатические условия для его выращивания сложились самым неблагоприятным образом: из-за дождей тракторы не могли выйти в поле, а сами плоды оказались не слишком высокого качества. Сейчас чиновники планируют расширять закупки картофеля у поставщиков из СНГ, чтобы сдержать рост цен. Но дорожал не только самый распространенный корнеплод. Всего за неделю, с 9 по 15 ноября, в России на 1,2% выросли цены на гречку, на 0,9% — на пшеничную муку и яйца, на 0,7% — на вермишель.

Кондитеры уже заявили, что к Новому году на 5-20% поднимут цены на сладости. Об этом торговые сети предупредили фабрики «Акконд», «Красный Октябрь», «Бабаевский», «Коркунов». Грядущий рост цен производители объяснили возросшими издержками на ингредиенты и упаковку. Из-за трудностей с поставками лимонной кислоты поднять цены решили и производители безалкогольных напитков.

Чтобы остановить рост инфляции, Центробанк несколько раз повысил ключевую ставку. Но риск повторного резкого роста цен на продовольствие сохранится и в 2022 году, признает регулятор. Поэтому ключевую ставку ЦБ и дальше намерен держать на сравнительно высоком уровне 7,3 — 8,3%. «Это необходимо, чтобы вернуть инфляцию к цели. Если мы упустим инфляцию, то пострадают наименее обеспеченные группы населения», — подчеркнула Набиуллина.

О том, почему в России все дорожает, и как долго это продлится, рассказал «Росбалту» директор Института стратегического анализа Игорь Николаев.

— Я понимаю, что есть объективные причины, которые приводят к росту цен на некоторые товары. Например, в этом году у нас был плохой урожай картофеля, и цены на него выросли. Но дорожает все. Значит, должны быть какие-то причины, общие для всех?

— Есть внешние факторы, которые тоже нельзя не учитывать. Во всем мире ускоренно растут цены на сырье, на электроэнергию, на продовольствие. Если товар дорожает в долларах и евро, в рублях он тоже дорожает, хотя валютный курс с начала года изменился не сильно.

Как нам передается глобальная инфляция? Посмотрите, как выросли мировые цены на удобрения. Да, мы в первую очередь экспортер. Но когда наши производители видят, как сильно подорожали удобрения на внешних рынках, естественно, им становится невыгодно поставлять их на внутренний. А если уж поставлять, то подтягивая цены до уровня мировых. Так глобальная инфляция тянет за собой рост цен и на российском рынке. В результате, вслед за всем остальным миром удобрения дорожают и в России, а вместе с ними, как следствие, дорожает и сельхозпродукция, для производства которой их используют. Таким же образом мировая инфляция влияет и на другие товары.

Но есть не только внешние, но и внутренние факторы, которые тоже разгоняют инфляцию и из-за которых мы видим то, что происходит сейчас с ценами. Первый фактор — недостаточный уровень конкуренции в российской экономике. Когда рынок неконкурентный, у производителей просто нет стимулов снижать цены. Даже если поставить более высокую цену, потребители никуда не денутся, все равно купят. Вот эта хроническая беда российской экономики — недостаточный уровень конкуренции — один из основных проинфляционных факторов.

Второй фактор — российские антисанкции, которые с нами с 2014 года. Антисанкции ограничивают предложение импортных товаров, что тоже прямо сказывается на отсутствии конкуренции. Как результат: ограничение предложения провоцирует повышение цен.

Третий фактор — попытки директивного регулирования цен. Яркий пример — то, как почти год назад правительство пыталось зарегулировать цены на сахар, на подсолнечное масло. На первый взгляд может показаться, что последствия заморозки цен на отдельные товары будут ограничены лишь тем, что потом они резко вырастут. Но действие этого механизма куда шире. Когда вы замораживаете цены на отдельные товары, как вам кажется, во благо потребителей, производители и продавцы других товаров ждут, что завтра заморозят цены на их продукцию, и начинают упреждающе поднимать цены, чтобы накопить жирок на тут случай, если их эта история тоже коснется. Это нормальное прагматичное поведение. Они вынуждены так делать, потому что хотят подстраховаться. Заморозка цен по отдельным позициям опасна именно тем, что дает импульс для фронтального подорожания. А мы в начале года этим развлекались. Потом, правда, остепенились и перешли к более рыночным механизмам регулирования, например, через таможенные пошлины. Но с последствиями все равно столкнулись. Директивные методы регулирования в экономике, которая какая-никакая, но рыночная, наоборот только разгоняют цены.

В совокупности с не очень эффективным регулированием тарифов естественных монополий у нас выходит достаточно много факторов, из-за которых вместо изначально прогнозируемого уровня инфляции в 3,7% мы получили больше 8%. Мы уже приближаемся к двузначной цифре, и закрепляем тенденцию ухода от нормальных уровней инфляции и того рекорда в 2,5%, который был в 2017 году. И это плохо, конечно.

Еще один фактор — инфляционные ожидания. Как производители, продавцы, потребители сами оценивают, что будет с ценами: вырастут они или нет, и если вырастут, то насколько. Когда ожидания высокие, это тоже толкает цены вверх. Часто высокие инфляционные ожидания подогревают спрос: купить сейчас, пока не подорожало. А на высоком спросе растут и цены. Так вот, у нас инфляционные ожидания сейчас, о чем говорил ЦБ, сильно выше 10%. Это некий ориентир. Поведенческий, но тем не менее важный, потому что он тоже влияет на реальную ситуацию. Инфляционные ожидания, которые являются самостоятельным фактором инфляции, диктуют цены. Это тоже нужно учитывать.

— Получается, что производители, ожидая инфляцию выше 10%, ориентируются на эту планку, устанавливая цену, и, тем самым, воплощают в жизнь эти инфляционные ожидания?

— Да, так это и работает. Инфляционные ожидания производители и продавцы закладывают в свои бизнес-планы. Ожидания формируют практические действия по индексации цен.

— Что касается картофеля, моркови, история обычно такая: мы осенью собрали какой-то урожай, и живем на нем до весны. Скажем, до марта. В этом году, по данным Минсельхоза, случился неурожай. Если цены так выросли уже осенью, как только картофель вывезли с полей, что же будет зимой, когда его останется еще меньше? Цены и дальше продолжат рост?

— Да, такое возможно. Неурожай — это не только рост цен во время сбора урожая и констатация того, что год получился не очень. Неурожай — это прежде всего то, что будет через несколько месяцев. Да, я согласен, что в этом плане ситуация может еще и ухудшится.

— Перед Новым годом красная икра подорожала до 5 тысяч рублей за килограмм, при том, что «урожай» в этом году выдался рекордным. Какие факторы здесь сработали?

— В нормальной рыночной ситуации, когда товара много, чтобы его продать, нужно снижать цены. Так это должно работать в теории. На практике, когда в стране проблемы с конкуренцией, и производителей немного, можно попытаться договориться с другими производителями скоординировать действия и вместе поднять цены, скажем, на 20% к Новому году. Я не говорю в данном случае конкретно про красную икру: что там кто-то с кем-то договорился. У меня нет такой информации. Но что я точно могу сказать: это следствие недостаточного уровня конкуренции.

— В связи с дефицитом микрочипов заметно выросли цены на гаджеты. Как, по вашему мнению, будет развиваться дальше эта история и как повлияет на стоимость электроники?

— Какое-то время, я думаю, несколько месяцев, история с дефицитом и ростом цен будет продолжаться. Это касается не только гаджетов, поскольку микрочипы используются в производстве практически всей электроники. С автомобилями, как известно, у нас тоже проблемы из-за дефицита микрочипов. Все это — следствие глобального сбоя в цепочке поставок, который произошел из-за пандемии. Это лишний раз говорит о том, насколько все сейчас в мире взаимосвязано. Любой локальный сбой может вызвать эффект домино, передаваясь дальше по цепочке.

Я думаю, через несколько месяцев ситуация наладится. Стимулы для того, чтобы все урегулировать и ввести в норму, достаточно сильные. Так что, дефицит микрочипов — временное явление. От этой проблемы мы скоро избавимся.

— С одной стороны, из-за сбоя в цепочке поставок у нас недостаточно микрочипов для производства электроники, и она уже дорожает. С другой стороны, на носу Новый год, когда спрос на те же гаджеты растет, а товаров больше не становится. Насколько предновогодний ажиотаж может усугубить проблему?

— Я не думаю, что праздники как-то серьезно ухудшат ситуацию. Все-таки Новый год — не какой-то форс-мажор, а сезонное явление, с которым продавцы уже умеют работать. Да, спрос возрастает. Да, это оказывает влияние на цены. Но не такое, чтобы цены выросли в разы. Конечно, в этом году подготовиться к периоду повышенного спроса продавцам будет сложнее. Но влияние Нового года на фоне общей глобальной проблемы проявится не самым сильным образом.

— Когда праздники пройдут и поставки наладятся, электроника подешевеет или цены зафиксируются на этом уровне?

— У нас вряд ли что-то подешевеет. Россия отличается от других стран тем, что подняться то цены могут, а вот снижаются после этого крайне редко. А на Западе, где сильна конкуренция, после того, как кризис пройдет, можно ожидать удешевления.

— Что будет с ценами на лекарства?

— Пандемия продолжается, а это мощнейший фактор, который поддерживает ценовую конъюнктуру в этой сфере на достаточно высоком уровне. Критичных изменений по ценам ждать вряд ли стоит. Падения цен — тем более. Но поскольку спрос будет оставаться повышенным, он будет поддерживать и рост цен на относительно высоком уровне.

— В ЦБ видят риск того, что и в следующем году цены на продовольствие продолжат расти. Как, по-вашему, будет развиваться инфляция?

— Этот год мы закончим с инфляцией выше 8%, но уже в следующем году можем получить двузначную инфляцию. Я не верю в прогноз, исходя из которого принят бюджет на следующий год, что инфляция в 2022 году опустится до 4%. Если это так, я бы хотел объяснений, но их нет. В этом году мы ничего не смогли сделать с инфляцией, которая превысила 8%. А в следующем году мы почему-то прогнозируем резкое улучшение ситуации: с 8% до 4%. Что же такое должно произойти? На нас перестанет влиять мировая инфляция? У нас вырастет уровень конкуренции в экономике? Мы отменим антисанкции? Что способно, по мнению чиновников, так радикально улучшить ситуацию?

Если никакого объяснения этому нет, я просто обязан, как честный человек, сделать вывод о том, что мы и в 2022 году будем иметь примерно такой же уровень инфляции, как в текущем. По моим оценкам, в следующем году мы получим инфляцию ближе к 10%. В такой ситуации реальные доходы населения тоже вряд ли будут расти, потому что они рассчитываются с учетом инфляции.

— Сейчас и номинальные не очень-то растут.

— Нет, по номинальным доходам рост вполне приличный — не меньше 6%. Хотя, и он оказывается ниже инфляции, которая уже сегодня превысила 8%. В такой ситуации не очень понятно, почему власти говорят, что в этом году реальные доходы населения могут вырасти на 3%, если даже номинальные до инфляции не дотягивают. При такой инфляции рост реальных доходов даже на скромные 3% маловероятен. Посмотрим, как посчитает Росстат.

Анна Семенец