Быть евреем — хобби не из простых. Да вы и сами об это всё знаете. Хотя стоит отметить, что в Поднебесной в этом плане никаких сложностей не возникает (по крайней мере, в среде этнических китайцев). По-китайски, еврей — 犹太人 (yóutàirén), а израильтянин 以色列人 (yǐsèlièrén). Что продолжает добрую традицию отделять иудеев от родного им Иерусалима хотя бы на уровне лингвистики. С точки зрения простого китайца, между евреем и израильтянином нет никакой разницы. А представить, что китайцы всерьёз променяют неприязнь к «вездесущим» японцам на антисемитизм может только человек с пультом от телевизора вместо мозжечка.
С точки зрения простого китайца, между евреем и израильтянином нет никакой разницы
Несмотря на то, что еврейство – это уже своего рода «протест», власти КНР не препятствуют его представителям проводить регулярные встречи, вести пропаганду своих ценностей (об этом мы поговорим позже) и естественно, не препятствуют бизнес-активности. Одним из мест в Китае, где евреи со всего мира могут встречаться, является синагога в городе Гуанчжоу. Автор сего материала имел возможность практически в течение полугода посещать её, свободно общаться со всеми прихожанами и поэтому надеется на то, что генетически позволительная самоирония никого не заденет.
О нас вообще
Начнём с простого: в Израиле живёт около 8 миллионов человек, всего же евреев чуть больше 14 миллионов человек, около половины из которых находится в США. Из этого числа надо исключить пару десятков тысяч человек, которые относят себя к еврейству исключительно из коммерческих побуждений (ну или для самовнушения). ВВП на душу населения в Израиле составляет примерно 40 тыс. долларов в год, что согласно данным, предоставленными Организацией экономического сотрудничества и развития, ставит его на 22 место среди всех стран мира. В общем, я это пишу лишь для того, чтобы аксиома «еврей – значит где-то есть деньги» была доказана корректной статистикой.
Китайцы прекрасно понимают, что ссориться со столь влиятельным и обеспеченным (при этом территориально запредельно далёким) партнёром не только бессмысленно, но и чревато последствиями, поэтому иудаизм в Китае имеет возможность для развития и расширения. В самом Китае и Гонконге насчитывается 7 крупных действующих синагог. Надо сразу сказать, что в отличие от мусульманства, христианства и тем более буддизма, иудаизм по преимуществу очень закрытая религия. И в процентном отношении не евреев (гоев), исповедующих иудаизм совсем немного. Поэтому расширение влияния иудаизма в Китае сильно ограничено, в отличие от мусульманства и христианства. Возможно, именно это и стало фактором того, что синагога в Гуанчжоу чувствует себя вполне свободно. Находится она в тихом месте, основательно окружена деревьями и строениями, внимания к себе не привлекает, поэтому найти её не так-то просто!
В поисках храма
Благодаря тому, что некоторые водители в Гуанчжоу чтут полулегендарный «Кодекс Шифу», один из постулатов которого гласит: «Если ты не знаешь куда едет лаовай, останови его в трущобах и покажи пальцем на ближайшее здание», я и мой товарищ (оба решившие впервые побывать в этой синагоге), были привезены не туда, куда нужно, а в некое место, имеющее отношение к еврейству только своей внешней схожестью с гетто. Мы, недолго думая, покинули салон авто и пошли к ближайшему входу (к сожалению, на домах не было вывесок с адресами, поэтому определить где мы было крайне сложно).
На наш стук откликнулся китайский мальчик лет 14-ти, который не без тревоги приблизился к двум странным небритым иностранцам. Мальчик (который запросто мог быть сыном сторожа синагоги, как мы и полагали) упорно не хотел откликаться на наши подмигивания и приветствия «Шалом», таращил на нас глаза и что-то повторял на кантонском диалекте. Мой верный, но не очень сообразительный товарищ достал из сумки Тору и, сказав по-китайски: «Дружище, мы свои, мы евреи, открывай!», начал дёргать дверь. Мальчик мгновенно скрылся, взывая к помощи родителей. Выяснять до какого колена его предки евреи мы не стали, а довольно оперативно покинули «гетто». Оказалось, что мы были всего в 200 метрах от цели, водителю было лень лавировать по трущобам, поэтому он выкинул нас там, где ему было удобно.
Мой товарищ достал из сумки Тору и, сказав по-китайски: «Дружище, мы свои, мы евреи, открывай!», начал дёргать дверь. Мальчик мгновенно скрылся, взывая к помощи родителей
Тем не менее, чуть позже, мы всё-таки до синагоги добрались. Это был вечер пятницы, поэтому уже довольно весёлые евреи приняли нас в свои объятия, как родных сыновей, устроив предварительно допрос. Мы честно признались, что нам нужна компания единомышленников, нечестно признались, что интересуемся религией и совсем уже нечестно сознались, что хотим найти невест среди сородичей, т.к. китаянки нас не понимают. Ребята в синагоге были людьми опытными, слышавшими в свой адрес абсолютно всё, поэтому небольшая порция лжи от двух очередных парней их не смутила, и нас приняли.
В тылу друзей
Мы, будучи единственными русскими евреями моложе 30 лет, представляли новое поколение, так сказать – далёкое от ортодоксии, поэтому нас стали звать за стол с Ребе и с некими китайскими гостями, которые периодически наведывались в синагогу. Чаще всего это были гонконгцы (китайцы), считающие себя конфессионально иудеями. В нескольких случаях это были потомки евреев, бежавших из Германии в 30-х годах и китайских предпринимателей из Гонконга. Мы должны были продемонстрировать, что иудеи терпимо относятся ко всем собратьям, даже таким, как мы. Не скажу, что идея нашего довольно быстрого сближения с Ребе понравилась старым прихожанам, но думаю, что они увидели свою выгоду и в этом.
Все основные встречи происходили в пятницу вечером, когда многие представители еврейской общины собирались в синагоге. Первым выступал Ребе, его речь задавала тон всему вечеру. Когда главный гость был из Израиля, речь держалась на иврите, когда из Европы или Гонконга — то на английском.
Когда ужин в синагоге подходил к концу, многие расходились по домам, приглашая всех желающих к себе в гости. Именно там начиналась деловые разговоры, которые порой продолжались до самого утра. Чаще всего таким образом заключались сделки о поставках товаров из Китая в Израиль или другие страны, где жили бизнесмены.
Бизнес – это семья
Наибольшим спросом у коренных израильтян пользовалась мебель, к которой в Израиле особое отношение. Жители этой страны гораздо чаще россиян меняют мебель. Диван может прослужить не более года и уже идёт на свалку. Поэтому сделки на покупку мебели напрямую у фабрики зачастую проходили на таких посиделках тоже, т.к. фабриканты приезжали сами, и уже в «логове заказчика» решали все вопросы. За посреднические услуги хозяин дома получал потом определённый процент со сделки.
Можно ли в китайском городе найти действующую русскую общину, объединённую если не на религиозной основе, то на культурной? Чтобы каждый россиянин, оказавшийся в Китае, мог интуитивно найти такое место
Бизнес для евреев не самое главное, несмотря на то, что во всём мире превалирует другая идея. Самое главное – это семья, т.е. восприятие всего, что вокруг тебя с учётом (или во имя интересов) собственной семьи. Естественно, чтобы содержать семью, престарелых родителей и детей требуются средства. Именно необходимость зарабатывать деньги для родни и сложные условия быта, а не только голые амбиции вынуждают евреев заниматься семейным бизнесом. Поэтому деловые переговоры проходили в кругу семей, что кажется довольно странным для русского (да и китайского тоже) человека, который привык отделять бизнес от семьи.
Еврейский путь не для нас?
Чем больше я проводил времени с евреями, тем чаще задавался простым вопросом: «Почему у россиян так не получается?». И действительно, можно ли даже в крупном китайском городе найти действующую русскую общину, объединённую если не на религиозной основе, то на культурной, экономической и так далее? Чтобы каждый россиянин, оказавшийся в Китае, мог интуитивно найти такое место. Чтобы не бороздил просторы ВК, где масса полумёртвых групп о Китае, с новостями о нём, а получил возможность живого общения с людьми, понимающими его без переводчика.
За 7 лет моей жизни в крупнейших городах Китая я не смог найти подобного сообщества, которое тем более могло бы называться диаспорой. Члены которой бы не просто хвастались новыми телефонами или успехами в бизнесе, а решали серьёзные вопросы, помогали младшим товарищам с работой, адаптацией и так далее. Как вы думаете, почему у нас всё так сложно?