10-летняя война за Дунаем. Продолжение...

ГРАФ НИКИТА ПАНИН ПРЕДЛОЖИЛ ВЫБРАТЬ ГРИГОРИЯ ОРЛОВА ДЛЯ ПЕРЕГОВОРОВ С ТУРКАМИ, И ЕГО КАНДИДАТУРУ ПОДДЕРЖАЛИ:

«…Первый министр остановился на этой кандидатуре не потому, что высоко ценил его дипломатические способности. Наоборот, он был зарегистрирован им как человек, подверженный умственной лени…

Орлов старался увиливать даже от заседаний военного совета, в котором он состоял, полагая, что женщины принесут ему гораздо больше удовольствия, чем споры о политике. Панин хотел занять центр дворцовой арены, о чем мечтал уже давно, поэтому и отправлял Орлова за тридевять земель… При всей своей умственной лености Орлов претендовал на главенство во дворе, тогда как у знати имеется убеждение, что по справедливости первенствующая роль должна принадлежать ему, Панину. Для представителей знати, стоявших за Панина, устранение Орлова… было бы великим счастьем…»

Их не устраивало то, что они, происходившие из более знатных родов, вынуждены теперь по своей должности сидеть в приемной этого человека в минуту его пробуждения, чтобы потом присутствовать при его выходе…

И опять-таки по должности они, знатнейшие особы, вынуждены были скакать рядом с дверцами императрицы, а этот невесть откуда взявшийся человек в это время нежился в карете с ее величеством, и тут же пробуждались в них бури протеста: «Управление Орлова на конгрессе… избавит столицу от Орлова по крайней мере на три месяца… и так пусть же едет, ибо это принесет лишь пользу:

Даже Екатерина не только приняла предложение Панина, но и обрадовалась ему, и доказывала Григорию Григорьевичу, что управление на конгрессе должен взять только он и никто другой, и даже настаивала, когда Григорий Григорьевич говорил, что эта поездка (длительная) не принесет ему пользы, что, напротив даже, он видит в ней для себя опасности… Данный отъезд приблизит развязку, которую императрица так долго ждет».

Плодя свои задуманные планы, Панин, как только Орлов покинул Петербург, явился к ней с твердыми намерениями.

Разговор начался с очередного его доклада о польских событиях, затем, когда наступила долгая пауза, он как бы между прочим перешел к щепетильной теме связи графа Орлова с женой сенатора Муравьева, что старания ее величества скрыть эту скандальную историю не увенчалась успехом, и теперь эта история стала достоянием всего Петербурга. Пока Панин не дошел до последних слов, Екатерина держалась, но в конце концов покраснела.