«Так сердце или душа подсказывает?»
В рассказе Марии БУШУЕВОЙ затрагиваются извечные вопросы, которые волнуют нас на протяжении всей жизни.
Мария БУШУЕВА
Прозаик, критик, автор множества публикаций в толстых и сетевых журналах и нескольких книг прозы, в том числе недавно изданной: Королев. Главный конструктор: биографический роман. – М.: АНО «Редакция «Литературной газеты», 2022. – 496 с. (Страницы советской и российской истории). По первой профессии — психолог.
БИЛЕТИК В БЕССМЕРТИЕ
(рассказ)
Как-то у них все прагматично, утилитарно, я бы даже сказал пошло, думал Юркин, возвращаясь с форума футурологов города Н. Председатель — страстный пропагандист дизайна младенцев, признался, что задумал получить внука-гения, мадам-секретарь жаждет нескончаемой молодости, вдова бывшего мэра мечтает заменить кухарку-молдаванку — требует прислать ей из Китая повара-робота, и чтобы не только юлил у плиты, но и включал по вечерам программу «ласка в стиле покойного мужа», любитель симфоний задумал переформатировать соседа, врубающего дрель, только заслышав Моцарта за стеной, чиновник-толстосум требует бесконечного продления своей бренной жизни. А на фиг ему это с его банкоматом вместо мозгов? Чтобы зевать и гонять мух, лежа на поляне, поросшей длинноногими пиявочками? Только я один думаю о высших целях. Юркин пересек шоссе и уже брел по сентябрьской аллее сада, являвшей все художества природы, описанные классиками, желтые листья пробежали мимо, ну, точно мыши, подумал Юркин. Маленькое ничтожное животное. И человек тебе, о, жалкая тварь, близок. Впрочем, к мышам Юркин не испытывал никакой неприязни или отвращения, просто некоторая пафосность внутри него потребовала ради утверждения стиля уничижения объекта, в качестве сравнения попавшегося на удочку мысли. Только я один думаю о высшей цели, о формуле эволюции: Ч( человек) – Ж (животное) = НЧ(новый человек). О бессмертии сознания, перенесенного на компьютер, отделенного от низкой и жалкой животной природы!
Вдруг кто-то осторожно тронул Юркина сзади за плечо. За ним стоял невысокого роста старичок азиатской внешности. Гастарбайтер, конечно, сразу решил Юркин. И одет бедно. Правда, не без причудливости, хотя я не в теме традиций узбеков. Сейчас, вероятно, денег попросит.
— Не тем путем идете, товарищ,— проговорил старичок после минутной паузы, сквозь которую успел прошмыгнуть, прошуршав, лист-мышь. — Ну и перенесете вы сознание на железяку...
Я, кажется, заработался, произнес фразу вслух, решил Юркин. Старика однако не послал, а вежливо возразил:
— Почему на железяку? Можно и на смартфон: затосковал о скончавшейся бабушке, ввел ее QR-код и общайся с ней, как по Зуму .
Старичок улыбнулся и кивнул:
— Спасибо за ответ, вы хорошо воспитанный молодой человек, в наше время это очень ценилось. Только ошибочка у вас в расчетах весьма существенная. Причем для достижения бессмертия основополагающая.
— И какая же?
Этот старик — гастарбайтер, небось, при советах преподавателем был — у них остается пожизненно: учить и назидать.
— Писателя Беляева помните?
— Если честно, смутно. В детстве читал.
— И честность в наше время ценилась не менее высоко, чем добропорядочное воспитание.
Ага, язвительно подумал Юркин, честность! То-то жулье номенклатурное жило у вас в Азии, как баи. Или как их там...
— Жили. Так сказать, без права на вторую попытку. Итог — прах и тлен, не более того.
Снова я мысль вслух произнес, явно, ошизел от гаджетов!
— Беляева перечитайте. Как раз в тему. А я вам со своей стороны на собственном, так сказать, опыте могу дать небольшую справку. Желаете послушать?
Листья-мыши вдруг лихорадочно засновали туда-сюда. У Юркина мысленно срифмовалось: листья — лисы — Лиза, обещал сразу после форума идти к Лизке. Может, денег дать ему на хлеб? Тогда отстанет. Неудобно как-то. Вроде, образованный дед.
— Говорите, конечно, — тень уныния проскользнув по лицу Юркина, отразилась в узких глазах старика. — Хотя мне...
Все-таки любопытно, что этот странный гастарбайтер изречет.
— Вот видите, — улыбнулся старик,— ваше сознание раздвоилось: с одной стороны, вы хотели бы от меня отделаться, понимаю, камасутра, так сказать, с другой, некий интерес, что я могу вам поведать, у вас имеется. Верно?
— Верно.
— И как же вы намереваетесь перенести такое раздвоенное сознание на искусственный носитель? Живое сознание каждый миг подвержено сразу двум влиянием: извне и изнутри.
— Мы так и считаем: оно будет изменчиво. То есть вступать с нами и с окружением, живым и неживым, во взаимодействие. Как обучаемая нейросеть.
— Копия мертва. Как бы копиист не был обучен и совершенен в мастерстве.
— Не согласен! Наша копия будет осуществлять контакт с нами. Только таким образом человек, изъятый из природы, без своей животной составляющей, может стать бессмертным.
— То есть, — старик усмехнулся,— вы полагаете, что человеческое сознание – это и есть весь человек?
Юркин вдруг ощутил раздражение, мой комп перегрелся, подумал он, нужно вырубить, уже от этого деда мозги закипают.
— Я же объяснил — животную природу мы уничтожим!
— А кроме сознания и биологии ничего в человеке нет?
— А, вы верующий, наверное! Дух и душа там всякая... Верно?
— Почему всякая? У каждого своя. У вас вот, – старик пристально посмотрел Юркину прямо в глаза, — есть, тоже есть... В отличие от большинства тех, с кем вы сегодня заседали.
Ага, так он, наверное, дворник при институте, где мы форумы проводим! Бедные узбеки. Даже древние старики у них до сих пор пашут после развала союза, и этот, конечно, еще старуху и внуков кормит! Своя жалость к гастарбайтеру Юркину не понравилась. Может он ряженый под нищего, — сунул он жалости воображаемый кукиш, — а его наглые внуки возят нам запрещенный дурман.
— Там у нас народ разный, сегодня как-то собрались одни прагматики, им все только ради выгоды. Однако я вам насчет души возражу: ее никто не видел, а значит, ее и нет. Иллюзия сознания.
— Иллюзии сознания вы тоже будете переносить на электронный носитель?
— Да я понимаю, что проблема сложная, мы ведь только в начале пути.
— Это, уверю вас, тупиковый путь.
— Но вам-то откуда знать?! Вы что физик? Или...
— Скорее, «или»... Тупиковый, но кое-какие открытия принесет. Разные. В том числе и самые важные — как раз про душу. При условии, что те, у кого она есть, сохранятся. А иначе – человечество обречено.
— Ой, ну эта эсхатология уже мне дома плешь проела. Отец мой тоже уверен, что мы идем дорогой, ведущей всех к гибели, а бессмертие, говорит он, реально возможно, только если человек взрастит в себе дух. Я и душу-то считаю вымыслом, а дух это вообще чистая церковщина.
— Вы ведь меня пожалели, верно? Был такой момент?
— Ну, был.
— Это в вас говорила душа. Сознание оценивало, сомневалось, подсознание подбирало для меня подходящие образы... А душа просто пожалела. Но сознание, которое у вас доминирует над ней в силу, так сказать, вышестоящей директивы, воспротивилось сочувствию и стало извлекать из подсознания те образы, которые бы сочувствие разрушили.
— Кстати, зря вы думаете, что мы не придаем значение сочувствию и эмпатии, один ученый присоединил себя к жене чрез комп, чтобы ловить ее эмоции на расстоянии. И у него получилось!
— Мой юный друг, любящие души без всякого компьютера чувствуют друг друга и не только в соседней комнате, а через тысячи километров, достаточно вспомнить Великую Отечественную: приходит с фронта на мужа или сына похоронка, а мать или жена в какой-нибудь далекой Рязани не верит, сердце ей подсказывает: жив! И он возвращается.
— Так сердце или душа подсказывает?
— В главные минуты жизни сердце становится вместилищем души.
— Батя у меня, представляете, поэт. И тоже утверждает, что только биороботы не умеют сочувствовать.
— И он прав.
— Не отец вас ко мне подослал поговорить? Надеется, что я брошу свою нечистую компанию? — Юркин засмеялся.
— Отец. Который у нас один... Независимо от веры.
— Приехали! Так вы от попов! То есть от муллы! И будете мне доказывать, что, если мой батя помрет, не дай Бог, — Юркин поплевал через левое плечо, — дух его будет жить...
— Видите, вы тоже интуитивно верующий, — старичок поднял указательный палец, — и заметили истинно: человек при жизни в своем физическом теле способен обрести одухотворение, дух, усилиями личными или получить как дар свыше. Ему дан такой шанс. Как поэтический или другой талант. И это единственный путь к бессмертию.
— Вы это мне ничем не докажете!
— Видите мою руку? А теперь своей рукой попытайтесь ударить мою.
Юркин поморщился — и все таки легонько стукнул по запястью старика, однако, его рука не ощутила кости, а легко прошла сквозь запястье, точно у старика не было тела.
Тревожно забегали листья-мыши. Кажется, я завиртуалился, подумал Юркин, надо поскорее от этого деда уносить ноги.
— Пойду, ждут меня. Приятно было пообщаться.
— Если будут вопросы, — засмеялся старик, — обращайтесь. Вы с отцом идеалисты, хотя лично вы этого в себе пока не осознаете, значит у вас есть шанс .
— Спасибо, всего доброго! — Юркин поскакал по аллее, распугивая мышей.
Обращайтесь! Точно здесь, в парке, его кафедра. Чудик. А мне нужно сделать перерыв – фокус с его рукой это что за фигня с моим сознанием?! Правда, может, он потомок факиров, передалась ему по наследству способность погружать зрителей в гипнотическое состояние. Точно! Старикашка-гипнотизер!
После расслабляющей вечерней камасутры Юркин сказал Лизе, поглаживая ее плечо:
— Жалко, конечно, со всем этим расставаться, но, милая моя, тело стареет и потом.... конец, распад, гниение, черви. Или хрящ в пепле на лопате равнодушного клерка. Бог не мог такой гнусный конец придумать. Потому его самого просто нет. Мы — случайная мутация природы и имеем полное право взбунтоваться против распада, освободиться от животного в себе и сохранить сознание!
— Мне и в виртуальности сознания будет хорошо с тобой!
— Представляешь, сегодня один старый гастарбайтер, правда, сильно образованный, препод, возможно, в прошлом, в придачу гипнотизер, когда тащился я с нашего форума, ввинчивал мне в башку, что мы, надеясь перенести личность на комп, идем ошибочной дорогой. – Юркин коротко рассказал о встрече.
— И твоя рука прошла сквозь него ?
— Говорю же – гипноз.
— Крутой старикан!
— Еще сказал: у вас с отцом есть на бессмертие шанс.
— У меня, значит, шанса нет?
— Про тебя просто разговора не было.
— Значит, ты меня не вспоминаешь, когда я не рядом? Один секс от меня нужен, да?!
— Я только о тебе и думал, май дарлинг! Оттого и торопился. Так бы еще с ним поболтал.
Лиза заулыбалась
— И я тебя тоже люблю, — эта женская способность делать судьбинные выводы из ничего не значащих фраз и в своей маме Юркина умиляла, он прижал щеку Лизки к своей груди и тепло задышал.
— Лизун, хочу иметь твою цифровую копию, мне наплевать, что дед посчитал наше дело провальным.
— А я тоже так считаю, — вдруг, отстраняясь, сказала Лиза, и, встав с постели, стала одеваться. — Я не биткойн. Живого человека не оцифровать. Меня тоже! И я против того, что можно будет заказывать ребенка с определенными качествами. Мне не нравится тот скучный рациональный бездушный мир, в котором вы обещаете бессмертие.
— Лизка! Мы не будем заказывать. Просто сотворим и все…
— Увидеть бы этого волшебника!
— ...а на прощанье он сказал: если будут вопросы – обращайтесь.
— Так и обратись!
— К пустой скамейке в парке?
— Вызови его в в осознаваемом сновидении. Хочу узнать, как его зовут! Кто он! Ради нашей любви добудь его имя! Тогда я найду его во сне и попрошу объяснить, как получить билетик в настоящее бессмертие!
Отцу тоже рассказал о встрече в парке.
— Лиза его имя хочет узнать. — Со сновидениями у Юркина ничего не получилось. — У нее это как навязчивая идея теперь. Женщины – они, ну, сам знаешь, существа доверчивые, во всякие гороскопы верят, им сказки подавай к зарплате. Но... какие есть узбекские или таджикские имена? Я знаю только самые популярные — наших местных работяг. Лизка не поверит. Какое-нибудь нужно очень редкое, экзотичное. Ты же у меня эрудит.
— Знаешь, сын, я всегда спрашиваю книги. Бумажные, разумеется. Они живые, они выходят на контакт, отвечают на вопросы... Возьми том энциклопедии Азии и и открой там, где откроется.
— Да не верю я в эту мистику!
— Попробуй.
Юркин, чтобы не обижать родителя, достал тяжелую бардовую книгу, подул на нее, поежился –открыл.
«Гэ Хун (283-343), — прочитал он под старинной гравюрой, изображающей узкоглазого старика, — святой бессмертный даосского пантеона».
— Он? – Спросил отец, подойдя и заглянув в энциклопедию.
— Похож! – крикнул Юркин. — Но я не верю!
И тут же ощутил непонятную острую тревогу: не потерял ли он именно сейчас свой шанс?