Часть той силы, что без числа творит добро, всему желая зла: феномен Пригожина
Смотрела на кадры, снятые командой Семена Пегова, на пляшущие алые тени на лице Евгения Викторовича, и понимала — перед нами Мефистофель. Или чистый Воланд современной российской действительности, кому как угодно.
Моё отношение к Евгению Викторовичу менялось поэтапно. Когда были впервые показаны кадры его агитации в российских колониях — я была глубоко возмущена.
Ну не может такого быть! Сегодня в правовом государстве вот так, в открытую, поперёк всех норм права просто невозможно везти заключённых на передовую.
Но заключённых повезли.
Позже Пригожин даст комментарий:
«Некий заключённый убил, будучи риелтором, семью из четырёх человек. Вы эту семью не знаете и не видели. Но вас возмущает сам факт. Этот заключённый пошёл на войну и погиб. Или чудом остался жив. Он — убийца, и на войне стоит троих-четверых, а то и больше мальчиков-одуванчиков, у которых молоко на губах ещё не обсохло. Среди этих мальчиков-одуванчиков — ваш сын, ваш отец и ваш муж. Положите на весы, чего вы больше хотите, чтобы пошёл воевать риелтор-убийца или ваши близкие…»
Это этика, если так можно выразиться, чисто воландовская: объединение, централизация зла и направление его в нужное русло.
Воланд же не совершает (в этом парадокс романа) ничего с общечеловеческой точки зрения дурного. Он наказывает провинившихся.
И ведь не заставляет буфетчика — воровать, Майгеля — предавать, а финдиректора брать взятку, они сами, всё сами. А Воланд лишь обнажает в героях их ключевые черты и даёт каждому по заслугам.
Пригожин по факту занят этим же. И закон ему, как тёмным силам, не писан.
Причём закон не только в правовом смысле, но и, кажется, все законы физики! Потрясает его способность появляться в центре самых важных событий — под Бахмутом, в штурмовом самолёте, в Кремле ли, неважно.
Абсолютно магическим образом вырастает Евгений Викторович под камерой там, где нужно, и именно тогда, когда нужно.
И даже название не случайно — «Вагнер». Думаю, у каждого обывателя возникает ассоциативный ряд: полёт валькирий, пляшущие огни.
Да и сама задумка отправить зеков на фронт заслуживает отдельного упоминания.
Я глубоко убеждена, что наша военная операция — именно освободительная и в некоторой степени сакральная. И здесь, конечно, одновременно евангельский мотив (прощение разбойника) и известный булгаковский нарратив (очищающая сила зла).
Всё вместе даёт фантастический эффект: даже я, человек бесконечно далёкий от симпатии к любым инициативам вне закона, не то что уважением прониклась, а смотрю абсолютно заворожённо на происходящее.
Об уважении тут говорить было бы странно: уважать Пригожина в сегодняшних обстоятельствах — это как уважать или не уважать грозу. Бурю там, статую Перуна.
Но главное. Совершенно художественно, литературно даже, «Вагнер» шаг за шагом освобождает наши территории. Учитывая численность и объёмы вооружения противника — тоже поперёк всяческих законов логики.
«А что вы думаете о кувалде?» — спросят меня либералы и прищурятся, мол, ага!
И я отвечу цитатой, потому что лучше не напишу. Да и никто не напишет. Если читатель вдруг не помнит — Воланд здесь обращается к отрезанной голове одного подлеца и труса.
«Михаил Александрович, — негромко обратился Воланд к голове, и тогда веки убитого приподнялись, и на мёртвом лице Маргарита, содрогнувшись, увидела живые, полные мысли и страдания глаза…
… — Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам, в присутствии моих гостей, хотя они и служат доказательством совсем другой теории, о том, что ваша теория и солидна, и остроумна. Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это! Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие. — Воланд поднял шпагу. Тут же покровы головы потемнели и съёжились, потом отвалились кусками, глаза исчезли, и вскоре Маргарита увидела на блюде желтоватый, с изумрудными глазами и жемчужными зубами, на золотой ноге, череп. Крышка черепа откинулась на шарнире».
Каждому — по вере. Вот что я думаю про кувалду.
И трусость, кстати, самый страшный порок.
Именно этот, кажется, тезис и пытается завуалированно донести нам Пригожин в каждом своём послании.
Читайте по теме: Военная элита и «Вагнер»: какие идеологи нужны для СВО
Мария Дегтерева