Служили дьяволу. Как живущие среди нас превращаются в жестоких убийц
Как человек может превратиться в нелюдя, который готов убивать просто ради удовольствия и ощущения безнаказанности? Психиатр о расстройстве личности и тайных мотивах убийц.
В Ростове вынесли приговор «банде амазонок». Мать и дочь, а также трое их родственников совершали крайне жестокие преступления. Убивали целыми семьями, вместе с детьми, а в качестве наживы могли взять... упаковку окорочков, фен или куртку. Что случается с людьми, которые не ощущают преступления, почему для них жизнь становится равна пачке окорочков? И убить для этих людей — естественно...
Своим мнением с aif.ru поделился врач-психиатр Виктор Ханыков:
— Ну, прежде всего следует отметить, что такой каскад преступлений –— сюжет штучный даже в международном поле. А потому выводить из него общечеловеческие или общенациональные закономерности отношения к жизни не совсем корректно. Поэтому отделим мух от котлет. К сожалению, скудность сведений о главных «героинях» банды заставляет только предполагать, что они относятся к психопатическим личностям так называемого «диссоциального круга», по предпоследней, ещё действующей, классификации МКБ-10.
Такие, с позволения сказать, люди «убеждены в правомерности собственных потребностей, грубо пренебрегают чувствами окружающих, не испытывают чувства вины и стыда, агрессивны и жестоки, но при этом легко манипулируют другими людьми и ориентированы в социуме». У мужчин подобное расстройство личности встречается в 3 раза чаще, чем у женщин, и интерес к данным преступницам во многом определяется их полом. Хотя создателем банды был всё же мужчина. Неплохо было бы знать о юности этих особ, поскольку уже в тот период должны были бы проявиться отдельные эпизоды жестокости и «не одобряемых обществом» поступков, но ещё не уголовно наказуемых. Переходу же на жёсткий криминал способствуют как жизненные, чаще неблагоприятные, обстоятельства, так и особенности действия жестокости на психику подобных людей.
Жестокость позволяет реализовать стремление к власти, доминированию, победе, вообще — результату наиболее быстрым и не затратным путём. Добро в разы тяжелее, длительнее, требует больше ума и усилий на условную единицу результата. Что проще, сами подумайте! А «кайф» от жестокости и вообще — зла — усиливается риском, эффектом преодоления табу. Я типа смелый, решительный — делаю то, что нельзя, что вы, слабаки, не можете — я крутой или крутая! Естественно, это крутость подонков, лишённых внутреннего стержня нравственности, наличие которой является одним из главных отличий человека от животного мира.
Играет роль и давняя романтизация преступного мира, до сих пор актуальная в определённых слоях населения. Первые же криминальные эпизоды, оказавшиеся безнаказанными, по-видимому, сработали в сторону подкрепления такой формы «деятельности» как успешной и продуктивной. Преступление из средства «заработка» превращалось и превратилось в цель, поэтому не должна удивлять ни мизерность добычи, ни количество эпизодов. Каждое успешное нападение создавало психологическую и даже физиологическую почву в мозгах для принятия решения о последующем. Психологи могут оспорить диагноз и отнести «героев» истории к «социопатам», у которых схожие формы поведения формируются в результате исключительно неблагоприятных жизненных обстоятельств. Но у нас нет для этого сведений. Впрочем, хрен редьки не слаще, и такие личности в любом случае несут ответственность за свою дорогу — «дьяволу он служит, или Богу... ». И неблагоприятные обстоятельства далеко не каждого делают жестоким.
А теперь немного об общем. Нравственность подразумевает любовь, созидание и эмпатию. Им надо учить. Их нет у нас в генетике. Они далеко не всегда комфортны и требуют много усилий и эмоций. Обучать добру с детства, в том числе любви к жизни — своей и чужой. Злу дети научатся сами. Важно, что привычка созерцать насилие на экране снижает порог его применения в жизни даже у обычных людей. А часто звучащее сейчас в топовых шоу обесценивание жизни и воспевание «правильной смерти», какими «благими целями» это бы ни оправдывалось, есть преступление против незрелых умов, создавая нарратив «жить ради смерти». А всё полностью наоборот. Любая смерть, даже героическая, и любое убийство, даже врага — зло. Подчас необходимое, но никогда не должное быть желанным.