Возможно, кто-то видел это представление в Конье или Стамбуле: большой зал, в котором гаснет свет, и становятся почти невидимыми мужчины в черных накидках. Неведомо откуда доносятся непривычные для нашего уха звуки – барабаны задают ритм музыкантам, играющим на старинных тростниковых флейтах.


Стоящие в центре зала мужчины вдруг сбрасывают свои плащи и остаются в белых рубахах и фетровых конических шапках.

Скрестив на груди руки, они, по очереди, подходят к своему наставнику, кладут голову на его плечо, целуют руку и выстраиваются в колонну.

По его команде начинается странный танец: вначале артисты, изображающие дервишей, три раза обходят зал, а потом начинают кружиться – с запрокинутыми головами и распростертыми руками. Ладонь правой руки поднята вверх, чтобы получить благословение неба, левая ладонь опущена, передавая благословение земле.


Да, эти дервиши, не настоящие. Молитвы-кружения членов этой малочисленного братства дервишей обычно проходят ночью, длятся несколько часов и закрыты для посторонних. Членов этого суфийского Ордена называют бекташами. И в современном турецком языке так же порой называют и янычаров, используя эти слова, как синонимы.


Сейчас мы попробуем разобраться, как и почему это произошло.

Прежде всего давайте определимся, кто такие дервиши и немного поговорим об их общинах, которые часто называют орденами.

Братства дервишей

В переводе с фарси слово «дервиш» означает «нищий», «бедняк», а на арабском языке – это синоним слова суфий (суфий на арабском– буквально, «одетый в грубую шерсть», первые суфии пытались «понять мир, себя и Бога»). В Средней Азии, Иране и Турции дервишами называли нищенствующих мусульманских проповедников и аскетов-мистиков.



Их отличительным знаком была длинная рубаха, полотняная сумка, которую они носили на плече, и серьга в левом ухе. Дервиши существовали не сами по себе, а объединялись в общины («братства»), или Ордена. У каждого из таких Орденов был свой устав, своя иерархия и обители, где дервиши могли провести какое-то время в случае болезни или в силу каких-то жизненных обстоятельств.



Личной собственности дервиши не имели, так как считали, что всё принадлежит Богу. Деньги на пропитание они получали, в основном, в виде милостыни, либо зарабатывали, показывая какие-нибудь фокусы.


В Российской империи суфийских дервишей до революции можно было встретить даже в Крыму. В настоящее время Ордена дервишей есть в Пакистане, Индии, Индонезии, Иране, некоторых государствах Африки. А вот в Турции в 1925 году они были запрещены Кемалем Ататюрком, который заявил: «Турция не должна быть страной шейхов, дервишей, мюридов, страной религиозных сект».





А раньше, в XIX веке, именно орден бекташей был запрещен султаном Махмудом II. Мы ещё расскажем, почему это произошло. Пока же скажем, что в конце ХХ века бекташи смогли вернуться на историческую родину.

Орден бекташей – не единственная и не самая большая община дервишей. Имеется множество других: кадири, накшбанди, ясеви, мевлеви, бекташи, сенуси. При этом, под влиянием того или иного суфийского Ордена могут находиться и люди, официально в данную общину не входящие и дервишами не являющиеся. Так, например, в Албании идеям бекташей сочувствовали до трети всех мусульман страны.

Для всех суфийских орденов было характерно стремление к мистическому единению человека с Аллахом, но каждый из них предлагал свой путь, который его последователи считали единственно правильным. Бекташи исповедовали искаженный Ислам шиитского толка, который приверженцам ортодоксального Ислама представлялся страшной ересью. Некоторые даже сомневались в том, что бекташи вообще являются мусульманами. Так, посвящение в орден многим казалось похожим на обряд крещения в Христианстве, а в самом учении бекташей находят влияние Торы и Евангелий. Среди обрядов – причащение вином, хлебом и сыром. Есть своя «Троица»: единство Аллаха, пророка Мухаммеда и шиита Али ибн Абу Талиба («четвертый праведный халиф»). Мужчинам и женщинам разрешается молиться в одном помещении, над михрабом (ниша, указывающая направление на Мекку) в помещениях для молитв общин бекташей висят портреты их шейха – Баба-деде, что для правоверных мусульман просто немыслимо. А возле усыпальниц святых бекташи зажигают восковые свечи.

То есть орден бекташей подавляющим большинством мусульман должен был восприниматься, как община еретиков, и потому, казалось, обречен стать прибежищем маргиналов. Но, как ни странно, именно эта эклектичность, позволяющая усваивать ислам в упрощённой форме (особенно с обрядовой точки зрения), и сыграла решающую роль в возвышении этого ордена.

Теперь немного расскажем об основании ордена бекташей.

Хаджи Бекташи Вали

Основу этого суфийского ордена заложил в XII веке в Малой Азии Саййид Мухаммад бин Ибрахим Ата, более известный под прозвищем Хаджи Бекташи Вали («Вали» можно перевести, как «святой»). Родился он в 1208 (по другим данным – в 1209) году на территории северо-восточной провинции Ирана Хорасан, умер же, предположительно, в 1270 или 1271 г.г. в Турецкой Анатолии – неподалеку от города Кыршехир.





В некоторых источниках утверждается, что Сайид Мухаммад с детства обладал даром караматов – чудотворений. Родители отдали мальчика на воспитание шейху Лукману Перенди из Нишапура. По окончании обучения он обосновался в Анатолии. Здесь он проповедовал Ислам, быстро завоевав уважение у местных жителей. Скоро у него появились свои ученики, для которых были построены 7 маленьких домиков у дороги. Именно ученики Сайида Мухаммада (Вали Бекташа), во главе которых встал Балим-Султан, ныне почитающийся, как «второй учитель» (пир ас-сани) через 150 лет после его смерти и организовали новый суфийский орден, получивший название в честь первого Учителя. Вокруг домов, построенных для первых учеников, выросло небольшое поселение, которое, со временем, стало городом с труднопроизносимым названием Сулуджакарахёйюк – теперь он носит название Хаджибекташ.





Здесь находится могила основателя Ордена, и резиденция нынешнего его главы – «деде».

За пределами Турции суфийский орден бекташей был очень популярен в Албании, именно в этой стране нашли убежище многие из дервишей, после запрета их общины султаном Махмудом II и Кемалем Ататюрком.



Кроме того, в Турции и Албании есть «текке» – своеобразные монастыри-обители мюридов (послушников), которые, готовясь стать дервишами, проходят обучение у наставников – муршидов. Глава каждой такой обители называется «отцом» (baba).

Впоследствии члены ордена бекташей разделились на две группы: на исторической родине, в Анатолии, челяби верили, что ведут свое происхождение от Хаджи Бекташа Вали, а в Албании и в других европейских владениях Османов территориях бабаганы считали, что Учитель не имел семьи, и, следовательно, у него не могло быть потомства. Как это обычно и бывает, челяби и бабаганы традиционно враждовали между собой.

Но всё-таки при чем здесь янычары?

«Новое войско»

Основателю Турецкой империи, еще не султану, а всего лишь бею Осману, была необходима пехота.





Она, в общем-то, в турецком войске существовала, но набиралась только на время боевых действий, была плохо обучена и недисциплинированна. Называлась такая пехота «яя», служба в ней для потомственных лихих наездников считалась непрестижной, и потому первые профессиональные пехотные подразделения были созданы из обращенных в Ислам христианских солдат. Эти соединения получили название «новое войско» – «ени чери» (Yeni Ceri). В русском языке это словосочетание превратилось в слово «янычары». Однако первые янычары набирались только на время войны, а потом – распускались по домам. В анонимном трактате начала XVII века «История происхождения законов янычарского корпуса» говорится о них:


Был собран совет, на который пригласили великого визиря, улемов и «ученых мужей», среди которых особо отмечен Тимурташ Деде – его называют потомком Хаджи Бекташа Вали. На этом совете было принято решение:




При внуке Османа Мураде I была введена знаменитая система «девширме»: в христианских провинциях султаната, главным образом, на Балканах, примерно раз в пять лет (иногда чаще, иногда – реже) производился набор мальчиков в корпус янычаров.



Система «девширме» часто рассматривается, как один из методов угнетения христианского населения Османской империи, однако, как ни странно, теми же христианами, в целом, она воспринималась скорее положительно. Мусульмане, детей которых было запрещено принимать в корпус янычар, предпринимали попытки определить туда своих сыновей за взятки. Право отдавать своих детей в янычары, принявшим Ислам славянам Боснии, было даровано, как особая милость и привилегия, о которой просили сами боснийцы.



По замыслу Мурада, будущих янычар следовало выбирать только из самых лучших и знатных семей. Если мальчиков в семье было несколько, выбирать следовало самого лучшего из них, единственного сына из семьи не забирали.

Предпочтение отдавалось детям среднего роста: слишком высокие отбраковывались, как глупые, а маленькие – как неуживчивые. Дети пастухов забраковывались на том основании, что они «плохо развиты». Запрещалось брать и сыновей деревенских старост, потому что они «слишком подлы и хитры». Не было шанса стать янычарами у излишне болтливых и словоохотливых: полагали, что они вырастут в завистливых и упрямых. Мальчики с красивыми и нежными чертами лица считались склонными к мятежу и бунту (а «врагу они покажутся жалкими»).

Кроме того, запрещалось набирать в янычары мальчиков «из Белграда, Центральной Венгрии и пограничных (земель) Хорватии, потому что из мадьяра и хорвата никогда не получится настоящего мусульманина. Улучив момент, они отрекаются от ислама и бегут».

Отобранных мальчиков привозили в Стамбул и зачисляли в специальный корпус, который назывался «аджеми-огланы» («чужеземные мальчики»).



Самых способных из них переводили в школу при султанском дворце, по окончании которой они порой делали блестящие карьеры на государственной службе, становясь дипломатами, губернаторами провинций и даже визирями.



Ленивые и неспособные отчислялись и назначались садовниками либо слугами. Большинство же воспитанников аджеми-оглы превращались в профессиональных солдат и офицеров, которые поступали на полное государственное обеспечение. Им запрещалось заниматься ремеслами и жениться, жить полагалось только в казармах.



Основное подразделение корпуса называлось «ода» («комната» – имелось в виду помещение для совместного приема пищи), а сам корпус – оджак («очаг»). Лишь достигнув положения отурака (ветерана) по возрасту или из-за увечья, янычар мог отпустить бороду, получить разрешение на женитьбу и обзавестись хозяйством.

Янычары были особой, привилегированной кастой военных. Их посылали для наблюдения за порядком в полевых армиях и в гарнизонах, именно у янычар хранились ключи от крепостей. Янычара нельзя было казнить – вначале следовало вывести его из состава корпуса. Но они были чужими для всех и полностью зависели от султана.

Единственными друзьями янычар стали дервиши-бекташи, шейх которых Тимурташ Деде, как мы помним, был одним из главных инициаторов создания этого корпуса. И они нашли друг друга – суровые дервиши и оторванные от родных и семьи испуганные маленькие христианские мальчики, из которых и стали формироваться новые и по-своему уникальные части турецкой армии. И странная эклектичность учения бекташей, о которой было сказано выше, оказалась как нельзя лучше, так как позволяла неофитам воспринимать ислам в более привычной для христианских детей форме.

Отныне судьба дервишей-бекташей и судьба помыкающих султанами всесильных янычар была связана воедино: вместе они обрели великую славу, и одинаково страшным был их конец. Но бекташи, в отличие от янычар, сумели выжить и существуют поныне.

«Бекташизм» стал идеологией янычар, которые именовались «сыновьями Хаджи Бекташа». Дервиши этого ордена постоянно находились рядом с янычарами: вместе с ними они ходили в походы, учили их и оказывали первую медицинскую помощь. Даже головной убор янычар символизировал собой рукав от одежды Хаджи Бекташа. Многие из них становились членами ордена, шейх которого был почетным командиром 99 роты корпуса, а на церемонии вступления в должность он провозглашался также наставником и учителем всех янычар. Султан Орхан, перед тем, как принять решение о создании нового янычарского корпуса, попросил на это благословения у представителей ордена бекташи.

Довольно распространено мнение, что именно Хаджи Бекташ совершил дуа – мольбу Всевышнему, стоя перед первыми янычарами, протер спину каждого из них, желая им храбрости и доблести в боях с врагами. Но это только легенда, не более: мы же помним, что к основанию корпуса янычаров приложил считавшийся его потомком Тимурташ Деде.

В конце XIV века все соседи турок содрогнулись от ужаса. Битва на Косовом поле (1389 г.) стала триумфом янычар, а после разгрома армии крестоносцев под Никополем (1396 г.) их именем стали пугать детей по всей Европе. Вдохновляемые дервишами, фанатичные и прекрасно обученные янычары на поле боя не имели себе равных. Янычар называли «львами ислама», но и против своих единоверцев они сражались с не меньшей яростью.





Численность янычар неуклонно возрастала. При Мураде их было всего две-три тысячи человек, в войске Сулеймана II (l520-1566) уже около двадцати тысяч, а к концу XVIII столетия численность янычар доходила порой до 100 000 человек.



Очень скоро янычары поняли все выгоды своего положения и из покорных слуг султанов превратились в их самый страшный кошмар. Они полностью контролировали Стамбул и в любой момент могли сместить неудобного правителя.

Султан Баязид II и янычары

Так, в 1481 году, после смерти Фатиха Мехмеда II на трон претендовали его сыновья – Джем, которого поддерживали мамелюки Египта, и Баязид, в поддержку которого выступили янычары Стамбула. Победу одержал ставленник янычар, вошедший в историю, как Баязид II. В благодарность он увеличил их жалованье с двух до четырех акче в день. С тех пор янычары стали требовать деньги и подарки от каждого нового султана.

Баязид II вошел в историю, как человек, отказавший Колумбу, который обратился к нему с просьбой о финансировании своей экспедиции, и Леонардо да Винчи, предложившему ему проект строительства моста через залив Золотой Рог.

Зато он восстановил Стамбул после землетрясения 1509 года («Малый конец света»), построил в столице грандиозную мечеть своего имени, отправил свой флот для эвакуации изгнанных из Андалусии мусульман и евреев и заслужил прозвище «Вали» – «святой».



Одна из войн, которые вел этот султан, вошла в историю под курьезным названием «Бородовая»: в 1500 г. Баязид потребовал от венецианского посла поклясться бородой в том, что его государство хочет мира с Турцией. Получив ответ, что у венецианцев нет бород – они бреют свои лица, он, издеваясь, сказал: «В таком случае, жители твоего города похожи на обезьян».

Глубоко задетые венецианцы решили смыть это оскорбление османской кровью, и потерпели поражение, потеряв полуостров Пелопоннес.

Однако в 1512 году янычары, которые и возвели Базида II на престол, вынудили его отречься от власти, которую он должен был передать своему сыну Селиму. Тот сразу же приказал казнить всех своих родственников по мужской линии, за что вошел в историю под прозвищем Явуз – «Злой» или «Свирепый». Вероятно, причастен он был и к смерти самого Баязида, который подозрительно быстро скончался – через месяц после своего отречения.

Хозяева Стамбула

Селим I Явуз скончался в 1520 году, и уже в 1524 году янычары восстали и против его сына, в нашей стране известного, как Сулейман Великолепный (а в Турции его называют Законодателем). Были ограблены дом великого визиря и других вельмож, разгромлена таможня, Селим II лично участвовал в подавлении бунта, и даже, как говорят, убил несколько янычар, но, все же, вынужден был откупаться от них.



Пик янычарских бунтов пришелся на начало XVII века, когда всего за шесть лет (1617-1623 г.г.) были смещены четыре султана.

Но при этом корпус янычар стремительно деградировал. Система «девширме» была ликвидирована, янычарами теперь становились дети янычар и коренные турки. Ухудшалось качество военной подготовки янычар и их боеспособность. Былые фанатики уже не рвались в бой, предпочитая походам и битвам сытую жизнь в столице. От трепета, который янычары когда-то внушали врагам Османской империи, не осталось и следа. Все попытки реформировать корпус по европейским образцам терпели крах и посмевшие пойти на такой шаг султаны почитали за большую удачу, если от ярости янычар им удавалось откупиться головами великого визиря и других высших сановников. Последний султан (Селим III) был убит янычарами в 1807 году, последний визирь – в 1808. Но развязка этой кровавой драмы была уже близка.

Махмуд II и последний мятеж янычаров

В 1808 году в результате государственного переворота, организованного Мустафой-пашой Байрактаром (губернатор Рущука) к власти в Османской империи пришел султан Махмуд II (30-ый османский султан), которого иногда называют «турецким Петром I. Он сделал обязательным начальное образование, разрешил издание газет и журналов, стал первым султаном, появившимся на публике в европейской одежде. Для преобразования армии на европейский лад из Германии были приглашены военные специалисты, в числе которых оказался даже Хельмут фон Мольтке Старший.



В июне 1826 г. султан Махмуд II повелел объявить янычарам (а их в Стамбуле было около 20 000), что им не будут давать баранину до тех пор, пока они не изучат строевые порядки и тактику европейских армий. Уже на следующий день они подняли мятеж, к которому примкнули почему-то также пожарные и носильщики. А в первых рядах восставших, разумеется, оказались старинные друзья и покровители янычар – дервиши-бекташи. В Стамбуле были разграблены многие богатые дома и даже дворец великого визиря, но сам Махмуд II вместе с министрами и шей-уль-исламом (духовный лидер мусульман Турции) успел укрыться в мечети султана Ахмета. По примеру многих своих предшественников он попытался прекратить мятеж обещаниями милости, но распаленные янычары продолжали грабить и жечь столицу империи. После этого султану оставалось только бежать из города, либо готовиться к неминуемой смерти, однако Махмуд II вдруг сломал все существующие стереотипы и приказал принести Сандак-шериф – священное Зеленое знамя Пророка, которое, по старинному преданию, было сшито из халата самого Мухаммеда.



Глашатаи призвали горожан встать под «Знамя Пророка», добровольцам раздавали оружие, местом сбора всех султанских сил была назначена мечеть султана Ахмеда I («Голубая мечеть»).



Махмуд II надеялся на помощь исстрадавшихся от своеволия янычар жителей Стамбула, которых те всячески притесняли: обкладывали торговцев и ремесленников данью, заставляли их выполнять за себя хозяйственные работы, а то и просто грабили на улицах. И Махмуд не ошибся в своих расчетах. К верным ему войскам примкнули матросы и многие из горожан. Янычары были блокированы на площади Эйтмайдан и расстреляны картечью. Их казармы были сожжены, и в них заживо сгорели сотни янычар. Бойня продолжалась два дня, а потом еще целую неделю палачи рубили головы выжившим янычарам и их союзникам-дервишам. Как обычно, не обошлось без оговоров и злоупотреблений: некоторые поторопились донести на своих соседей и родственников, обвиняя их в пособничестве янычарам и бекташам. Трупы казненных бросали в воды Босфора, и их было так много, что они мешали плаванию кораблей. И долгое время потом жители столицы не ловили и не ели рыбу, пойманную в окрестных водах.

В историю Турции эта резня вошла под названием «Счастливое событие».

Махмуд II запретил поизносить имя янычар, на кладбищах были уничтожены их могилы. Орден бекташей был запрещен, их духовные лидеры были казнены, все имущество братства было передано другому Ордену – нашкбенди. Многие бекташи эмигрировали в Албанию, которая на некоторое время стала центром их движения. В этой стране в настоящее время и находится Всемирный центр бекташи.

Позже сын Махмуда II – султан Абдул Меджид I, разрешил бекташам вернуться в Турцию, но прежнего влияния здесь они уже не обрели.



В 1925 году, как мы помним, бекташи, наряду с другими суфийскими орденами, были изгнаны из Турции Кемалем Ататюрком.

А в 1967 году Энвер Ходжа (родители которого сочувствовали идеям бекташей) прекратил деятельность их ордена в Албании.



Снова в эту страну бекташи вернулись в 1990 г., одновременно с возвращением в Турцию. Но никакого значения и влияния они сейчас на исторической родине не имеют, а их мистические «танцы», которые исполняют фольклорные ансамбли, многими воспринимаются всего лишь как забавный аттракцион для туристов.