Все должно быть правильно
Все должно быть правильно. Все должно быть очень правильно, особенно в вопросах веры и поклонения Богу.
А как иначе?
Люди ранимы и чувствительны.
Люди требовательны ко всем, кроме себя, а уж Господу и Его служителям достается по первое число. Там бедность, а там жадность.
Тут службу слишком сокращают, а там, напротив, удлиняют до размеров издевательства.
У того проповедь длинна, у того неинтересна.
Ну-ка, всем угоди-ка. А раз вы мне не угодили, то я вообще к вам больше не приду.
Я превращу компьютер в вентилятор и буду в соцсетях накидывать на его крутящиеся лопасти свое справедливое негодование, пока не наступит одно из двух: вы либо исправитесь под мой стандарт, либо исчезнете.
Так обстоят нешуточные дела с критикой Церкви, критикой подчас очень справедливой и болезненной.
Но среди духоты и зноя подобной, многим знакомой атмосферы меня обвеяло несколькими словами разных людей.
И я спешу поделиться этой прохладой. «Богослужение было настолько кошмарным, что я понял: видимо, есть высшие причины, заставляющие людей высиживать его».
Это слова одного из родственников американской писательницы Фланнери О'Коннор. И я прошу оценить их евангельскую парадоксальность.
Человек как бы говорит: «Здесь (в церкви — прим. А.Т.) все требует ремонта и замены.
Но мы ходим сюда все равно, потому что здесь есть то, что нигде не купишь и не положишь в карман».
Так поступала и сама писательница, возвращавшаяся к посещению богослужения не на эмоциональном подъеме, а через силу, «потому что надо».
Вот ее слова: «Звуки ужасающего пения, которое я так любила, заунывное чтение Библии, пустота и отстраненность богослужения, ужасная напыщенность проповедей, ощущение бессмысленности всего происходящего — все это лишь подчеркивало: какое чудо, что мы пришли сюда. Мы возвращаемся. Мы приходим. Неделя за неделей мы выдерживаем все это».
Таких людей немного. Нам их не хватает.
Гораздо больше, в разы больше тех, кто ходит в храм, как в супермаркет, за определенным духовным удовольствием: пением, проповедью, исполнением Типикона etc.
Не окажись на «полке» нужного «товара», человек в гневе уйдет, а на прощание потребует жалобную книгу.
Но вот вам (нам, вернее) еще слова на тему.
Их написал собственному сыну автор «Властелина колец» Толкиен.
Его имя слишком знакомо, чтобы делать ему рекламу. Но уверяю вас, слова, которые вы прочтете, откроют вам личность писателя с очень неожиданной стороны.
Внимание: «Могу порекомендовать следующее упражнение (увы, возможностей для этого предостаточно!): причащаться в обстоятельствах, оскорбляющих твой вкус. Выбери (пишет он сыну — прим. А.Т.) гнусавого или косноязычного священника, или заносчивого, вульгарного монаха; и церковь, битком набитую самыми обычными обывателями, невоспитанными детьми, — от тех, что орут и вопят, до тех продуктов католических школ, что, едва откроют дарохранительницу, откидываются назад и зевают, — неопрятными юнцами в рубахах нараспашку, женщинами в брюках, зачастую растрепанными, с непокрытой головой.
Ступай к Причастию с ними (и молись за них).
Эффект будет тот же (или даже лучше), нежели от мессы, которую прекрасно читает явный праведник, а вместе с тобою слушают ее несколько набожных, достойных людей».
Вы представляете!
Куда денется вся наша критика Церкви, если мы только примерим на себя этот мудрый совет? Толкиен как бы говорит сыну: не ищи святых (ни прихожан, ни пастырей).
Не гонись за духовными удовольствиями. Святые, конечно, есть.
Но они сами тебя найдут со временем. Ты же ищи не духовных сладостей, а ищи Христа, благоволившего не отделять Себя от грешников.
И там, где эстетический вкус твой оскорблен, быстрее и вернее может быть познано присутствие Того, ради Кого, собственно, и нужно ходить в храм.
Фальшивая нота с хоров, «зажеванное» чтецом шестопсалмие, толкотня или, наоборот, странная пустота в храме способны отшелушить от души второстепенное и выявить главное. Таков путь.