Ноющий бизнес вызывает недоумение — издатель Леонид Рожников
Как битва между «Озоном» и «Вайлдбериз» развивает книжный рынок, почему уход западных агентств не должен никого расстраивать и зачем государству читающая публика — «Сноб» расспросил директора издательства «Проспект» Леонида Рожникова.
Как люди приходят в издательский бизнес?
В детстве я не собирался становиться ни космонавтом, ни пожарным, ни издателем. Я собирался поступить в МГИМО, стать дипломатом и, согласно семейной традиции, работать потом на Смоленской площади или в каком-нибудь посольстве.
Однако реальная жизнь внесла в мои детские планы существенные коррективы и на втором курсе МГЮА я, можно сказать, случайно издал свою первую книгу, учебник по трудовому праву, затем вторую, третью… И так вот постепенно выяснилось, что я никакой не дипломат, и даже не юрист, а издатель.
Впрочем, моя матушка после МГИМО тоже оказалась в итоге в арабской редакции крупного советского издательского дома. Так что в какой-то степени я продолжил семейную традицию.
Российские издатели жалуются на проблемы отрасли. Санкции, уход крупных западных агентств, сокращение тиражей, растут цены на бумагу и полиграфию, невозможно найти толковых сотрудников, люди все меньше читают… Какую из этих проблем вы считаете наиболее серьезной?
Ну, странно это все, конечно. Я понимаю, когда бабушки у подъездов жалуются, что гречка подорожала и трава пожелтела — это нормально, но вот ноющий бизнес вызывает недоумение. Ну да, есть проблемы с кадрами, а где их нет и когда их не было? Читают мало? Но читают — по-настоящему читают, а не просто складывают буквы в слова — всегда не очень много людей. И во времена Пушкина читали мало, и сейчас. Потому что смотреть кино с коробкой попкорна в руках и самому строить образы в голове, постигая текст, — совершенно разные процессы, и второй требует намного большей активности серого вещества. В СССР процент читающих был сильно выше, чем в среднем в истории человечества, но там зато имелись свои известные сложности.
Бумага и типографские услуги дорожают? Дорожают. Но не одни же они дорожают, а вместе с книгами. И с машинами, и с едой и т. д. Тиражи падают, но растет количество наименований. А то, что какие-то зарубежные агентства с кем-то здесь теперь не разговаривают, вообще нонсенс! Ну не разговаривают, ну так сделайте сами и сделайте лучше! Они же не новых Шекспиров и Сервантесов от нас прячут, 90 процентов — это совершенно среднего уровня книги, разве что с готовым внутренним оформлением и классной (как и любой западный товар) упаковкой. Не можете сделать, не можете жить без господдержки и западных идей — зачем вам вообще тогда бизнесом заниматься? Это вызов, он нормального делового человека должен искушать и подзадоривать. А когда начинают говорить про миссию и просветительство, то проще устроиться в библиотеку. Там все бесплатно. И можно посвятить жизнь служению великой идее за небольшую зарплату. В общем, мне кажется, что бизнес для того и существует, чтобы преодолевать трудности и на них зарабатывать.
Что вы знаете о планах по лицензированию издательской деятельности? Почему издатели этого так боятся?
Если издательская деятельность, как и во времена моей юности, станет лицензированной, это будет означать, что государство, наконец, признает значимость книг и значимость осмысленного чтения для воспитания и просвещения своих граждан. И что горизонт планирования у чиновников, занимающихся сферой культуры и образования, вдруг изменится с нескольких лет до нескольких десятилетий. Честно говоря, я в это не очень верю. То есть не верю, что кто-то там наверху действительно в ближайшее время поймет, что, хотя по-настоящему читающих людей и немного, именно они в конечном итоге и определяют будущее страны. Не потому, что в книгах содержатся какие-то тайные знания, но потому, что читающая публика сиречь думающая публика, и от того, кто их будет учить, и от того, что они будут читать, многое зависит. Это, кстати, прекрасно понимают наши оппоненты, которые как раз мыслят поколениями, а не кварталами и нашей литературой довольно плотно занимаются.
Как строится редакционная политика в издательстве, кто определяет, какие книги выйдут в «Проспекте»?
В крупных издательствах редакционная политика — это не список тем, с которыми нужно работать, а скорее, темы, с которыми работать не нужно. Жизнь настолько многообразна, что любой перечень направлений уже есть заведомое самоограничение. «Проспект», например, не специализируется на кулинарных книгах, но вот недавно мы издали совместно с Лермонтовским музеем в Тарханах очень красивую книгу с рецептами блюд конца XVIII – начала XIX веков! Еще у нас в портфолио есть книга о судьбе человека, почти двадцать лет проведшего в тюрьме смертников в Таиланде. Есть несколько замечательных изданий «Колобков» и профессиональная линейка законов и кодексов. То есть книги самые разные. С другой стороны, есть, конечно, темы, которые нам совершенно не интересны, есть, разумеется, и внутренние табу. Вот пример: у нас собралась довольно внушительная подборка книг Пушкина и о Пушкине, но вот «Гаврилиаду» я не решусь издавать. Определяют же, какие книги увидят свет, редакторы и, шире, люди, чьему литературному вкусу я доверяю.
Как, по-вашему, будет развиваться книжный рынок в России в ближайшие годы? Чего ждать — дальнейшей стагнации или неожиданного бурного расцвета?
Происходящее сейчас на книжном рынке очень мало похоже на стагнацию. Во-первых, на наших глазах продолжается эпическая битва двух гигантов — «Озон» и «Вайлдбериз». И хотя ни для того, ни для другого маркетплейса книги в финансовом отношении не важны, но и в «Озоне», и в «Вайлдбериз» работают очень активные и профессиональные команды, буквально сражающиеся за читателей. Да и, в общем, объемы онлайн-торговли растут. Как следствие, продолжается и рост продаж книг через маркетплейсы. Во-вторых, уже упомянутый рост и активность маркетплейсов вынуждают меняться книжную розницу и, шире, всех игроков, включая, конечно же, издателей. Тут ситуация более драматичная, традиционным книжным магазинам чрезвычайно тяжело приходится в новых условиях. В данном случае я готов согласиться с коллегами, делающими мрачные прогнозы о будущем: не все традиционные книжные магазины в перспективе останутся именно книжными.
Недавно прошел весенний Non/Fiction, и он стал самым посещаемым за последние годы, пришло более 45 тысяч человек. Насколько участие в книжной ярмарке полезно для издательства?
Ярмарка «Нон-фикшн» — замечательное мероприятие. Для нас это в первую очередь возможность увидеть живую реакцию читателей на наши новинки. Я не специалист по выставочной деятельности, но на «Нон-фикшн» традиционно приходит много людей, и почему вдруг что-то должно было резко измениться, не совсем понятно. Что касается общей ситуации с чтением, то, хотя я и боюсь показаться совсем уж неисправимым оптимистом, должен сказать, что и здесь признаков катастрофы не вижу. Зато вижу, например, много читающей молодежи — и читающей не только мангу, но и классику.
Что сейчас в издательском портфеле «Проспекта», какие новинки планируете выпустить в этом году?
Интересных книг готовится очень много, и я рад, что хотя бы о нескольких из них смогу рассказать. Начну с преображенной юмором Марии Махановой вечной классики — пересказанных мифов Древней Греции. Осенью у нас должно выйти новое, богато и необычно иллюстрированное издание этой книги. Вообще, если кто-то еще не читал рассказы Марии, настоятельно рекомендую! Также из новинок, появления которых я сам жду с нетерпением, хотел бы отметить потрясающие «Загадки Евангелий», исследование, проведенное Александром Белоноговым. Несмотря на необъятность темы, книга Александра Михайловича, человека фантастической эрудиции, написана чрезвычайно ясно и увлекательно и читается буквально как приключенческий роман. В ближайшее время увидит свет второй античный детектив от Ольги Джарман про Крискентия Ларисса и, наконец, в нашей популярной серии «Книга в книге» выходит в ближайшее время целый ряд изданий: «Борис Годунов» Пушкина, собрание стихов Лермонтова и его же «Герой нашего времени», «Бедная Лиза» Карамзина и «Левша» Лескова, «Неизвестный Серебряный век» и другие.
Беседовал Владислав Толстов