Прошлая жизнь

Я думала: как там мои гортензии в палисаднике? Без снега они замерзнут. И потом снег пошел, и можно было лепить снеговиков. Мы их и лепили прямо перед домом в деревне — смешных снеговиков. Снеговик-дядька с метлой в руках, снежная баба с черными бровями-веточками и арбузными грудями. А наутро их кто-то разрушил. И потеплело до плюсовой температуры, и бренные снежные останки растаяли. Я помню, как на полном серьезе переживала из-за погубленных снеговиков, потом — из-за гортензий.

Сейчас вспоминать об этом просто странно. Это были другие мы. Мирные, беспечные, сытые и довольные. Спокойная жизнь кончилась уже через месяц — в декабре начались первые майданные пожары в Киеве, а потом понеслось. По нарастающей. Украинская трагедия, потом — сирийская.

Санкции и симметричный ответ. Падающие самолеты. Теракты. ИГИЛ (запрещенная в России террористическая организация). Все эти ужасы пришли в нашу жизнь, прочно окопались в ней.

Наш хрупкий мир разрушен этим разъедающим страхом, когда хочется закрыть глаза и не открывать их. Вернее, открыть — в том, прежнем мире. Как ни странно, в этой боли мы сплотились с другими такими же — испуганными — людьми.

Мы плачем вместе с французами, мы разделяем тревогу греков, мы так же растеряны, как немцы.

Снова пошел первый снег. Шел всю ночь в выходные после той трагической пятницы, тринадцатого — и утром мы проснулись и увидели, что пейзаж снова изменился. Белое полотно покрыло черную, скорбную сырую землю. Я не вспомнила о гортензиях, не побежала лепить снеговиков.

Беззаботность осталась где-то в прошлом. В другой жизни.