От гвоздей до пиратов: частные коллекции топ-менеджеров

Любая коллекция — это эмоции и воспоминания, «запечатанные» в предметы, с ними связанные. Поэтому неудивительно, что у наших героев загораются глаза, когда они начинают рассказывать о своих сокровищах, хранящихся в рабочих кабинетах.

Евгений Бернштам,
председатель совета директоров Adela Financial Retail Group
Коллекционирует статуэтки морских пиратов и американских индейцев

У любой интересной истории есть своя предыстория. Когда-то мне мой друг Лев Хасис (первый зампред правления Сбербанка — FP) подарил на день рождения фигурку израильского скульптора Франка Майслера. Мне она понравилась, я начал собирать работы этого мастера. На сегодняшний день у меня одна из самых больших в России коллекций Майслера, более 150 экспонатов. Причем я собираю только иудаику и интернэшнл арт, и что особенно ценно — досерийные отливки.

С пиратами и индейцами вышло примерно то же самое: в день моего рождения Михаил Фридман (создатель и совладелец «Альфа-Групп» — FP) подарил мне фигурку Флинта — одноногого пирата, с трубкой, костылем и попугаем на плече. Через неделю мы с женой случайно увидели в магазине две большие фигурки — индейца и ковбоя с чашкой горячего чая или шоколада в руках. Несмотря на то что мы летели домой с пересадкой, мы их бережно упаковали и привезли. И вот это собирательство продолжается уже 17 лет. У коллекции есть даже название: «Мы все родом из детства». Потому что детство — это Фенимор Купер, Рафаэль Сабатини, Майн Рид, Роберт Льюис Стивенсон. Все они связаны с детскими впечатлениями, пристрастиями.

А детство мое прошло около моря. Я очень его люблю. Когда в пять или шесть утра выходишь на берег, море еще очень тихое и спокойное. Солнце из-за горизонта встает, и этот луч идет к вашим ногам, а волны — накатывают и отступают… Представьте себе, у меня 30 лет так начиналось каждое утро. Вне зависимости от погоды и времени года. Меня приучил к этому мой отец. Он сам уходил на море в 5:30 утра, предварительно включая радиоточку на полную громкость. И в шесть утра вместе с гимном Советского Союза я, чертыхаясь, просыпался для того, чтобы выключить радио. И уже ничего не оставалось, как вставать и следовать за старшим поколением. Но придя на пляж и ощутив каждой клеточкой утреннюю морскую свежесть, ты понимаешь, что жизнь прекрасна.

Николас Дадиани,
генеральный директор «Пронто Медиа Холдинга» (порталы Job.ru, «Из рук в руки»)
Коллекционирует вино и хрусталь

Вино я собираю исключительно французское — в равной степени Бургундию и Бордо, а в хрустале отдаю предпочтение фабрике Moser. Эта древнейшая хрустальная компания в мире, находится она в Чехии. Хрусталь — это, как правило, соединение стекла со свинцом, на Moser же к стеклу добавляют патину. Благодаря этому сочетанию получаются невероятные цветовые решения, удивительная архитектура самой посуды.

Хрусталь я начал коллекционировать много лет назад с подачи родителей, которые живут в Чехии, — они присылали мне предметы из антикварных салонов. Свои новые экспонаты от Moser я тоже привожу обычно из Чехии, где бываю довольно часто. В России ассортимент этой марки достаточно скуден, а цены выше, чем в Европе. Меня интересуют больше редкие экземпляры из коллекций, снятых с производства, которые нужно искать по антикварным магазинам и лавкам.

Несмотря на то что Moser, помимо прочего, выпускает вазы и предметы декора, я сфокусирован именно на посуде. Считаю, что у функциональной вещи ценность намного выше. В моей хрустальной коллекции свыше двухсот предметов, в винной — около полусотни. И то и другое я собираю уже много лет.

Хрусталь стоит у меня не просто так. Иногда я из него ем, иногда пью. Пью, разумеется, то вино, которое коллекционирую. Нужно понимать, что я собираю не только бутылки вина, но и впечатления от него. Могу открыть по настроению бутылочку из коллекции и распить ее с друзьями. Я к вину отношусь скорее не как к напитку, а как к культуре выращивания винограда, появившейся на Кавказе. Его роль в истории человечества, в истории религии, христианства очень большая. Все те тонкости, которые связаны с процессом производства вина, мне, безусловно, очень нравятся. Это то, что нельзя стандартизировать. Все равно у напитка в каждой бутылке будут свои отличия, своя уникальность.

Вино я храню в специальных холодильниках дома и на работе. Самый дорогой экспонат коллекции — Chateau Margaux 1982 года. Его стоимость составляет порядка $2000. Из хрусталя самый дорогой предмет, а точнее набор — это шесть разноцветных бокалов 1950-х годов. Их стоимость превышает $2000. Но мои фавориты — винные бокалы с отрезанными ножками. Стоимость посуды Moser зависит от количества предметов в наборе — чем их больше, тем выше ценность каждого. Одинарный стакан будет стоить намного дешевле, чем стакан из целого набора.

Евгений Ивановский,
заместитель председателя правления Транскапиталбанка
Коллекционирует старинные ценные бумаги

 То, чем я «болею», называется страшным словом «скрипофилия». Это коллекционирование старинных и вышедших из обращения ценных бумаг, преимущественно акций и облигаций. Визуально наиболее интересные облигации — на предъявителя. Когда на них появился устойчивый спрос, их часто стали подделывать. Отсюда большое количество разнообразных средств защиты, которые занимательно изучать. Кроме того, некоторые компании специально нанимали дизайнеров, чтобы украсить выпускаемые ими ценные бумаги. А еще на них указывались условия выпуска на нескольких языках — очень часто, особенно на муниципальных облигациях, можно прочитать, на что именно были потрачены деньги, а это уже интересно с исторической точки зрения.

 Больше всего в коллекции мне нравятся российские бумаги, выпущенные в период, предшествовавший коммунизму. Это связано в том числе с тем, что они сохранились в хорошем физическом состоянии: как правило, так бывает, если по облигациям объявляется дефолт. Тогда они недолго находятся в обращении и не успевают обветшать.

Коллекцию я собираю около пяти лет, пополняя ее преимущественно через eBay, а также через профессиональные сайты, которые специализируются на продаже такого рода ценных бумаг с сертификатами подлинности. Стоимость облигаций, возраст которых превышает сто лет, варьируется на этих сайтах от $50 до $500.

 Обычно я стараюсь купить бумаги «оптом» у людей, распродающих свои коллекции, а потом смотрю, что принес улов. Объем моей коллекции при этом не особо меняется, потому что повторные экземпляры я дарю друзьям, также из них мы формируем подарки VIP-клиентам банка. Сейчас у меня собрано порядка 150 бумаг. Есть мнение, что по дефолтным облигациям юридические процессы могут тянуться до сих пор, поэтому нужно быть готовым к дополнительным расходам, выплате налогов и так далее. Но это скорее миф, потому что по большинству дефолтов спорные ситуации урегулируются в течение нескольких лет.

Я вижу в скрипофилии не только хобби, но и инвестиционную составляющую. Новых интересных облигаций рынок сейчас предложить не может, значит с каждым годом их будет все меньше, а спрос на них будет все больше. Стоимость некоторых ценных бумаг растет даже событийно. Например, этим летом сильно подскочили в цене старые греческие облигации, видимо, на фоне активного новостного потока об этой стране.

Николай Галушин,
первый заместитель председателя правления «Согаза»
Коллекционирует гвозди

Как и в большинстве историй про коллекции, все началось случайно — с куска скрюченного железа, который был найден на берегу Волги при низкой воде около города Мышкина. Шел я по камням, звякнул металл, я нагнулся, поднял находку, обстучал наросты из ржавчины — оказалось, что это старый четырехгранный гвоздь с большой и неровной шляпкой. Страшно кривой. Но не выбрасывать же. Закинул его в машину, да и забыл. Проездил гвоздь в багажнике довольно много времени, но потом к нему присоединились попутчики, которые также совершенно случайно были найдены на берегу Москвы-реки в центре Коломны весной, когда вода очистилась ото льда, но из-за плотин ее уровень еще не поднялся. Я тогда, гуляя по песчаной полосе берега, обнаружил целый клад — наверное, старый дом, когда-то стоявший на берегу, развалился. В этом месте были гвозди, старые битые бутылочки, керамика и так далее. Гвозди мне опять зачем-то потребовались. А потом я вспомнил и про тот, первый, который уже больше полугода ездил в темноте багажника. Так началась моя коллекция.

Дальше начались поездки по России, осмотр каких-нибудь руин, который всегда приводил к находкам очередных железных артефактов. Интересны даже не сами гвозди, коих в коллекции уже более двухсот, а именно их идентификация и места, откуда они были извлечены. У меня, можно сказать, хранятся воспоминания о разрушенных церквях, брошенных усадьбах, воротах шлюзов и старинных дамб в виде старых, ржавых и гнутых гвоздей разной длины. Они абсолютно неповторимые, потому что каждый из них был сделан руками, а не машиной.