Алла Демидова:У меня атрофировано чувство ностальгии
- Фото: Олег Бородин
Новые литературные сборники, которые можно было полистать на ярмарке, состоят из эссе и прозы современных авторов — участников проекта «Сноб»: Татьяны Толстой, Дмитрия Быкова, Владимира Сорокина, Михаила Шишкина, Людмилы Петрушевской, Марины Степновой и других. Сергей Николаевич рассказал, что Демидову-журналиста он открыл для себя в 1975 году, увидев в «Литературной газете» статью о «Вишневом саде» с разбором роли Раневской. На что актриса заметила: «У меня дома под кроватью стоит огромный ящик со всевозможными материалами, касающимися «Вишневого сада», и я уже много лет пытаюсь написать о судьбе этой пьесы, но я человек ленивый и пишу что-то только по просьбе друзей, но не по своей инициативе. Пока друзья еще не просят написать о «Вишневом саде», вспоминаю о ящике текстов каждый раз перед сном».
Сборник «Стоп-кадр. Ностальгия» посвящен воспоминаниям и рассказам наших выдающихся современников. Алла Демидова призналась: «У меня атрофировано чувство ностальгии, поэтому для сборника я написала воспоминания о детских годах, пришедшихся на послевоенный период. Детство, надо сказать, у меня было отвратительное, врагу не пожелаю! Но детство всегда ценно своими первыми открытиями — запахов, природы, людей, книг. Поэтому, когда у меня бессонные ночи, я обращаюсь к этим воспоминаниям. Первой прочитанной мною книгой был сборник сказок братьев Гримм — это была книжка без обложки, без начала и без конца. Первый фильм, который я посмотрела в детстве, был про войну. Главная героиня, которую сыграла украинская актриса Наталья Ужвий, плакала от счастья, когда ее расстреливали немцы (фильм “Радуга” 1943 года — прим. ред.). Я жила около гостиницы “Балчуг”, в номерах селили военных с семьями, и я училась в одной школе с их детьми. Видимо, я так надоела этим ребятам, что они как-то раз взяли меня за руки и за ноги, потащили к набережной, перевесили через парапет и держали вот так очень долго над Москвой-рекой, словно хотели бросить в воду. Такие детские впечатления не исчезают, и на их основе, как мне кажется, и складывается судьба. Святослав Бэлза сказал мне, что я человек с трагическим мироощущением — как после таких детских воспоминаний не вырасти человеком с трагическим мироощущением?».
В книгу «Стоп-кадр. Ностальгия» включены групповые фотографии разного времени, на которых запечатлены знаменитые творческие компании. На снимках — Андрей Тарковский и его интернациональная команда в последний день съемок «Ностальгии» (1982 год), Гидон Кремер в пионерском галстуке вместе с другими юными учениками Вольдемара Стурестепа (1959 год), Роман Виктюк, Эрик Курмунгалиев и другие актеры в причудливом китайском гриме после аншлага «М. Баттерфляй» на сцене Театра им. Моссовета (1992 год). Алла Демидова, запечатленная среди участников труппы Театра на Таганке, рассказала о судьбе фотографии, которую сделали к выходу спектакля «Вишневый сад» и юбилею театра в 1986 году: «Спектакль назначили в мой день рождения. Я никогда его не отмечала, обычно я в этот день скрываюсь за городом, чтобы избежать дежурных поздравлений и своих дежурных “спасибо”. В тот раз деваться мне было некуда — спектакль объявлен, программка с фотографией напечатана. И вот, наступает день спектакля и — я вам клянусь, что это правда — у меня с утра пропадает голос. Он просто исчез. Не знаю, поверили мне в театре, или нет, когда я по телефону прохрипела, что не могу играть, но спектакль отменили, программку никто не увидел — а фотография осталась».
На вопрос о воспоминаниях, связанных с МГУ — Алла Сергеевна училась там на экономическом факультете и дебютировала как актриса на сцене знаменитого студенческого театра в постановке Ролана Быкова — Демидова ответила, что не испытывает ностальгии, связанной с университетом, но помнит множество забавных историй, случившихся в его стенах: «Моя мама работала в здании университета на Моховой улице с 1938 года, и я ходила в детский сад, который был в университетском дворе. После садика я шла за мамой на кафедру. Однажды я увидела там очень странную всклокоченную женщину в черной суконной юбке до пола и с пухом от перины в волосах и спросила: “Что за черт там сидит?”. Оказалось, то была машинистка Ленина».
Книга «Майя и другие» вышла к 90-летию знаменитой балерины. Истории и фотоснимки, собранные под одной обложкой, рассказывают не только о Плисецкой, но и о женщинах, которыми она вдохновлялась, с которыми была лично знакома. Среди них Элизабет Тейлор, Марлен Дитрих, художница и невестка Максима Горького Надежда «Тимоша» Пешкова, известная советская правозащитница Татьяна Литвинова и другие. В сборник вошло небольшое расследование Аллы Демидовой о книге стихов Анны Ахматовой 1921 года, подписанной рукой поэтессы. «После одного моего концерта мне протянули потрепанную книжечку без обложки, на которой почерком Ахматовой было выведено посвящение неизвестно кому:
Ты всегда таинственный и новый,
Я тебе послушна с каждым днем.
Но любовь твоя, о друг суровый —
Испытание железом и огнем.
20 февраля, 1922 года, Москва.
Я давно занимаюсь Ахматовой, мне даже предлагали написать книгу в серию ЖЗЛ. Разумеется, очень захотелось выяснить, кому она написала посвящение, и я это сделала! Стихотворение, из которого взяты строчки для посвящения, было написано в 1917 году Владимиру Шилейко, который встретил на улице в Петербурге промокшую до нитки поэтессу, приютил ее в своей квартире и затем сделал своей женой. Однако посвящение она написала другому человеку, но секрет я не раскрою, сами прочитайте эту историю».
В конце встречи Аллу Сергеевну спросили о том, какая драма, по ее мнению, больше всего отражает нынешнюю жизнь в России. «Любая! — ответила актриса, — Все зависит от того, какой режиссер за нее возьмется. В 1982 году на Таганке шел “Борис Годунов” Любимова. И Любимов, и мы все совершенно не думали об отражении того, что творится за окном. Мы заботились лишь о том, чтобы найти подходящий сценический язык для пушкинского текста. Дело в том, что за “Бориса Годунова” брались и Мейерхольд, и Эфрос, и многие другие режиссеры, но у них не получалось — либо актеры не умели читать стихи, либо тяжелые костюмы бояр убивали легкий пушкинский язык. Мы играли в полусовременных, “таганских” костюмах, и Золотухин, исполнявший самозванца, был одет в тельняшку и бушлатик — в общем, выглядел как оторва, хулиган. В то время Андропов встал у руля. А он ведь был моряком в прошлом. И люди, которые принимали спектакль, сказали, что Любимов специально придумал одеть Золотухина в тельняшку, чтобы “самозванец” стал намеком на Андропова. В общем, если спектакль соотносится с жизнью вокруг, хоть режиссер и не ставил такой задачи специально — считайте, что он удался. Драма, комедия, трагедия — это уже не так важно».