Паулина Андреева: «Я иду дальше. Не останавливаюсь и не раскачиваюсь на качелях тщеславия»

Верно говорят: в жизни вас не узнать.

Да, и это удобно: у меня не очень узнаваемое лицо.

Вам всё-таки приходится намекать людям, что вы — это вы?

Я никому об этом не намекаю. (Смеется.) Мне не нужно признание в продуктовом магазине. Важно, чтобы работа, в которой участвуешь, была достойной, а не количество людей, подходящих на улице.

Вы раздражаетесь, когда вас называют Полиной?

Вообще-то, меня зовут Паулина, так в паспорте, но если кто-то не может произнести полное имя — пожалуйста.

Когда родители давали вам имя, они таким образом хотели вас выделить?

Сразу закрою эту тему. Это чистой воды фантазия моей мамы. Но имя не взято с потолка, с ним связана семейная история, и я бы не хотела ее рассказывать.

Вот как. А у вас есть желание выделиться, быть оригинальной?

Это желание появилось после того, как я нашла свое дело, поступила в Школу-студию МХАТ и поняла, что мне здесь интересно и важно быть индивидуальностью. До этого я была двоечницей, хуже всех улавливала суть урока. (Смеется.) Когда получала первое образование, на журфаке СПбГУ, также сидела на последней парте и иногда спала. Это верно, что двоечники часто имеют в основе своего хулиганства актерский склад характера. Я всегда была веселой, танцующей и поющей девочкой.

Правда, что вы уехали в Москву, желая быть подальше от родителей?

Я росла в любви и достатке, но, видимо, так проявлялся мой характер: мне хотелось себя из зоны комфорта вынуть и доказать родителям, что я сама могу достичь поставленных целей. Я хотела самостоятельной жизни, студенческой, в общежитии, этого и добилась.

Принято считать, что после «Оттепели» на вас обрушилась всенародная любовь. Появилась ли вместе с ней ненависть коллег?

«Ненависть» звучит слишком сильно. Скорее зависть. Актерская среда очень конкурентная. Но я в это не углубляюсь. Люди, испытывающие ко мне негативные чувства, сами исчезают из моей жизни.

Но этих людей можно понять: есть актеры, которые бьются годами, а вам небольшая роль принесла успех.

Это может раздражать, понимаю. Я никак не могу помочь этим людям. Такие чувства разрушительны, с ними надо справляться, работать над собой.

А у вас не возникало чувства неловкости — мол, разве я заслужила столько внимания?

Да, я склонна ощущать, что ничего такого пока не сделала, чтобы про меня говорили «звезда», «секс-символ» и «женщина года». Я вообще такие определения не люблю, их дают так же легко, как и отнимают. И искренне говорю, что это не тот бэкграунд, после которого нужно ходить с высоко поднятой головой.

Есть ли у вас сейчас возможность играть разное?

Нужно стараться не играть того же человека, перенесенного в другие предлагаемые обстоятельства.

Забавный вопрос: и в «Саранче», и в «Методе» повествование ведется от лица ваших героинь, пришедших на допрос. Это излюбленный прием сценариста Олега Маловичко или случайное совпадение?

Да, у проектов один сценарист, но не знаю, случайность это или нет, — «Саранча» и «Метод» написаны с большой разницей во времени. Но мне такой вид повествования нравится. Видимо, я специализируюсь на допросах. (Смеется.)

Что нового вы узнали о себе, работая актрисой?

Да всё. Познание себя — насколько ты владеешь своим телом, эмоциями — главный инструментарий в этой профессии. На это может уйти целая жизнь.

Один мой коллега-кинокритик сказал, что, судя по откровенности некоторых ролей, вам нравится демонстрировать себя, вплоть до эксгибиционизма. А другой коллега считает вас слишком добродушной. Они ошибаются?

Эксгибиционизм я бы себе не приписывала. Я человек приватный. У меня нет потребности себя постоянно демонстрировать. Насчет добродушия — может быть, хотелось бы. (Смеется.) Но это же говорят люди, которые видят меня со стороны. А самой про себя мне рассказывать неловко, какая я.

А про кого тогда? Интервью-то с вами.

Говорить о себе хорошо — неудобно. Говорить плохо — кокетство. А говорить средне — неуважительно по отношению к себе же. Поэтому не хочется давать себе характеристик. Но это мило, что меня сочли добродушной.

А как же все эти разговоры о том, что артист принадлежит народу?

Нет, я принадлежу себе. Не принадлежу я народу, даже не могу себе этого представить. И не считаю, что в связи с публичностью профессии должна нараспашку открыть двери в свой дом.

Действительно. В работе вы маньяк?

Да.

Двадцать четыре часа в сутки работаете? Не едите, не пьете, не спите?

Я очень работоспособный человек. Это я могу о себе сказать. (Смеется.) Могу и не есть, и не спать. Я назвала бы себя трудоголиком: могу посвящать работе сутки напролет. Я фанатичный и почти неубиваемый человек на площадке.

Вас шоу-бизнес портит?

Он может испортить, как квартирный вопрос всё испортил. Тщеславие, желание зарабатывать большие деньги имеют власть над людьми и могут вытеснить творческое начало.

Вас-то портит?

Нет.

Знаете, как с этим бороться?

Я с этим не борюсь. Есть у меня автомобиль, предположим. Но я могу обойтись и без него. Я независима от материальных благ. Хотя деньги люблю, они дают мне ощущение свободы. Но я от них не завишу. Воспринимаю их как поток. Не коплю, не храню, не пересчитываю.

Не раз замечал, что шоу-бизнес делает людей вашей профессии капризными и закрытыми.

Это случается, но не со мной вроде. (Смеется.)

Почему же?

Повезло с воспитанием. Не могу я представить себя хамским образом общающейся с людьми. У меня к себе высокие требования. Когда люди ощущают себя, что называется, на пять рублей дороже, это значит, что они поставили себе наивысший балл за мастерство, за работы, в которых участвуют, и считают, что достигли определенного потолка, что лучше многих. Я к себе строже отношусь. И не могу наслаждаться бонусами, принесенными вышедшей работой. Я иду дальше. Не останавливаюсь и не раскачиваюсь на качелях тщеславия.

В бытовом плане вы становитесь требовательнее?

Я и тут требовательна, но вполне демократична. Конечно, если я, например, заказываю еду в ресторане, то хочу, чтобы она была свежей, а не позавчерашней. Но даже если выйдет иначе, то это не повод надеть тарелку официанту на голову. (Смеется.) Я еще помню, что такое общежитие, община.

Круг вашего общения сильно меняется?

Ближний круг — нет. Но появляются новые люди, некоторые уходят. Каждый раз, когда выходит свежий проект, общество вокруг становится оценочным. Каждый может сказать тебе, что думает о тебе и твоем «творчестве». Это непросто. А я, например, к «Методу» и его создателям отношусь с огромной любовью. Возможно, не всегда объективно. (Улыбается.) Каждый кадр там люблю. Я с критикующими неконструктивно в активный диалог не вступаю, но всегда выслушаю, если людям необходимо высказаться.

Чем вас еще расстраивает публичность и вообще профессия?

Сама профессия не разочаровывает, но расстраиваешься, когда ошибаешься в пути. Когда идешь в проект и понимаешь, что его авторы хотят не создать качественный материал, а построить дачу на сдачу. Но моя фильмография коротка, каждую свою работу я люблю и пока в мясорубку, на завод по производству эмоций, не попадала.

Сопутствующие актерской работе обязанности вас раздражают? Премьеры, фестивали?

А я ни на одном фестивале пока не была. Не было повода. А просто веселиться на вечеринках смысла не вижу. Это можно сделать и в Москве, без фотокамер.

Разве фестивальные вечеринки не дают вам возможность обрести новые знакомства, а вместе с ними и роли?

Это не мой метод. Я ни с кем не буду дружить ради чего-то. Мой путь — ходить на пробы, а не проявлять себя зажигательно на вечеринках и получать за это роли.

Говорят, без этого нельзя.

Я пока обхожусь. Ну ты же всё равно в киносообществе, твои работы знают, а это, пожалуй, и всё, что нужно о тебе знать. Ты хорош настолько, насколько хороша твоя последняя работа. Посмотрите ее и поймите, нужна я вам в ваш новый проект или нет.

Кумовство в нашей стране никто не отменял.

Безусловно. Специально знакомств я не завожу. Такой вид существования в профессии меня опустошает.

Ярлыки у нас любят вешать?

Любят. Мало кто готов пробовать тебя в кардинально другом. Легче же дать тебе то, что ты уже играла. Мне редко попадались режиссеры, готовые со мной экспериментировать. Но так, например, со мной экспериментировал Владимир Машков: в спектакле «№ 13D» он дал мне, актрисе с, казалось бы, героической внешностью, характерную, комедийную роль. И он со мной над нею работал, но рисковал, поскольку не знал наверняка, получится у меня или нет.

Еще аспект публичной профессии: вам говорили, что нужно завести себе Instagram, чекиниться в разных салонах, бутиках и кафе, а вас за это будут бесплатно красить, одевать и угощать?

У меня есть Instagram и Facebook, они закрыты, у меня там небольшое количество людей в друзьях, и мне страшно представить, что я начну сдавать всю информацию о себе. Меня от этого в холодный пот бросает. Но люди зарабатывают с помощью соцсетей, я это делаю другим способом. В театре и в кино. А если мне нужен крем, так я его себе куплю.

Вы рассказывали, что пишете стихи и прозу, но никому не показываете. А что планируете с этим делать?

Ничего не планирую, пишу для себя. Я так душой отдыхаю. Кто-то вышивает, а я вот пишу.

Вышивать в стол — нормально, не будете же вы всем вышивку показывать.

И писать в стол можно. Мне не нужен слушатель, правда.

Может, боитесь быть непринятой и раскритикованной?

Это во-первых, конечно. Я не Бродский, я это понимаю.

Как вы это понимаете, если никому не показывали?

Я ощущаю, что я не Бродский. Я не готова свои чувства (а это чувственным образом создается — стихи и проза) давать на оценку слушателю.

Почему в актерской профессии вы этот страх преодолели, а в литературе — нет?

В актерстве у меня есть определенный зазор: это не я, а образ и роль. Персонаж. А в прозе, стихах нечем закрыться.

А лично вы боитесь быть неоцененной? Не понравиться человеку? Быть отвергнутой?

Мне это не нужно в моей жизни, но абстрактно боюсь, конечно. Как и любой человек.

В фильме «Саранча» рассказывается о том, на что людей толкают страсть и любовь. А вас на что-нибудь толкали чувства?

Всегда и толкают. Но я бы не хотела отвечать, иначе уйду в детали, которые не надо раскрывать.

Почему-то не удивлен. А вы можете сейчас позволить себе влюбиться по уши, или это не про вас?

Как не про меня? Про меня.

Вопрос о том, чувствуете ли вы больше или думаете?

Нет, я человек, живущий сердцем, не очень разумный. Я за то, чтобы разум иногда притушить, а то он дает неправильные советы. Мне кажется, любовь пробуждает к жизни, окрыляет, придает всему смысл. Я говорю не только о любви к мужчине, конечно.

Вы часто ошибаетесь в своих чувствах? Знаете, думали, что это весна, а это оттепель.

(Смеется.) Нечасто, я по характеру невлюбчивый человек, я однолюб. В своих пристрастиях отличаюсь постоянством.

Стиль: Полина Шабельникова

Прически: Наталья Коваленкова

Макияж: Андрей Шилков