Чем платить за здоровье? Лучший земский врач страны - о сельской медицине
Светлана Борисовна уже 46 лет работает сельским врачом. И живёт на больничном дворе. Селяне знают: к ней можно обратиться в любое время дня и ночи — никому не откажет. В этом году Светлана Елфимова стала лауреатом премии Национальной медицинской палаты в номинации «Земский доктор».
Плати или умирай?
Юлия Борта, «АиФ»: Светлана Борисовна, как вы выживаете в кризис?
Светлана Елфимова: Мы не заметили резкого ухудшения. Здравоохранение села никогда не блистало, всегда снабжалось по остаточному принципу. А что касается зарплат, то мы и так получаем копейки — максимум 11‑12 тыс. Куда уже хуже? Но не это главное в жизни. Главное — чувствовать, что ты нужен людям. Без больных жизни себе не представляю. Сейчас стало модно совмещать работу в селе с работой в городе. Людей понять можно — они хотят заработать. Но на медицине нельзя зарабатывать. Этим надо жить.
— Но финансисты настаивают, что зарабатывать надо: ввели платные медуслуги, хотят, чтобы больные и за полисы доплачивали из своего кармана.
— Если бы финансисты не лезли в здравоохранение, то проблем у нас было бы меньше. Сейчас каждый врач старается найти у пациента болезнь — за здоровых-то никто ему не заплатит. Разве это правильно? У нас была больница на 35 коек — полноценное отделение. Сказали, это финансово невыгодно. И оставили всего пять. В районной больнице тоже посокращали койки. Приходится больного, которому нужно круглосуточное наблюдение врачей, лечить на дому, пока не придёт его очередь на госпитализацию!
Сельское население ещё долго не сможет платить за медпомощь. Люди просто умирать будут! Пенсии-то мизерные — у кого-то 5 тыс., у некоторых — 8 тыс., но больше 12 тыс. никто не получает. Из них 4-6 тыс. нужно отдать за ЖКХ. Да ещё цены на лекарства просто запредельные. Перед тем как назначить препарат больному, спрашиваю, сможет ли он его купить. Нет — ищем более дешёвое, пусть и менее эффективное средство.
— А если болезнь в райцентре не вылечить, то что делать?
— Дорогостоящее лечение по так называемым квотам до сельчан тоже доходит по остаточному принципу. Слава богу, в этом году дали много бесплатных квот на лечение катаракты, людей наконец смогли прооперировать. До этого многие были просто обречены на слепоту. А остальное... У меня работает фельдшер, которой требуется протезирование коленного сустава. Так ей сказали, что её очередь придёт только через два года. Но она ходить не может уже сейчас! Откуда ей взять 198 тыс. руб. на операцию, если зарплата 11‑12 тыс.? А проблемы с ногами у сельских медиков возникают неизбежно: транспорта не хватает, приходится в день проделывать путь в десятки километров. В советские времена за медпунктом закреплялась колхозная машина. Сейчас кругом частные фермерские хозяйства — только если по доброй воле иной раз помогут.
Миллиона мало
— А лечить есть чем?
— Оборудования в медпунктах, конечно, почти никакого... Очень не хватает фельдшерам тестов для быстрой диагностики, по которым можно было бы заподозрить серьёзную болезнь и вовремя направить пациента к узкому специалисту. Но я уверена: придёт и наше время. Был же такой бум с церквями, когда всё строили, строили... Думаю, дойдёт и до нас. Вот недавно рядом открыли новый медпункт, прекрасно оснащённый, с горячей водой, туалетом. Горожанам не понять, как в XXI веке в туалет можно ходить в отдель-ный «домик» на улице. А в сельских медпунктах это норма.
— Молодым врачам, согласившимся работать в селе, государство выделяет миллион рублей. И что, поехали доктора?
— В сёла, подобные нашему, выпускников медвузов миллионом не загонишь. Максимум в поселковый райцентр едут. Зато там благодаря этой программе узких специалистов вполне хватает. Правда, у нас врачу дают не деньги, а квартиру. А в сельских медпунктах работать некому. Фельдшерам-то миллион не полагается. Я бы отдала свой дом и всё, что в нём есть, достойному доктору, который бы согласился здесь работать. Нет желающих! Вот в соседней амбулатории за последнее время сменилось больше десятка докторов — то пьяница придёт, то бездельник, а многие просто не выдерживают тяжёлой работы.
— Минздрав выделяет деньги из госбюджета, чтобы поднять престиж профессии врача...
— Доверие нужно зарабатывать поступками, а не рекламой. Нельзя врать больному. Лучше сразу признаться, что ты чего‑то сделать не можешь или чего-то не знаешь. Сельский народ — он как ребёнок: всегда поймёт, если ты с ним неискренен. Если врач относится к больному пренебрежительно, то он к такому доктору в следующий раз не придёт.
Когда говорят, что в церкви маленькие приходы, я шучу: «А у меня приход большой». Доверие деньгами не купишь. Я двери своего дома никогда не запираю — вдруг кому-то помощь понадобится. Как-то ночью врывается парень: «Помогите! Мне голову пробили, мозги вытекают!» Я ему: «А они у тебя были? Разве можно бросить семью и куда-то бежать драться?»
— В деревнях одни пьяницы, потому что работы нет?
— Неправда! Сейчас алкоголиков гораздо меньше, чем в советские времена. На селе пить уже немодно. Глубоко пьющих в каждой деревне — единицы. Российская глубинка никогда не опозорит Россию. Но, чтобы село могло жить, нам нужны рабочие места. Молодёжь уезжает. В нашем Волотове ещё недавно было 6 тыс. жителей, осталось вдвое меньше. Думаете, мечтают селяне о городе? Да нет, в городах они всё равно чужие. Едут от безысходности. Вот если бы власти от слов о том, что надо развивать село, перешли к реальным делам, село бы снова подняло голову.