«Я менял ему подгузники, готовил еду, был сыном»: Арми Хаммер признался, что благодаря «отмене» смог больше времени провести с умирающим отцом
Похоже, в США начался фестиваль под названием "Он нарушил молчание", в рамках которого пострадавшие от обвинений в насилии актёры впервые за несколько лет после отмены подают голос. На прошлой неделе в студии Пирса Моргана плакал финансово истощённый, но оправданный судом присяжных Кевин Спейси, которому пришлось продать дом, чтобы оплатить судебные издержки. А день назад в студии подкаста с говорящим названием Painful Lessons (Болезненные уроки) появился Арми Хаммер, которого три года назад обвиняли в каннибализме и насилии. Пресса так крепко взялась за Арми, что в попытках понять природу его извращенных сексуальных предпочтений докопалась до прадеда-шпиона. Что как будто бы объясняло зловещие наклонности самого Арми.
Как ранее Кевин Спейси и Джонни Депп, Хаммер сразу же лишился ролей и контрактов, и, поняв, что борьба бесполезна, ушёл из соцсетей и добровольно отправился на реабилитацию — лечить алкогольную и сексуальную зависимости. И только недавно, проделав огромную работу над собой, Хаммер начал потихоньку возвращаться в медиапространство.
В эфире подкаста Арми признался, что в некотором смысле даже благодарен тому, что с ним произошло. «Сейчас я благодарен абсолютно за всё, что происходит в моей жизни. Потому что до того, как это всё со мной случилось, я не был в порядке. Я никогда не чувствовал удовлетворения, мне всё время было недостаточно всего, я никогда не был доволен собой и не любил себя. Но у меня была моя работа, на которой я мог получать любовь от огромного количества людей, и мне даже не приходилось учиться быть самодостаточным. Если у меня случался приступ острого недовольства собой, я отправлялся в [запрещённую соцсеть] листать комментарии под селфи, которое я запостил. Но я был как чёрная дыра. Неважно, сколько комплиментов и обожания на меня сыпалось, как только всё это пролетало за горизонт событий и попадало в меня, всё исчезало. Ничего не задерживалось. У меня был этот кран, который я мог включать, и из которого на меня лился поток любви. И когда этот кран пересох, даже не так, когда вместо обожания из него полилась ненависть, причём глобальная — это был кризис. И у меня было два пути: либо позволить этому разрушить меня, либо извлечь из этого урок. В тот момент у меня, конечно, не было никаких возможностей думать об этом как об уроке. Но сейчас я смотрю на это и думаю: это было ужасно, врагу бы такого не пожелал, но при этом я надеюсь, что с людьми, которых я действительно очень люблю, случится какая-нибудь лёгкая версия того, через что прошёл я. Чтобы они поняли то, что я понял. Мы растём через боль. Если тебе комфортно и ты просто существуешь, и всё у тебя очень просто — ты становишься рыхлым и мягким, превращаешься в маленький нежный цветок. Но если тебе на голову падает наковальня, это тебя очень быстро приводит в чувство».
Актёр признал, что все эти годы пытался справиться с ненавистью и обидой на тех, кто его обвинял, уволил и косвенно участвовал в травле. «Я охренеть как обижался на всех: на людей, на организации, на себя. Но потом я пришёл к пониманию, что злость и обида не помогут мне это пережить. Злиться и обижаться на других, это всё равно что пить яд и надеяться, что им от этого поплохеет. Ситуацию это не изменит».
Ещё одним неожиданным преимуществом затяжной безработицы стала возможность больше времени проводить с детьми и умирающим отцом, который скончался в позапрошлом году от рака головного мозга.
«Я как-то приехал к отцу домой и там повсюду была кровь. Я зашёл в его спальню и увидел, что он лежит голый на своей кровати и разговаривает со своей матерью, которая умерла где-то 12 лет назад. Я одел его и отвёз в больницу, и они сразу же сделали снимок и нашли в его мозгу опухоль размером с грейпфрут. И у меня была возможность ухаживать за ним последний год его жизни. Я менял ему подгузники, готовил для него еду, возил его по врачам. Я был сыном, каким и должен был быть. Если бы у меня как прежде была работа, я бы отсутствовал по 10 месяцев в году и просто пропустил бы это всё. Вместо этого я был рядом и разговаривал с ним. Мы разговаривали о его страхе смерти, о его сожалениях. Ничего бы этого я не делал, если бы у меня всё ещё была работа. Мы были близки с отцом, но не так чтобы очень. И за этот год мы так много наверстали. Что когда он умер, мне, конечно, было очень грустно, но при этом я не испытывал никаких сожалений по поводу того, как я провёл это время. Потому что грусть-то рано или поздно уходит, а вот сожаления — нет».
Ссылки по теме
«Я продал дом и не знаю, где буду жить»: Кевин Спейси о финансовом крахе из-за "отмены" и судов
С Арми Хаммера сняли обвинения в сексуальном насилии
Начало конца: Арми Хаммера обвинили в жестоком изнасиловании и избиении
Арми Хаммер ответил на обвинения в каннибализме
Мыслепреступление: Арми Хаммера подозревают в каннибализме