Легкие полвека

55 лет в медицине, из них сорок  за операционным столом. Сотни спасенных жизней — она до сих пор получает письма с благодарностью от своих пациентов. Наталия Сергеевна Королева, дочь выдающегося ракетного конструктора  не обижена вниманием прессы, да только все разговоры — про папу. А ведь она и сама человек заметный — доктор медицинских наук, профессор, хирург и педагог, лауреат Государственной премии СССР. 

У нашего интервью есть предыстория. 

Звонок в редакцию:

— Здравствуйте, я ветеран Службы внешней разведки, Панин Леонид Николаевич. Прочитал у вас в газете беседу с военным хирургом Брюсовым о выдающихся достижениях советских медиков. У меня есть для вас интересная информация: ровно 50 лет назад моему брату была проведена уникальная для того времени операция на легком. Я сейчас в Москве, привез от него привет врачу, которая его оперировала. Замечательная женщина, могу познакомить...

Королева: Помню этого пациента, Петра Панина, — симпатичный парень, на момент операции ему было 27 лет. Врожденная киста в легком, необходимо было оперировать. Все прошло успешно. После выписки Петр долгое время присылал мне письма, очень интересные — о жизни, учебе, работе. Они у меня до сих пор хранятся. 

культура: Хирург — профессия нелегкая. Почему именно такой выбор?

Королева: Передо мной всю жизнь был потрясающий пример — мама, Ксения Максимилиановна Винцентини, у нее итальянские корни.  Уникальный врач, травматолог-ортопед, она 60 лет отдала медицине, 45 лет проработала в Городской клинической больнице им. С.П. Боткина. Однажды, когда я была еще школьницей, мама взяла меня на обход. Меня потрясло, как больные ее воспринимали. Она входила в палату — все сразу улыбались, бросались к ней, ее обожали. А как ею восхищался актер Зиновий Гердт — она же спасла ему ногу во время войны. Летчика-испытателя Георгия Мосолова она буквально по частям собирала. Он часто звонит до сих пор. Так что у меня не было сомнений: только медицина. Папа мое решение поддерживал. Школу я окончила с золотой медалью, собралась подавать документы в Первый мед, но мама сказала: «Только через мой труп!»

культура: Но ведь она любила свою работу?

Королева: Не то слово! Однако ей пришлось очень тяжело, ведь когда папу в 1938 году арестовали по подозрению во вредительстве, никто не знал, что с нами будет. Мама трудилась на трех работах, мы жили впроголодь. Она говорила: ты будешь нищая, врачи мало получают, к тому же времени на семью не останется. И отправила меня на химический факультет. Тут уже я сказала: для меня это скучно. Тогда мама отвела меня на биофак. Спрашиваю женщину-профессора: «Если бы вы начинали жизнь сначала, вы бы куда пошли учиться?» Она говорит: в медицину. Не передать, как я хотела стать врачом, но очень любила маму и без ее согласия не могла делать выбор. Сидела дома и плакала. Спасли положение две бабушки — Мария Николаевна и Софья Федоровна. Они сказали маме: «Оставь ее в покое, если она не пойдет в медицину, будет всю жизнь тебя проклинать». Тогда мама смирилась. Я тут же побежала сдавать документы, прошла собеседование, и меня приняли — как медалистку без экзаменов.

культура: Вы считаетесь новатором в медицине — у Вас три авторских свидетельства на изобретения. Как попали на «передний край»?

Королева: Хорошо училась (смеется). Окончила институт с отличием. Потом три года в неотложке Боткинской больницы — хотела иметь хирургическую практику. А затем профессор Михаил Перельман взял меня во Всесоюзный научно-исследовательский институт клинической и экспериментальной хирургии Минздрава СССР. Дал тему кандидатской — хирургия трахеи. Это была совершенно новая область в медицине, я не представляла, где найти таких больных. Но Перельман сказал: ищи. Стала ездить по больницам, раздавать объявления, что наше отделение занимается хирургией трахеи. Поясню. Если удалить легкое, пациент будет дышать другим. А трахея — одна, если она закупоривается, то человек — как рыба на берегу. Оказалось, что таких больных немало. Оперировать приходилось и в праздники, и выходные, даже в Новый год, под бой курантов. На основе полученного опыта Петровский, Перельман и я написали книгу по хирургии трахеи и бронхов, за что получили премию имени Н.И. Пирогова Академии медицинских наук СССР. Было столько работы, что не то что по телефону позвонить, в туалет, извините, некогда было сходить. Но я Перельману очень благодарна, он сделал из меня специалиста. Ни капли не жалею о своем выборе, хирургия — самая интересная область медицины. Сразу видишь результат своего труда: больной задыхается, а потом с твоей помощью начинает дышать и радоваться жизни. 

культура: Какая операция запомнилась больше всего? 

Королева: Это было в 1975-м. У трехлетней девочки нашли опухоль между легкими. Когда направлялась в операционную, подошла женщина со словами: «Наталия Сергеевна, дочь — единственное, что у меня есть в жизни. Сделайте, пожалуйста, все возможное!» Конечно, сказала я, мы все сделаем. Но случай оказался тяжелым. Во время операции обнаруживаем, что ножка опухоли уходит в спинно-мозговой канал. Удалила часть новообразования между легкими, затем срочно вызываем нейрохирургов. Ребенка перевернули на живот, и они удалили другую часть опухоли. А у девочки то давление падает, то пульс неровный. У меня под маской слезы текут. Представляла, как за дверью стоит ее мать. Слава Богу, все закончилось благополучно. Слушайте дальше. Проходит несколько лет, сижу в поликлинике на амбулаторном приеме, вдруг заходит девочка с огромным букетом цветов: «Вы меня не узнаете? Я Таня, вы меня оперировали четыре года назад. Сегодня я пошла в школу». Вот ради таких моментов стоит жить. Это огромное счастье! Конечно, бывали и неудачи, и смертельные случаи. Всегда есть риск. Когда человек берет в руки нож, это уже опасно, а тут скальпель...

культура: Чем занимаетесь сейчас?

Королева: Два года назад вышла на пенсию. К столетнему юбилею папы выпустила книгу о нем в трех томах. Перелопатила множество документов, в том числе архив НКВД, уголовное дело отца читала прямо в бывшем кабинете Берии, окна которого выходят на Лубянку. Объездила все места, где побывал Сергей Павлович. Была даже на золотом прииске Мальдяк на Колыме, куда его отправили на десять лет в лагерь после Бутырки, где заставляли признаться во вредительстве, избивали, сломали ему челюсти. В ночь, когда произошел арест, моя мама, ослепительно красивая женщина, резко поседела. Такой и осталась — молодое прекрасное лицо и совершенно седые волосы. На Колыме папа чуть не погиб, заболел цингой, у него стали выпадать зубы. Мама моего отца Мария Николаевна боролась за его освобождение, ей удалось добиться пересмотра дела. Прислали в лагерь на Колыму извещение, и папу повезли на грузовике до порта, откуда отплывал последний перед закрытием навигации пароход до Владивостока. По пути во время одной из остановок отец, голодный и обессиленный, увидел буханку хлеба на колодце — видимо, местные жители знали, что здесь пролегает путь заключенных, и оставляли для них еду. Позднее отец говорил, что этот хлеб спас ему жизнь. Прибыв в порт, отец узнал,  что на пароходе не осталось мест, его не взяли. А имя этому пароходу «Индигирка», он затонул — все заключенные, кто были на нем, погибли... Так судьба снова спасла моего отца. 

культура: Каким Вам запомнился отец?

Королева: Когда его арестовали, мне было всего три года, поэтому до заключения я его не помню. Мне и не рассказывали, где он, говорили, что папа летчик, поэтому с нами не живет. Потом, когда отец вернулся с Колымы, начал работать в «туполевской шараге», мама сказала, что папа прилетел, можно с ним увидеться. И мы пошли. Помню небольшой дворик, затем нас провели в маленькую комнату, посреди которой стол и по два стула по обеим сторонам. И охранник. Я спрашиваю отца: как ты смог сесть на самолете в таком маленьком дворе? Он не успел ответить, как вступил охранник: сесть, говорит, легко, а вот выйти сложно.

Потом, когда папа занимался ракетостроением, запустил первый искусственный спутник Земли, собаку Лайку, а затем и Юрия Гагарина, и других космонавтов, он оставался засекречен. Даже свои статьи в «Правде» он подписывал «профессор К. Сергеев». Ему два раза хотели вручить Нобелевскую премию — за запуск спутника и за первый полет человека в космос. Но когда Хрущеву позвонили из Нобелевского комитета, чтобы выяснить имя человека, он сказал: это заслуга всего советского народа. Только после того как отца не стало, его имя рассекретили, многие люди начали приходить к нам, приносить вещи, связанные с ним, — так родилась идея создать музей памяти отца прямо дома. Есть тут карандашница, которую папа сделал из корпуса гранаты, его кепка, бинокль, запонки, часы, логарифмическая линейка, портсигар, подаренный Тухачевским в 1933 году. Внутрь мама положила отрывок письма, которое отец написал ей, когда я родилась, и передал вместе с цветами. Там такие строки: «Солнечным светом своим освети эти цветы. Пусть они никогда не увянут». А вот и елочная игрушка, которую подарили сотрудники космодрома, когда родился мой старший сын.   Спустя три года Сергей Павлович умер. Сейчас у меня большая семья: трое детей, пятеро внуков и правнучка. Старший сын Андрей — доктор медицинских наук, профессор, директор Европейской клиники спортивной травматологии и ортопедии. Дочь Маша тоже врач. Младший сын Сергей окончил Бауманку, как и мой отец. 

культура: Прекрасно выглядите. Не поделитесь секретом? 

Королева: Спасибо. Я в апреле отпраздновала 80-летний юбилей. Но очень много двигаюсь, постоянно чем-то занята. Не бывает такого, чтобы просто сидела перед телевизором. Много лет каталась на горных лыжах, люблю путешествовать, объездила почти всю Европу, недавно открыла для себя Индию. В этом году совершила уже шесть поездок. И главное, я убеждена, что жизнь прожита не зря.