За полтора десятилетия правления Путина в России, а Эрдогана – в Турции, сложилось впечатление, что рельсы имперского возрождения двух стран идут параллельно, а значит, набирающие скорость локомотивы не могут столкнуться.
1. Две империи. От гибели к возрождению
В «коротком» хобсбаумовом ХХ веке (1914–1991) русско-турецкое противостояние было поставлено на паузу, и кому-то показалось, что эта пауза будет вечной. Случилась она ровно потому, что обе страны, оказавшиеся по итогам мировой войны в числе проигравших, попытались радикально пересмотреть траекторию своего исторического развития. В 1917 году порвалось «слабое звено в цепи капитализма», в 1922-м скончался «больной человек Европы».
На их месте появились советская интернациональная федерация Владимира Ленина и турецкая националистическая республика Мустафы Кемаля. «Отрекаясь от старого мира», большевики и кемалисты заключили даже противоестественный союз, благодаря которому Турция смогла состояться в нынешних границах, а СССР – уже во Второй мировой получить ее нейтралитет.
Накануне революционных преобразований и в России, и в Турции доминировали общественные, политические и даже местами экономические институты, сложившиеся еще в эпоху блестящего расцвета двух империй, утвердившихся на границах стремительно модернизирующегося Запада. Обе эти империи, Османская, а чуть позже – Российская, сумели отстоять перед его лицом свой политический суверенитет, не превратиться в колонии, но тем не менее уступали в темпах развития ключевым странам капиталистического ядра.
Именно эта двойственность – сильная военно-политическая организация при отставании в экономическом и технологическом развитии – и определила т. н. полупериферийный статус двух держав в мировой хозяйственно-политической системе Нового времени.
Особенность полупериферийного статуса состоит в том, что такие страны должны все время быть готовы к отражению агрессивных поползновений структур родом из ядра капиталистической миросистемы, но при этом сами должны все время вести экспансию, чтобы компенсировать недостаток собственных ресурсов. Направления и особенности этой экспансии определяются прежде всего географическими факторами.
|
Стремление восстановить крест над Святой Софией обходилось дорого (фото: Fabiola Santiago/Zuma/ТАСС)
|
И коммунисты-ленинцы в СССР, и националисты-кемалисты в Турции видели главную беду своих стран в отсталости (вспомните сталинское «старую Россию били за отсталость») и надеялись за счет радикальной модернизации «обмануть» складывавшиеся веками диспропорции исторического развития. СССР стремился «догнать и перегнать», Турция – «евроинтегрироваться».
К концу календарного ХХ столетия в обоих государствах произошла контрреволюция разной степени интенсивности. Заветы основателей новой государственности были попраны. В Союзе разрыв с учением Ленина произошел наиболее радикально, и в итоге западные границы страны приняли очертания времен Ивана Грозного, когда, собственно, и произошло первое в истории прямое военное столкновение России и Турции. В Турции отказ от принципов Мустафы Кемаля Ататюрка носит постепенный и скрытый, но от того не менее решительный характер. Возрождение имперского «османинзма» задекларировано там публично.
На рубеже тысячелетий практически одновременно в России и в Турции к власти пришли люди, которые перевели развитие своих государств на рельсы имперского возрождения. Знаменитое ельцинское «я устал, я ухожу» прозвучало в канун нового, 2000-го, года, а уже 7 мая Владимир Путин отбросил приставку и. о. от наименования своей должности. За прошедшие годы он трижды становился президентом и один раз – премьером.
Спустя год после прихода к власти в России В. В. Путина турецкий политик Реджеп Тайип Эрдоган основал свою партию, на следующий год она выиграла выборы, премьер-министром он стал в 2003-м и оставался на своем посту вплоть до 2014 года, когда вступил в президентские полномочия.
2. К историческим корням противостояния
В такой удивительной синхронности исторического развития России и Турции нет ничего нового. Аналогичную ситуацию, когда ключевые события в политической истории двух государств происходят с разницей в несколько лет, а то и месяцев, можно наблюдать уже в позднем Средневековье. Это свидетельствует о наличии единого ритма развития держав европейской полупериферии.
В 1380 году Дмитрий Донской разбил Мамая на Куликовом поле, окончательно сняв вопросы по поводу того, как и под чьим началом будет формироваться русское централизованное государство. В 1389-м турки на Косовом поле разбили сербов, утвердив свое господство на Балканах.
В 1449 году Великое княжество Московское подписало «вечный мир» с королем Польши и великим князем Литвы Казимиром, который закрепил раздел русских земель на зоны влияния и стал одной из предпосылок освобождения от ордынской зависимости в 1480 г. В 1453 г. османы захватили Константинополь, уничтожив Византийскую империю, в 1478 г. привели к вассалитету Крымское ханство, а в 1480-м осадили Родос и высадились в Италии.
На этом этапе Турция несколько опережает Россию в своем развитии. Османы уже вовсю строят свою империю, тогда как русские пока лишь добиваются суверенитета. Однако уже в начале XVIII века в догоняющего превратится Турция. Связано это с тем, что Османская империя сложилась в непосредственной близости от старого, средиземноморского, центра нарождающейся капиталистической миросистемы, лидерами которого были итальянские торговые республики. Затем центр переместился на берега Северного моря, к Нидерландам и Англии, и здесь уж в лучших условиях, особенно после Петра, оказались русские.
Две набирающие силы державы на рубеже Средневековья и раннего Нового времени просто двигались навстречу друг другу. И такая встреча не заставила себя ждать. После того, как Иван Грозный присоединил к своим владениям Астрахань, османы в 1568–1570 годах предприняли дерзкую, но безуспешную попытку выбить оттуда русских.
В 1571 г. году турки потерпели сокрушительное поражение в знаменитой морской битве при Лепанто, потеряв надежду на завоевание Средиземноморья. А в 1572 г. в менее известной, но от того не менее грандиозной битве при Молодях русские войска разбили орду крымского хана, вассала турецкого султана, отодвинув далеко на юг границу Дикого поля и окончательно закрепив за собою Поволжье.
В следующий раз русские столкнулись с османским натиском через сто лет, и снова после того, как приросли землями на юге, на этот раз уже в долине Днепра. Приняв под свою руку восставшую Малороссию и сумев отстоять от поляков ее часть, русскому царю предстояло остановить турецкое нашествие в Чигиринских походах 1677–1678 гг.
Петр Первый, начав рубить окно в Европу на Балтике, внезапно вынужден был защищать от вторжения Левобережную Малороссию, а затем, разгромив шведа под Полтавой, оказался побежден турками в несчастливом для себя Прутском походе.
В ту эпоху Россия только начинала свой путь к созданию империи и не претендовала непосредственно на владения турецкого султана. Однако каждое новое противоборство на юге, в Поволжье или на Украине, неизбежно приводило к столкновению с Турцией, которая первоначально в это самое противоборство не была вовлечена никак. Эта закономерность требует своего объяснения.
3. От тесного партнерства к неизбежной конфронтации
За полтора десятилетия правления Путина в России, а Эрдогана – в Турции, сложилось впечатление, что рельсы имперского возрождения двух стран идут параллельно, а значит, набирающие скорость локомотивы не могут столкнуться. Но так могли рассуждать только те, кто не знаком с процессами «долгого» исторического времени.
Все перевернул 2014 год, когда Россия вернула себе Крым, сделав это практически так же тихо и вежливо, как и впервые приобрела его при Екатерине Великой в 1783 г.
Первая реакция турецкого руководства на события «крымской весны» была скорее дружественно-нейтральной. И думаю, что не в последнюю очередь ей мы обязаны совершенно безболезненной интеграцией крымско-татарской общины. Это важный результат партнерства, тщательно выстраиваемого Путиным и Эрдоганом все последние годы. Так же как и в случае с Пятидневной войной в Грузии, Турция была готова учитывать стратегические интересы России, признавая ее традиционную зону влияния, даже если эта зона находится в непосредственной близости от турецких границ.
Такая лояльность – наглядное свидетельство того, что и Россия, сохраняя за собой приоритет, была готова учитывать интересы Турции в Кавказско-Черноморском регионе. Не обращая внимания на санкции, турецкие корабли заходили в порты Сухума и Севастополя, а через Ростов и Таганрог в Турцию продавался донбасский уголь.
Вероятно, Эрдоган также считал, что Сирия является в первую очередь зоной турецких интересов, и активное вмешательство России, которое спутало турецкому лидеру все карты, не могло не вызвать его крайнего раздражения.
Но, на мой взгляд, спасение Асада Кремлем – лишь повод для турецкого удара. А подлинные его причины, делающие столкновение неизбежным, лежат гораздо глубже.
4. Русская геополитика
В своем недавнем выступлении на заседании Изборского клуба Сергей Глазьев заметил, что «вся западная геополитическая наука – об одном: как разрушить Россию. Все их книги именно об этом, и они сейчас действуют по этим книгам XIX века». В ответ на это по большому счету справедливое замечание стоит заметить, что и практически вся современная отечественная геополитика сосредоточена на поиске ответа на вопрос, как нам отстоять свой хартленд от притязаний атлантических держав.
Речь идет о переписывании тех же самых «книжек XIX века», просто с диаметрально противоположных позиций. Вместо этого русская геополитика должна отвечать не на вопрос, что сделать, чтобы в ответ нагадить англичанке, а объяснять заданные природной средой закономерности политической истории России.
Такое объяснение предлагает известный публицист и политический философ Егор Холмогоров. По его мнению, русская цивилизация не является ни морской, ни сухопутной, а носит речной, или, как говорит Холмогоров, «акватический» характер. Именно освоение речных долин как своеобразной экологической ниши, а речных пространств – как главного элемента сети коммуникаций, и позволило русским утвердить свое господство над северной частью Евразийского материка, испещренной густой речной сетью.
Автор акцентировал свое внимание на начальных этапах русской государственности, эпохи функционирования путей «из варяг в греки» и «из варяг в персы», а также экспансии русского государства на восток, вплоть до Тихого океана. Однако не менее наглядно эта гипотеза иллюстрирует и русский натиск на юг, когда на протяжении XVI–XVIII веков шаг за шагом были покорены и освоены земли на берегах Волги, Дона, Днепра и Днестра на всей их протяженности.
Реки русской равнины, текущие с севера на юг, предопределили направление русской экспансии. Сама эта экспансия была успешна только тогда, когда надежно опиралась на эти речные коммуникации. Снова и снова начиная с середины XVI века каждый шаг, сделанный русскими на юге, означал противостояние с Турцией.
В таком контексте совершенно иначе выглядит наше сегодняшнее участие в сирийской войне. Часто в этой связи вспоминают о военно-техническом присутствии СССР в Сирии и Ливане во времена холодной войны. Но стоит напомнить, что впервые русская морская пехота показала себя на Ближнем Востоке, осаждая Бейрут в 1773 г. во время румянцевской русско-турецкой войны, а Потемкин активно зондировал почву для вовлечения в союз против Порты египетских мамлюков.
Сегодня принято вспоминать счастливые для русского оружия «времена очаковские и покоренья Крыма» или победы генерала Скобелева. Однако так было далеко не всегда. Стремление восстановить крест над Святой Софией обходилось дорого. Петр после полтавского триумфа терпел тяжелое поражение на Пруте, при Анне Иоанновне российская дипломатия никак не смогла конвертировать в приобретения военные успехи Миниха, поражением закончилась Крымская война, а надежды на овладение проливами в Первую мировую – и вовсе катастрофой.
Стремительное возвращение Крыма и восстание жаждущего воссоединения с Россией Донбасса вновь пробудили дремавшие сто лет геополитические механизмы. Вряд ли кто-то может предугадать, как они сработают в новых исторических условиях и каков в конечном итоге будет результат этой работы. Однако теперь можно с уверенностью говорить о том, что эти механизмы по-прежнему находятся на своем месте и пребывают в исправности. Надеюсь, теперь мы уже не будем наивно засовывать указательный палец между шестеренок, думая, что перед нами всего лишь запыленный антиквариат.
Теги:
Владимир Путин, Тайип Эрдоган, история России, геополитика, Россия и Турция
