Исповедь Мадам К: Свердловская музкомедия сыграла премьеру по новелле Стефана Цвейга
Театр завершил сезон премьерой на Малой сцене: мюзикл «24 часа из жизни женщины» создан по одноименной новелле Стефана Цвейга. Сейчас, после премьеры, то и дело полушутя говорю знакомым: «Каждая женщина должна посмотреть этот спектакль». «А с мужчиной можно?» — всерьез уточняет коллега. Хороший вопрос. Только им, мужчинам, зачем эта «женская история»?
Не строить глубокомысленно «брови домиком» позволяет сама интонация создателей спектакля: вслед за Цвейгом композитор Сергей Дрезнин, режиссер-постановщик Нина Чусова не склонны драматизировать события, напротив — образно говоря, чуть приобняв героиню за плечи, готовы выслушать, посопереживать, а потом… помочь «отпустить проблему». Давнюю. Хроническую. Которая почти четверть века мучает Мадам К.
В отличие от новеллы Мадам К. в спектакле рассказывает свою историю не случайному встречному, способному побыть «жилеткой», в которую легко выплакаться. С давней душевной травмой она приходит к психотерапевту. А его задача, как ни крути, — помочь. Много лет назад благополучная Мадам К. потеряла мужа, дети выросли — и наступило одиночество. Всего лишь из желания рассеяться она идет в казино, где когда-то муж приучил ее наблюдать не за лицами, а за искусством играющих рук. И надо же! Какие магические руки над зеленым сукном, какое выразительное молодое лицо, какой взгляд со страстью…
Следуя рассказу героини, спектакль ретроспективой восстанавливает ту давнюю встречу. Громадный проигрыш незнакомца, отчаяние, мысль о самоубийстве — и желание Мадам К. уберечь молодого человека от этого шага. А дальше — стремительно вспыхнувший роман. Что называется — «голову потеряла». Все в спектакле помогает восстановить-представить то счастливое безумие героини: сменяющие друг друга картинки-фон как вспышки воспоминаний (безысходный дождь, улица на рассвете, морское побережье, церковь), «танцующие» руки актеров Эксцентрик-балета Сергея Смирнова — как лихорадка карточной игры, а броское платье-роза Мадам К. (в ее-то возрасте!) — наглядное подтверждение, что «крышу снесло». Но самое выразительное свидетельство душевного слома, «лихорадки любви» — сама героиня.
Спектакль создавался на заслуженную артистку России Светлану Кочанову, к ее юбилею. И хотя мюзикл Сергея Дрезнина, успешно работающего в данном жанре по всему миру, есть и в испанско-каталонском варианте, а в России уже поставлен в Театре музыки и поэзии Елены Камбуровой, в случае со Светланой Кочановой эта роль — «выстрел в десятку». Актриса, предпочитающая работать яркими мазками, словно создана для спектакля-монолога с его исповедальностью, душевной амплитудой от слез до счастья и наоборот. Сама исповедальность «чуть чересчур», на надрыве. Для камерной сцены — опасная интонация: когда зрители и актеры почти «глаза в глаза», требуется безупречная правда чувств. Светлана Кочанова выдерживает и это испытание. Происходящее — не просто повествование о пережитом. Смех и рыдания — сплошные вопросы к себе. К психотерапевту. К зрителям. Как могла она, взрослая женщина, поддаться юношескому чувству? Почему «избранник» не стал «избранным», предал? Зачем все закончилось в 24 часа? Как ей жить со всем этим?
В спектакле психотерапевт, выслушивающий исповедь Мадам К., многократно трансформируется в персонажей-спутников героини: крупье, хозяин отеля, дежурный по вокзалу, священник… Он подыграет ей в разных эпизодах ретроспективы, выслушает ее надрывные вопросы, задаст свои уточняющие. А в конечном счете поможет прийти к главному — «За что себя простить?».
Первые зрители не без иронии уже назвали «24 часа из жизни женщины» спектаклем-психотерапией. В нормальной жизни люди (нормальные, без короны на голове) привыкли спрашивать с себя по полной. Переживать и казниться. Тут недоглядел. Там ошибся. Цвейг и театр предлагают принять в себе то, что есть. Принять себя такой, какая есть. С ошибками, рефлексией. Принять и простить. Это во-первых. Во-вторых, ошибки, «шишки на лбу» — может, это и не так плохо? Дословно из спектакля: «Только через любовь и страдание женщина вырастает в полный рост». Стало быть, каждое событие, каждое – для какого-то душевного роста. И эти 24 часа в жизни Мадам К. — тоже. 24 часа мечты, слез, мольбы, любви, тоски, нежности.
Но театр, похоже, пошел дальше литературного первоисточника. Дальше Цвейга. Создатели мюзикла предлагают не только «принять и простить себя». И прощать-то нечего. 24 часа героиня жила с распахнутой душой. С жертвенной своей любовью. Наотмашь. Искренне. На пределе. Не это ли счастье? Сюжет предполагал создание драмы — театр создал пассионарную историю. Оптимистичную, страстную. Музыканты, сопровождающие спектакль, — не аккомпанирующий ансамбль. Они — действующие персонажи, заземляющие отчаяние героини: «Ну-ну, взгляни объективно… Ты же была счастлива!».
Не случайно в героини нет полного имени. Мадам К. — лицо условное. Женщина. Таких много. Все. У каждой — свои «тайные уголочки» души. Театр предлагает не прятать их стыдливо. Принять. Беречь. Они и есть жизнь.
Ну, а «можно ли на спектакль с мужчиной»? Нужно. У них «скелетов в шкафу» не меньше. И символично, что герои, сопровождающие Мадам К. в ее истории-воспоминании, лишены вообще какого-либо обозначения — имя, профессия, возраст. И играет их один актер. В театральной программке все они обозначены «сообща» — Мужчина (Олег Прохоров). Этакий обобщенный образ наших спутников, которых «24 часа из жизни женщины» тоже заставят задуматься. О Женщине. О себе. О том, что можно и нельзя проиграть в жизни.
Ранее «Областная газета» писала о том, что свердловские театры смогут рассказывать спектакли незрячим.