Выборы – угрозы справа, большие новые шансы для левых

Всеобщие выборы подчеркивают постепенный упадок парламентской политики основного течения. Фарадж ищет возможности для крайне правых строить – но здесь есть успехи и возможности и для левых. Колин Уилсон содержит анализ, включающий неопубликованные подробности успехов нового типа левых.

Одно из того, что комментаторы говорят о выборах, на самом деле правда — это катастрофа для тори. Они получили наименьшее количество мест за всю историю. Бывший премьер-министр Лиз Трасс больше не является депутатом — как и Джейкоб Риз-Могг, Грант Шаппс, Пенни Мордонт и еще более 200 тори. Partygate, пятидесятидневное премьерство Трасс, семь миллионов человек в листах ожидания больниц и годы некомпетентности, коррупции и презрения к рабочим сделали их униженными. С правым Кеми Баденохом, фаворитом букмекеров на замену Сунака, они, похоже, намерены продолжать ту же политику, которая принесла им катастрофу.

Второе, что нам говорят о выборах, это то, что Кир Стармер совершил чудо, спасая Лейбористскую партию после катастрофы, которой был Джереми Корбин. Фактически, Лейбористская партия выиграла выборы, набрав 9,7 миллиона голосов, меньше, чем 10,3 миллиона, которые она получила при Корбине пять лет назад. Доля лейбористов в голосовании выросла всего на 1,6 процентных пункта при низкой явке менее 60 процентов, второй самый низкий показатель за всю историю — недемократические правила идентификации избирателей тори усугубили всеобщее разочарование в предлагаемых вариантах. Лейбористская партия не столько выиграла выборы, сколько проиграла тори, голоса правых разделились между ними и Реформами. Как сообщал YouGov за день до выборов, подавляющей причиной, по которой люди голосовали за Лейбористскую партию, было желание вывести тори из игры — только один человек из 20 сказал, что сделал это, потому что был согласен с политикой партии.

Реальная история выборов – это история растущей нестабильности и поляризации, с возможностями как для правых, так и для левых. Тори, традиционно партия, поддерживаемая крупным бизнесом и государственными учреждениями, потеряли эту поддержку – деловая бумага Финансовые Времена призвали к голосованию лейбористов, в то время как тори все больше представляют собой ущемленный слой «мелкой буржуазии», такой как владельцы малого бизнеса. Лейбористская партия была основана как политический голос лидеров профсоюзов. Но теперь пожертвования на избирательную кампанию от профсоюзов, такие как 1,5 миллиона фунтов стерлингов от UNISON, перевешиваются поддержкой бизнесменов. Лорд Сейнсбери пожертвовал 2,5 миллиона фунтов стерлингов. Гэри Лабнер, сторонник Израиля, имеющий связи с семейной фирмой, которая наживалась на апартеиде в Южной Африке, пожертвовал 900 000 фунтов стерлингов. Управляющий хедж-фондом Мартин Тейлор пожертвовал 700 000 фунтов стерлингов.

Обе партии отдаляются от баз поддержки, которые поддерживали их на протяжении ста лет или около того. Вы увидите это, если посмотрите на долю общего числа голосов, полученных тремя основными партиями, — в 1997 году она составила более 90 процентов. В этом году она составила чуть меньше 70 процентов. Новые политические силы заполняют образовавшийся разрыв, как слева, так и справа.

Справа — партия Reform Найджела Фараджа. Они набрали 14,3% голосов, больше, чем либерал-демократы. Во многих местах лейбористов они заняли второе или третье место. Чисто с точки зрения цифр, это не такой уж большой прогресс по сравнению с последней настоящей национальной кампанией Фараджа с UKIP в 2015 году, когда крайне правые также победили либерал-демократов с 12,6% голосов. Но тот факт, что у Reform теперь пять депутатов, а крайне правые продвигаются от Франции, Германии и Италии до США, означает, что СМИ будут считать их серьезной и заслуживающей доверия партией.

Фарадж — умелый и умный оператор — будет стремиться легитимировать растущий уровень расизма, трансфобии и других жестко правых идей. Тори пойдут с ними, и мы видели во время выборов, как мало лейбористы будут сопротивляться, чтобы защитить права миграции или трансгендеров. Если лейбористы разочаруют избирателей — а аналитики сходятся во мнении, что экономический рост, от которого зависят их планы, может не проявиться — Фарадж делает ставку на то, что люди в отчаянии обратятся к нему. Нестабильность на выборах, которая дала Джонсону большинство в 80 мест в 2019 году, а тори потерпели крах в 2024 году, как надеется Фарадж, поднимет его в 2029 году на пост лидера оппозиции или даже премьер-министра. Мы должны ясно дать понять, что это возможно. В конце концов, и в Италии, и во Франции мы видели, как разочарование центристскими, технократическими правительствами привело к росту крайне правых — то же самое может произойти и здесь.

Но нестабильность парламентской политики открывает возможности и для других политических сил, включая либерал-демократов, зеленых и левых. Крах тори усилил либерал-демократов, несмотря на то, что их избирательная кампания была сосредоточена на возможностях фотографироваться со своим лидером, а не на их реальной политике. Зеленые добились большого успеха — их голоса удвоились в Англии и Уэльсе и утроились в Шотландии — и теперь у них четыре депутата вместо одного. В Bristol Central они смести теневого министра кабинета Тангама Деббонера и заняли второе место из сорока мест, как правило, в городских районах, где победили лейбористы. Многие люди слева проголосовали за зеленых, потрясенные Стармером и привлеченные к таким позициям зеленых, как призывы приостановить продажу оружия Израилю, обложить налогом богатых для финансирования NHS и поддержать трансгендеров. В моем собственном избирательном округе, Кройдон-Уэст, кандидат от зеленых был небинарным. В Биркенхеде кандидатом от зеленых была Джо Берд, ранее находившаяся слева от лейбористов и исключенная после того, как она раскритиковала Израиль.

Но зеленые не являются последовательно левыми. В сельских районах, где им нужно было победить тори, чтобы победить, зеленые подчеркивали совсем другие проблемы — если вы посмотрите послание Адриана Рэмси своим новым избирателям после того, как он был избран депутатом от Уэйвни-Вэлли, там нет ни одного упоминания о Газе или трансгендерах. Если зеленые хотят быть по-настоящему левой силой, им нужно поднимать одни и те же проблемы повсюду — если они не хотят стать окрашенными в зеленый цвет версиями оппортунистических либерал-демократов, которые говорят то слева, то справа в зависимости от того, что принесет им победу.

В Шотландии — избирательная карта, похоже, вернулась к статус-кво до референдума 2014 года, с лейбористами, доминирующими в центральном поясе от Глазго до Эдинбурга. Но новая сила лейбористов имеет шаткую основу. Их возросшее количество голосов отражает разочарование в ШНП и желание избавиться от тори, а не позитивную поддержку. На северо-востоке Шотландии, где лейбористы не собирались побеждать, ШНП добилась относительно хороших результатов. В целом, большая часть голосов тори досталась партии «Реформ», хотя у них практически не было кампании на местах. Успешные кандидаты от лейбористов сильно смещены вправо, а среди избранных есть деятели, видные в кампании «Лучше вместе» с 2014 года. Независимость останется линией разлома в шотландской политике.

В Уэльсе тори потеряли все свои места, а Плейд Камри, выступавший слева от лейбористов, добился большего, чем ожидалось, получив четыре места.

Что особенно важно в Англии, выборы стали прорывом для кандидатов, левых от лейбористов. Джереми Корбин одержал комфортную победу в Ислингтон-Норт, набрав 49 процентов голосов против 29 процентов у кандидата от лейбористов, который заработал миллионы, управляя частными медицинскими компаниями. Четыре других независимых депутата были избраны на платформах, которые включают поддержку Газы, но которые, как правило, также отражают разочарование в отчетах лейбористов в сфере государственных услуг. Шокат Адам, например, сместил Джонатана Эшворта от лейбористов в Лестере после кампании вокруг Газы, а также NHS и оппозиции потолку пособий на двух детей. Повторяющейся темой является то, что лейбористы уязвимы, если они предполагают, что левым избирателям некуда идти, и избегают предвыборной кампании и пресс-интервью.

Наряду с этими победами, кандидаты от левых лейбористов, имевшие местные корни и проводившие реальные кампании, часто создавали реальные проблемы лейбористам и занимали второе место — чего мы никогда не видели в таких масштабах. Кандидат, выступающий против жесткой экономии и поддерживающий сектор Газа, Эндрю Файнстайн занял второе место в избирательном округе Стармера, набрав 19% голосов по программе, включающей контроль арендной платы, прекращение приватизации NHS и отказ от ископаемого топлива. Широко ненавистный лейборист правого толка Уэс Стритинг — ныне министр здравоохранения — добился того, что его большинство в Илфорд-Норте сократилось с более чем 5000 в 2019 году до всего лишь 528 из-за Лианн Мохамад, которая вела кампанию вокруг сектора Газа, NHS и образования.

В Вест Хэме София Накви — антивоенный кандидат, бывший местный представитель Лейбористской партии по делам женщин, которая вышла из партии из-за позиции Стармер по Газе — заняла второе место с 20 процентами голосов. Бывший член Лейбористской партии Тахир Мирза занял второе место в Ист Хэме после кампании по таким вопросам, как NHS и стоимость жилья, с 18 процентами. Нур Бегум заняла второе место в Илфорд-Саут с 23 процентами, ее кампания также была сосредоточена на NHS и доступном жилье, а также на Газе.

Давний левый активист Сальма Якуб комментирует, что «в Бирмингеме произошел бунт», ссылаясь на четыре местных округа, где лейбористы оказались под угрозой, а также на один, где они фактически проиграли. Кандидат от левых сил Майкл Лавалетт занял второе место в Престоне с 22%.

Это исторически беспрецедентно – стоит помнить, что в этом столетии был избран только один депутат от левых лейбористов, Джордж Гэллоуэй от Respect в 2005 году. Теперь политика левых лейбористов приобрела гораздо больший масштаб. Нам нужно будет добиваться признания этого – депутаты, выступающие за Газу и против политики жесткой экономии, плюс левые зеленые фактически превосходят по численности Reform, но именно голос Фараджа будет услышан в СМИ как представитель чего-то нового и интересного. Крайне важно будет дать отпор правым утверждениям о том, что то, что мы видим, является «коммунализмом», мусульманами, голосующими по религиозным признакам. Это правда, что для многих избирателей-мусульман Газа стала переломным моментом. Но Газа ни в коем случае не является исключительно мусульманской проблемой, и она вышла за рамки таких проблем, как жилье и NHS, которые разделяет большинство людей из рабочего класса. Более того, левые кандидаты добились успеха в округах от Холборна до Престона, где мусульманское население невелико.

Это не значит, что нет вопросов для обсуждения или что новые левые могут возникнуть без проблем или противоречий. Новый антивоенный депутат от Бирмингемского Перри Бара Аюб Хан был советником либерал-демократов в течение нескольких десятилетий. Несколько кандидатов, которые преуспели в Бирмингеме, в том числе в Ярдли, где лейбористка Джесс Филлипс оказалась в 700 голосах от потери своего места, были кандидатами от Рабочей партии, которая хороша в вопросе Палестины, но реакционна во многих других вопросах.

Но политика этих новых политических сил в подавляющем большинстве левая. Это движение представляет миллионы людей, которые вышли на марш за Палестину, которые поддержали забастовки по повышению заработной платы и хотят действий в отношении NHS. Их можно склонить к добавлению вопросов климата и поддержки трансгендеров в эту повестку дня. Есть потенциал для того, чтобы это стало началом чего-то гораздо большего. Поскольку крайне правые также на подъеме, мы должны гарантировать, что это только начало.