Метламорфоза
Внутренний монолог
В длинном списке «книжных дат» июля мимо одной лично я пройти не могу никак: 10 июля 1905 года родился Лев Кассиль. Награды и премии (включая Сталинскую) считать не буду. Да и произведение намерен рассмотреть лишь одно. Но и этого для обстоятельного разговора, причём не только на литературные темы, хватит за глаза.
Произведение я беру одно, потому что успел в своё время прочесть только его. Это знаменитые «Кондуит и Швамбрания». Найдутся, конечно, которые «не слышали, в руки не брали, и вообще там соцреализм, а потому не читали, но осуждаем». Ну и пусть их, реалистов этаких.
«Кондуит и Швамбранию» мне принесла мама. Как до этого приносила массу всего, начиная от «Республики ШКИД» до «Туманности Андромеды». И так же, как и «Республика… с «Туманностью…», ни Кондуит, ни Швамбрания мне, как сегодня бы сказали, не зашли. Не дорос. Мне бы «Всадника без головы», на худой конец - «Капитана Сорви-голова». Что мне эти гимназисты с беспризорниками? Приключений-то нету! Драки разве что, но не такие, как в каком-нибудь «Последнем из могикан» - чтоб на краю бездны, да с одним томагавком, да против эпичного злодея – а такие, какие в нашей жизни и без того происходили еженедельно: на замызганном полу, да против великовозрастного двоечника. И из оружия – максимум школьный ранец. Чего в них интересного, спрашивается? В общем, закинул я этот «Кондуит…» куда-то вместе со Швамбранией.
Лет через несколько я нежданно-негаданно наткнулся на книжку и, как теперь сказали бы, залип часа на полтора. С первой же страницы. Чтобы было понятнее, немного отвлекусь: читать в те времена я мог в любом положении. Прошу понимать меня буквально. Мама часто рассказывала, как войдя, можно было запросто застать следующую картину: сначала под ноги вошедшему попадался один сапог. Потом школьный портфель. Чуть дальше – второй сапог. Чуть дальше – хозяин всего этого (то есть ваш покорный слуга), подпирающий стенку со «Сказкой о царе Салтане». Иногда бывало, что и второй сапог всё ещё пребывал на мне. Даже элементарно присесть я иногда забывал. Так и читал – стоя. Впрочем, это другая история.
А «залип» я потому, что книга мне наконец-то открылась! Проблема оказалась в том, что она была не детской. Хотя и написана вроде для детей. Парадокс, понимаю. Но понять его можно, только если сам прочтёшь.
Формально в книге речь идёт о взрослении двух братьев в слободе Покровской (сегодня это город Энгельс). Мальчишки живут, поступают в гимназию. Параллельно играют. Игра вот только не совсем обычная – они играют в страну. Ту самую Швамбранию. Что до Кондуита – то это книга, куда записывались проступки гимназистов. Она противостоит романтической идее мальчишек о жизни, как вечном приключении. Исторические события идут своим чередом: революция и прочее. Ничего, казалось бы, сверхинтересного.
Но это опять-таки если не читать. Если читать, то становится понятно, что главное достоинство книги не только в том, о чём, но и то, как она рассказывает. А Кассиль рассказывал так, что все фразы хотелось выучить наизусть. Честное слово: сколько лет прошло, но часть из них всё ещё вертится в моей голове. И ещё: в эпоху погружаешься вместе с этой же головой. Всё описанное переживаешь вместе с героями. Даже запах иной раз ощущаешь, честное слово! И вообще каждый персонаж там – эпоха. Такую описательную силу встретишь только, по-моему, у наших «невоенных» классиков, вроде Искандера. У «военных», впрочем, тоже, но тут я не спец.
Поэтому, чтобы не растекаться мыслью по древу, просто, как я это обычно делаю, предоставлю слово виновнику торжества.
«Вечером 11 октября 1492 года Христофор Колумб, на 68-й день своего плавания, заметил вдали какой-то движущийся свет. Колумб пошёл на огонёк и открыл Америку. Вечером 8 февраля 1914 года мы с братом отбывали наказание в углу. Несколько минут мы вдумчиво и осязательно исследовали недра своих носов. На 4-й минуте, когда носы были исчерпаны, мы открыли Швамбранию».
« - Вот место, где земля закругляется.
Я не посмел возразить: возможно, что земля закруглялась именно здесь. Но, чтоб не спасовать перед младшим братом, я сказал: «Это что! Вот в Саратове, я видел, есть одно место — там ещё не так закругляется».
«Как сообщали книги и учебники, история всех порядочных государств была полна всякими войнами. И Швамбрания спешно принялась воевать. Разумеется, из всех войн Швамбрания выходила победительницей… Швамбраны несколько раз встречались с пилигвинами на плаце войны. Побеждали и здесь всегда швамбраны. Однако мы не присоединили пилигвинов к Швамбранской империи, иначе нам просто не с кем бы стало воевать».
«Ну, - обиделся Левонтий, - какие там скарлатинки?.. Это на мне просто так, обыкновенные воши… А скарлатины - такой животной и нет вовсе… Скарланпендря есть, так то засекомая, вроде змеи. В кишках существует».
«Подумаешь, искусство, - говорил уязвлённый папа, - раковину в уборной починил… Ты вот мне сделай операцию ушной раковины! Или, скажем, трепанацию черепа.
А внизу думали: ты вот полазил бы на карачках под паровозом, а то велика штука - пёрышком чиркать!».
«Они симпатичные. Только носом больно здоровы».
«Приказчик из аптекарского магазина - зазнавала и просто дрянь, потому что он дразнит Марфушу Метламорфозой».
«Как вот до двух тыщ насобираю, продам. А на их платье сошью туалетное. Спереди обставочка, на заде бант и кругом вуаль с мушкой. Поглядю тогда, кто меня Метламорфозой обзовёт… Поглядю…».
«Ошибаешься, юноша! Брешешь. Гимназист - существо неодушевлённое».
«Сидай ко мне. У меня место свободное. Как твоё фамилие? А моё Фьютингеич-Тпрунтиковский-Чимпарчифаречесалов-Фомин-Трепаковский-По-колено-Синеморе-Переходященский! Повтори без передышки!».
А юмор! До сих пор помню фразу, когда приходящий поздравить с Новым годом полицейский выпивал предложенную рюмку водки, брал полагающийся к ней серебряный рубль и отдавал честь, на что отец главного героя, смеясь, говорил: «Переплатили! Полицейская честь и пятака не стоит!».
«Мама заказала кофе с пирожными наполеон. Я вгляделся и… наполеон застрял у меня в глотке, как в снегах России».
«Прозба не дербанить в парадное, а сувать пальцем в пупку для звонка».
«Что за колоссающий шум? Вы у себя в гимназии или в порядочном шалмане?»
«В чём исключается моя заключительная… То есть нет: в чём заключается моя исключительная идея?».
«Звонок. Лязгающий звон его имел два выражения. Одно, в конце урока, - весёлое, хихикающее, беззаботное: «Дунь!.. Жизнь - дребедень!» Другое - в начале урока, когда кончается перемена. Брюзжащая, злая морда: «Дрррать вас надо, дрянь!».
В общем, ещё через несколько лет, уже в университете, я по собственному почину выпросил в библиотеке «Кондуит и Швамбранию». Помню, когда библиотекарь сказала: «Какая же это весёлая книга!», я с полным на то правом ответствовал: «Я знаю!».
Так что читайте! Она не только весёлая.