Письмо из точки невозврата. Юрий Селиванов

Как сегодня живут  одесситы? Не те ряженые, которые бодро маршируют под «жовто-блакитными» или черно-красными прапорами в бандеровском телевизоре, изображая из себя — по предоплате, разумеется, «новую украинскую Одэсу». А самые обычные люди, которые никогда не скакали на майданах и не пускали сопли умиления при виде Дюка в напаяленном на него туземном прикиде типа «vyshevanka».



Это письмо из фактически оккупированного чужеземцами русского города, которое со временем наверняка станет документом истории. Но сегодня то, что в нем описано, увы – самая неподдельная повседневная реальность, ужасная своей безысходностью. Итак, вот оно — это письмо, написанное одесситкой, личные данные которой я, по понятным причинам , раскрыть не могу:

«Приветствую! Живем как в сюрреалистическом бреду, как в кошмарном сне. Люди очень стали нечуткими, обозленными, жлобоватыми. Только на прошлой неделе в понедельник я ужасалась, что мужик в маршрутке, выскочив не на своей остановке, снова запрыгнул внутрь и потребовал у женщины, которая села на его освободившееся место, встать с него.

А во вторник в этой же маршрутке трое молодых громил побили старика, за то, что он за женщин заступился, которых троица толкала, так они его и женщин обокрали, кошельки и даже книги из сумок повытаскивали и еще побили! И никто ничего не сделал, не вызвал полицию, не заступился, не пригрозил, никто ничего, безнадёга!

В районах новостроек вскрывают квартиры, разбивают машины, колёса снимают. В 6 вечера страшно с работы на маршрутку в центре города идти! Что же будет зимой, когда станет по-настоящему холодно и голодно?? И всем на всё наплевать, люди как зомби, свыклись с ролью жертв, и каждый сам за себя, одичали, «ни любви, ни тоски, ни жалости»!

Я понимаю: бесчувственность это защитная реакция психики, иначе можно с ума сойти. Но это же страшно, кто-то выпустил наружу своих бесов, потому что все табу разрушены, кто-то приспосабливается, чтоб крыша не съехала, но границы этого дурдома расширились до границ страны, а нашим детям в этом психдиспансере жить! Как??
Какое тут призвание, какие высокие материи? От этой безысходности постоянно болею, нет творческой вдохновляющей любимой работы. На нелюбимой сильно «выкладываться» не получается, ведь через силу делаешь, только чтоб зарплату в семью приносить, а хозяин хочет «горения» молодых и голодных, рвения и конкурентной борьбы внутри коллектива, драки за работу и его расположение, а спокойствие и чувство собственного достоинства расценивается как инфантильность, отсутствие хватки и амбиций. Так что, не знаю, долго ли еще продержусь на такой работе, раскисаю постоянно. Ведь когда эту опустошенность  и бессмысленность существования ощущаешь, она разъедает, подтачивает на физическом уровне. Сил отнимает много, и морально тяжело.

Цены растут в геометрической прогрессии, и везде всем этих денег дай, как в анекдоте: в школу — ДАНЬ, чиновнику — СУНЬ, гаишнику — КИНЬ, врачу — ВЫНЬ, а зарплаты – ХУНЬ. Но девальвация гривны – у нас дело привычное, а вот стремительная девальвация человечности – это мрак и тяжелая депрессия, людей 25 лет после развала Союза расчеловечивали, но за этот год темпы и масштаб – рекордные!

Вот как в сказке прямо, и кроличья нора сужается, выхода не видно. Мне кажется, это уже неизлечимая патология, точка невозврата пройдена. Даже если через пару лет всё кардинально переменится, что с людьми этими больными делать? Душу сложно лечить, а 40 млн душ – нереально вылечить. Так что усиленно познаём на своих шкурах «прелести» полу рабовладельческого строя: паши до синих жил, всем денег раздай, позволь себя обкрадывать, и вообще подыхай, и при этом молчи в тряпочку, ходи строем, всеобщего жлобства не нарушай, про справедливость забудь, это совковый пережиток, к тому же запрещённый законом. Такое вот торжество европейской демократии и рыночных отношений. Каждый день – праздник».


 Юрий Селиванов