Le Huffington Post: «Война с терроризмом: чего на самом деле хочет Россия?»
Для Франции после 13 ноября панацеей представляется коалиция с Россией. В обстановке охватившего нас смятения российская пропаганда достигла такого уровня, который казался просто немыслимым всего месяц назад. Кремль денно и нощно твердит, что без России не решить вопросы Сирии и ИГ, что если бы Париж сразу же последовал за Москвой, до такого бы не дошло, что на американцах лежит ответственность за действия исламских террористов. Все это повторяется нашими СМИ и политиками без намека на критику, словно они позабыли о поведении России на протяжение последних 15 лет и не понимают ее истинного взгляда на ситуацию.
Но что же такое для Кремля «война с терроризмом»? Здесь следует вернуться немного назад. Если помните, именно теракты в российских городах в сентябре 1999 года легли в основу головокружительного взлета Владимира Путина. Именно они подтолкнули россиян к тому, чтобы согласиться на ликвидацию демократии, которую начал новый президент параллельно с «войной с терроризмом». А эта война позволила Путину сформировать свою «вертикаль власти». Во внешней политике ожидаемые дивиденды были столь же существенными. В обмен на предоставленную администрации Буша поддержку в «войне с терроризмом» Путин надеялся, что США потеряют интерес к Европе и позволят России восстановить империю. Иначе говоря, «война с терроризмом» изначально стала для российского руководства инструментом укрепления собственной мощи. Сейчас все обстоит точно так же. Российская пропаганда регулярно приводит нам в пример «антигитлеровскую коалицию». Аналогии с 1930-1940 годами действительно бросаются в глаза. Нынешний «антитеррористический фронт» напоминает «антифашистский фронт», который выстраивал Коминтерн с 1935 года. У нас же в 2014 году появился новый Коминтерн — европейские ультраправые, националистические и еврофобские партии, которые вертятся на орбите Кремля. «Антитеррористический фронт» позволяет им привлечь самые широкие круги в Европе и особенно во Франции, как в прошлом «антифашистский фронт» дал коммунистам возможность расширить влияние на интеллигенцию и профсоюзы. Верность старым коминтерновским методам прослеживается в том, как Москва пользуется темой терроризма не только для реализации текущих задач (отказ европейцев от поддержки Украины и снятие санкций), но и чтобы настроить народы Европы против элиты, одних европейцев против других (в частности, это касается эксплуатации миграционного кризиса). Россия делает ставку на глубокую деморализацию Европы. Она мечтает стать политическим реформатором западноевропейских стран. Она видит нынешний кризис либеральной демократии. Она хочет, чтобы эти государства сами отказались от своих свобод, заложив тем самым основу путинской Евразии.
Поэтому не стоит заблуждаться. Главный противник путинской России — не исламский терроризм, а США. Российское вмешательство в Сирии призвано показать европейцам, что Путин решительнее Обамы, и что Европе следует перейти на орбиту России, если ей нужна безопасность. Цинично пользуясь трагедией 13 ноября, Кремль требует от Европы признать, что после войны она пошла не по тому пути, и что сейчас пришло время сменить курс, приняв линию Кремля. Не стоит забывать, что ценой столь модной сейчас «антигитлеровской коалиции» стало порабощение половины Европы. Мы осознали, что исламисты хотят разрушить нашу цивилизацию. Но не стоит закрывать глаза на безостановочно работающий в России конвейер ненависти и лжи. Мы так и останемся для нее мишенью, пока стремимся к свободе. Не нужно строить иллюзий: пусть коалиция с Россией и реалистична, она не будет ограничиваться одним лишь военным сотрудничеством. Москва стремится развалить ЕС и НАТО, провести европейские страны через череду политических мутаций, чтобы сделать их совместимыми с курсом Кремля. А Франции сегодня стоит задуматься, действительно ли она стремится стать предвестником путинизации Европы.