Два оттенка мироздания: как помочь писателю Алексиевич
О существовании нобелевской лауреатки Светланы Алексиевич еще два месяца назад почти никто не знал, а уже сегодня она с трибун западных СМИ вовсю рассказывает миру о «рабском» менталитете русского народа и некоем «православном халифате» Владимира Путина.
Киевский политолог Павел Карназыцкий, родом из Белоруссии, покинувший родину в 1998-м (к слову, по политическим мотивам), в колонке для Федерального агентства новостей советует Алексиевич уйти, наконец, с баррикад, чтобы увидеть мир, давно ставший для нее черно-белым, во всех его цветах и оттенках.
«Баррикада – опасное место для художника. Ловушка. Там портится зрение, сужается зрачок, мир теряет краски. Там черно-белый мир. Оттуда человека уже не различишь, а видишь только черную точку – мишень. Я всю жизнь – на баррикадах, я хотела бы уйти оттуда. Научиться радоваться жизни. Вернуть себе нормальное зрение». Нобелевский лауреат Светлана Алексиевич написала это о себе в 2013-м году.
Вернуться с войны мечтает каждый художник, но война отпускает не всех. Особенно если эта война информационная. У войны не женское лицо, у войны совсем нет лица, она обезличивает человека, превращая личность в материал. В книгах Светланы Алексиевич мало героизма и нет парадной помпезности. Человек – заложник обстоятельств и поступает не всегда правильно, но кто вправе осуждать его желание выжить?
Где-то согласен с утверждением классика, что мы – советский человек с кучей шаблонов поведения. Но даже классику не позволено забывать, что мы в первую очередь «человеки». Мы от природы ищем свободу, и каждый по-разному ее видит и воплощает. Героем ее книг был советский человек, он точно так же, как и автор, поддается новым веяниям, общепринятым правилам поведения. Может быть, автору не хватает для полноты образа интервью простой доярки. Заглянуть в сердце носителю простых генетических истин, а не кружить бесконечно голодной пчелой над сорванным цветком нации.
Ее герой сломлен обстоятельствами трагедии, и этот характер имеет место, но не он основной. Советский человек как основной герой ее книг и есть человек, унесенный от своих корней волею обстоятельств. За 70 лет эксперимента советской стала лишь интеллигенция, а народ при первой же возможности вернул себе свои традиционные ценности и возродил отнятые храмы. У народа все время была вера не только в свете будущее за горизонтом. Пока советский человек, подверженный влиянию, торопился окунаться в ветры перемен, народ сочинил анекдот про ворону, что перестроилась на новый лад, чтоб летать хвостом вперед.
Извечная проблема любого привилегированного сословия в его удаленности от народа. Пока этот снобизм остается, любой Швондер, чьей смелостью они сначала восхищаются, может превратить их надежды в прах. Так уже однажды произошло в 17-м году, когда комиссары сменили учителей, повторилось это и в 90-х, кода новые хозяева жизни все превратили в хлам.
Народ не понял того энтузиазма, с каким выступавшие еще вчера на съездах партии, поспешили клеймить позором свое прошлое. В отличие от тех, кто для себя открыл Архипелаг ГУЛАГ, простые люди всегда жили с правдой про расстрел за три колоска и испытали все прелести от пребывания на некогда оккупированных территориях.
«Цинковые мальчики» – это боль, с которой жили люди в то время, когда те, кто им решил открыть глаза, получали премии за хвалебные очерки о мудрых руководителях партии. Став чужой к собственной истории, постсоветская интеллигенция не могла рассчитывать стать своей для кого-то. Отчуждение собственного опыта сделало их чужими к тем миллионам судеб, из которых плелась нить истории. Борьбу за народ незаметно подменила борьба с непониманием, и в итоге стала борьбой с народом.
Возможно, в судебных процессах мир Алексиевич свелся к черному и белому. Она стала заложником этой самой борьбы, где себя она олицетворяла с силой добра и, соответственно, всех своих оппонентов окрасила в цвета зла. Баррикада не допускает инакомыслия, все, кто по другую строну – враг, а значит, он должен быть уничтожен. Феномен популярности Александра Лукашенко в белорусском обществе никогда не поддавался глубокому анализу интеллигенцией ввиду контраста красок. Признать, что его победе в 94-м году послужила именно чуждая белорусскому народу риторика национал-патриотических сил, значит признать себя немного серым и допустить, что оппонент тоже серый. Народ выбрал его в 94-м лишь потому, что одни кандидаты были неприемлемы, а другие непонятны. Лукашенко – единственный кандидат из шести, был приемлем и понятен народу. Но это еще был не тот человек, каким его сделала последующая борьба. Вообще контрастной белорусскую политику сделала последующая непримиримая борьба, вместо работы над ошибками.
Для художника на баррикаде рано или поздно возникает дилемма: примириться с утратой объективности оценки или абстрагироваться от борьбы. Какой осознанный выбор для себя сделала Светлана Алексиевич, разменивая талант на злободневные очерки, я могу судить лишь с точки зрения читателя. Этот выбор привел ее к Нобелевской премии и востребованности очерков на фронтах информационной войны. А что из написанного переживет автора и не потеряется, как тысячи «монументальных» книг в поддержку нужного мировоззрения, опубликованных до исторического перелома, кроме книг, написанных в эпоху отрицаемого сегодня прошлого? Вспоминается оценка, которую дал батюшка Льву Толстому: «Выдающийся русский писатель и никудышный философ». Самый выдающийся человек всегда остается лишь человеком и не может быть кумиром, которому следует подражать во всем. То, что мировое признание пришло с опозданием, не умаляет значение работ, а всего лишь лишний раз указывает на необъективность оценок.
В 2009 году Нобелевскую премию мира получал Барак Обама, что есть лишнее свидетельство политической предвзятости оценки вклада в мировые достижения. То, что Светлана Алексиевич получила премию по литературе только в этом году, тоже своего рода конъюнктура. Кому-то из генералов информационной войны понадобились нобелевские лауреаты, осуждающие геополитического противника.
Не возникни в ней политическая необходимость, Алексиевич долго пришло бы ждать заслуженного признания, с 85-го года особо не торопились западные демократии признавать гениальность ее памятника женщинам войны.
«У войны не женское лицо», мне хочется порекомендовать лауреату и всем ее поклонникам еще раз перечитать эту книгу. Может, вспомнится что-то незаслуженно забытое, но очень важное. Сейчас, когда премия уже получена, настало самое время оставить баррикаду и насладиться миром во всей полноте его красок. Наверстав все то, что было когда-то упущено.
Павел Карназыцкий
http://riafan.ru/487238-dva-ottenka-mirozdaniya-kak-pomoch-p...