Гроші не пахнуть?
Проверки на дорогах
Дождливый осенний день. Центр Белгорода. На перекрёстке проспекта Богдана Хмельницкого и проспекта Славы – привычный затор: из-за высокого трафика машины просто не успевают проехать за то время, что горит зелёный сигнал светофора. Между машинами деловито снуют двое крепко сложенных парней с ящиком для сбора денег: окажите, мол, посильную помощь больным детям.Впрочем, в этот день что-то пошло не так. На перекрёстке неожиданно возник полицейский уазик. Плечистые стражи порядка запихнули благотворителей в машину и увезли в участок.
Если вы решите, что полиция вскрыла незаконную схему обогащения, то вы ошибётесь. В участке выяснилось, что парни занимаются сбором благотворительной помощи исключительно в рамках закона. Да, сами они граждане Украины, но на российской территории находятся совершенно легально. Да, деньги от людей они собирают от имени некой ростовской благотворительной организации, но с документами у них всё в порядке: и фонд такой существует, и деньги он собирать вправе. Полиция даже провела обыск в белгородской квартире, которую снимали двое жителей Донецка, но и там ничего подозрительного или предосудительного не обнаружилось.
Парней отпустили с миром. Утром следующего дня они вновь стояли на том же перекрёстке с той же самой банкой, на которой изображены нуждающиеся в помощи дети.«Рассвет» после «Возрождения»
Год назад «Белгородские известия» уже рассказывали о так называемом благотворительном фонде – некоммерческой организации, которая нанимала студентов для сбора денег якобы на больных детей.
Студенты предлагали горожанам оказать посильную помощь, выдавая взамен магниты с надписью «Я помог ребёнку». На самом деле 20 % денег получали сами «волонтёры» в качестве законного процента. Что же касается остальной части пожертвований, то их судьбу не смогли установить даже проверки, проведённые полицией и региональным управлением Минюста.
Правоохранители признают: да, нарушения были. Неслучайно фонд «Возрождение» закрыли решением суда по иску управления Минюста (руководитель фонда Иван Доброхотов даже не удосужился прийти на заседание). По закону на оплату труда волонтёров благотворительные фонды могут направлять не более 20 % пожертвований. Но сколько на самом деле собрали с сердобольных белгородцев «волонтёры»? Ответ на этот вопрос знают лишь те, кто по окончании рабочего дня вскрывал заветные банки с собранными деньгами. Однако через бухгалтерию эти деньги не проходили, ни по каким документам не значились, а потому и отследить их судьбу оказалось невозможно. По сути, органы правопорядка признали своё бессилие: поймать недобросовестного благотворителя за руку в такой ситуации практически невозможно, а не пойман – не вор.
После выхода громкой публикации про «благотворительную конторку» с последующей ликвидацией фонда мы решили, что справедливость восторжествовала. Однако вскоре выяснилось, что белгородские студенты, собиравшие деньги в фонде «Возрождение», после его ликвидации зарегистрировали новый фонд. И продолжили сбор средств от сердобольных белгородцев.
Мы написали о предприимчивых студентах и решили, что на этом наша миссия выполнена. Как выяснилось впоследствии, на тот момент мы видели лишь вершину айсберга.«И вас не обидим»
В конце октября в офис белгородской региональной организации «Святое Белогорье против детского рака» заглянул интеллигентный мужчина средних лет. Как выяснилось, гость из соседней Украины пришёл с предложением о сотрудничестве. У руководителя организации Евгении Кондратюк безупречная репутация: наша (и не только наша) газета неоднократно рассказывала о том, как она и её сподвижники помогают онкобольным детям. А значит, эту репутацию можно использовать в коммерческих целях.
«По сути, он предложил мне вознаграждение за то, чтобы от нашего имени собирать деньги якобы для оказания помощи нуждающимся малышам, – рассказывает Кондратюк. – Сказал, что они готовы передавать нуждающемуся ребёнку средства – порядка 15 тысяч рублей за месяц активного сбора. Куда пойдёт остальное – можно только догадываться. Впрочем, мне было сказано, что «и вас не обидим».
Евгения Кондратюк идеей личного обогащения выгнала визитёра, который назвался Александром, из офиса. А потом заглянула в социальные сети и выяснила, что на самом деле его зовут Владимир Прохоренко. Примечательно, что у «благотворителя» сразу три аккаунта в социальной сети «ВКонтакте»: в первом он указан как житель Харькова, во втором как сумчанин, в третьем родным городом указан Белгород.Белгородский харьковчанин
Такое растроение личности показалось нам несколько странным. И даже подозрительным. В ходе проведённого расследования мы выяснили, что предприимчивые харьковчане подали в региональное управление Минюста России заявление о регистрации благотворительной организации с прекраснодушным названием «Фонд добрых людей». К слову, на Украине Фонд добрых людей зарегистрирован в добром десятке областей. Весьма вероятно, что в условиях вооружённого противостояния на Донбассе, сопровождающегося потоком беженцев, у украинских благотворителей дел невпроворот. Однако вместо того, чтобы сосредоточиться на нуждающихся в помощи согражданах, «добрые люди» зачем-то решили расширить географию своей помощи и на российские регионы. Как вы думаете, зачем?
Изучив аккаунты Прохоренко и его друзей в социальных сетях, мы сделали немало интересных открытий. Оказывается, Фонд добрых людей – полноценная сетевая структура, которая строится на тех же принципах, что и любой сетевой маркетинг. Координаторы открывают по всей Украине региональные отделения, которые собирают с населения деньги по единому алгоритму.
С этой целью в местных газетах размещают объявления: «Требуются активные молодые люди от 18 до 35 лет приятной внешности, которые могут собирать пожертвования на улицах города».
Набранные таким образом сборщики средств получают свой фиксированный процент. Украинские СМИ неоднократно задавали себе (и читателям) вопросы относительно того, какую часть оставляют себе «добрые люди». Однако громкие публикации в прессе не мешают успешной работе фонда.
Параллельно с благотворительной деятельностью «волонтёры» занимаются... классическим сетевым маркетингом. Проще говоря – продают дешёвую китайскую косметику. Со стороны это дело, конечно, выглядит как конфликт интересов: одни и те же люди занимаются и волонтёрской, и коммерческой деятельностью. Однако ни в российском, ни в украинском законодательстве запрета на такое совмещение нет. А доказать, что волонтёры присваивают значительную или даже большую часть денег, как уже отмечалось выше, практически невозможно.Добрые, добрые люди
Дальнейшее изучение профилей сотрудников украинского Фонда добрых людей в социальных сетях привело нас к новым удивительным открытиям. Многие друзья того же Владимира Прохоренко активно участвуют в националистических движениях, гордо именуют себя бандеровцами, призывают к борьбе с москалями и даже выкладывают в Интернете свои фотографии на фоне фашистской свастики.
Руководитель фонда Карина Середа, приезжавшая регистрировать региональную организацию в Белгороде, даже засветилась в группе харьковского евромайдана в социальной сети Facebook.Казалось бы, зачем гражданам Украины, которые не испытывают симпатий к России, регистрировать здесь благотворительную организацию с целью оказания помощи российским детям? Возможно, «добрыми людьми» из братского государства движет христианское желание помочь ближнему. Хотя, скорее всего, мотивацию заезжих волонтёров иллюстрирует знаменитая древнеримская поговорка, которая в переводе с латыни на украинский звучит как «гроші не пахнуть».
Впрочем, Фонд добрых людей не исключение. В торговых центрах, в крупных магазинах, на автобусных остановках Белгорода всё чаще можно встретить молодых и не очень людей с ящиками, на которых изображены нуждающиеся в помощи дети. За редкими исключениями эти «благотворительные конторки» работают всё по тем же лекалам: свой процент получают «сборщики податей», большая часть оседает в карманах учредителей подобных фондов, которые могут находиться в Воронеже или, скажем, Омске, а оставшиеся копейки достаются нуждающемуся ребёнку. Благодарные родители больного ребёнка, которые ничего об этом алгоритме не знают, видят результат – даже если это 200 или 500 рублей – и не скупятся на благодарности «волонтёрам», которые вполне могут присваивать себе гораздо больше разрешённых законом 20 % от собранных денег.
P.S. В управлении Минюста по Белгородской области поступили документы группы украинских граждан на регистрацию Фонда добрых людей в нашем регионе. Скорее всего, в ближайшее время они смогут собирать деньги белгородцев на вполне законных основаниях.
Владимир Абросимов
Мнение
Если бы я был мошенником
Если бы я был мошенником, я бы зарегистрировал в Белгородской области благотворительный фонд.Взял бы в Интернете типовое положение о благотворительном фонде, выбрал бы самые общие формулировки – и в итоге сочинил бы свой вариант. И пусть бы только региональное управление Минюста попробовало отказать мне в регистрации – формальных оснований, знаете ли, нет.
Я бы нанял бухгалтера по договору. И взял бы на работу волонтёрами либо студентов (им можно меньше платить или даже не оформлять в соответствии с Трудовым кодексом), либо менеджеров по продаже с большим опытом и знанием маркетинговых технологий (их сейчас на рынке труда вполне достаточно).Потом я заглянул бы в социальные сети и нашёл бы в них пару сообществ, в которых родители собирают деньги больным детям. Лучше всего подают именно на больных детей: неслучайно в белгородских маршрутках бродят тётки «сами-мы-не-местные» с малютками на руках. Их жалеют, им подают – я сам видел.
Я бы явился к родителям ребёнка в образе праведника, жаждущего помочь больному малышу. Сочувственно кивал бы, слушая рассказ об операции, которую нужно сделать в дорогой немецкой или израильской клинике. Попросил бы ксерокопии документов о том, что Ваня Иванов действительно нуждается в дорогостоящем лечении за границей. Оформил бы доверенность от родителей, что, мол, они действительно поручают мне собирать деньги на их ребёнка.
Потом я заказал бы сайт – какой-нибудь дешёвый вариант от студента-программиста. Разместил бы на сайте уставные документы. Фотографии улыбающихся волонтёров. Обязательно раздел «СМИ о фонде».Потом заказал бы ящики для сбора помощи с фотографией Вани Иванова и телефоном его мамы (если маме позвонят — она с готовностью подтвердит, что мои волонтёры не врут: деньги действительно поступают её сыну). Ящики раздал бы волонтёрам. Ещё снабдил бы их всеми ксерокопиями – на случай проверки документов полицией или бдительными горожанами.
Потом бы я пошёл в крупные торговые центры. Ну, чтобы они разрешили моим волонтёрам собирать пожертвования на их территории. Торговые центры – это лучшее место: сюда люди как раз и приходят для того, чтобы тратить деньги. В одном из торговых центров мне бы, конечно, повезло: сердобольная директорша непременно проникнется моими благородными помыслами и разрешит моим волонтёрам стоять с ящичком забесплатно. Но в других торговых центрах народ прекрасно понимает, что к чему.
Разумеется, они потребуют от меня поделиться и направят в свой отдел маркетинга. Я бы устроил небольшую сцену («Как вы можете наживаться на больных детях!»), но после некоторого торга, конечно, согласился бы платить за то, что мои волонтёры стоят на входе.
Потом я устроил бы своим работникам тренинг. Но не по волонтёрству, а по технологиям эффективных продаж. Чтобы они умели красиво продавать болезнь Вани Иванова, который остро нуждается в операции. Чтобы люди платили за это ощущение – ощущение того, что ты помог нуждающемуся ребёнку. Клиент платит не просто так – «волонтёр» продаёт ему это ощущение, понимаете?
В общем, я бы построил такую сетевую структуру. И эта сеть стала бы давать деньги. Каждый день я бы вскрывал эти ящики. Половину денег оставлял бы себе. Ещё процентов сорок тратил на оплату труда волонтёров, бухгалтера и тех, кто разрешил моим ребятам стоять на входе.
А ещё десять процентов я вкладывал бы в пиар. Но только я бы не называл это пиаром, потому что со стороны такие вещи как раз и выглядят как благотворительность. Часть денег отдавал бы маме Вани Иванова – и она бы неустанно благодарила меня и мой фонд на своей страничке в «Одноклассниках». Ещё часть денег тратил бы на красивые акции вроде волонтёрских поездок в детские дома с недорогими подарками. В такие поездки надо обязательно брать с собой фотоаппараты и журналистов. Фотографии можно будет разместить на сайте. А наивные журналисты напишут, какие замечательные вещи делает мой благотворительный фонд. Эти публикации или там новостные видеоролики местной телекомпании тоже нужно размещать на сайте. Потому что задача пиара – формирование доверия между производителем услуги и её потребителем. Производитель услуги – это фонд. Потребитель – это вот та сердобольная женщина с нищенской зарплатой, которая только что отоварилась в супермаркете самыми дешёвыми продуктами и всё-таки не смогла пройти мимо ящика с фотографией больного мальчика Вани. Она должна прочитать в газете или в Интернете, какие мы молодцы.
Если бы дела пошли хорошо, я бы начал открывать филиалы, тиражируя успешный опыт, как предписывает заокеанский учебник по сетевому маркетингу. Сначала в соседних регионах: Курске и Воронеже, чтобы было проще администрировать. Потом можно замахнуться на Орёл, Тулу или Москву (хотя нет, в столице рынок давно поделён и конкуренция жёсткая – лучше не соваться).
Никто и никогда не смог бы меня поймать за руку.
Налоговая служба? Так ведь 90 % содержимого ящиков не проходило бы по бухгалтерской ведомости.Минюст? Так ведь я бы каждый год сдавал им необходимую отчётность.
Трудовая инспекция? Пусть придёт в торговый центр и расспросит моих работников – они скажут, что волонтёрствуют тут не за деньги, а на общественных началах. Как там эта журналистка свой текст про нас назвала? «По зову сердца» – вот так трудовой инспекции и ответим.Полиция, говорите? А как она сможет проконтролировать, сколько денег попало в конкретный ящик и какую часть из них я присвоил?
Думаете, поймают за руку бдительные граждане? Пусть только попробуют что-нибудь сделать – получат гневную отповедь от Ваниной мамы, директора детского дома и журналистки местной газеты, которая освещает наши пиар-акции (только тс-с, она не должна знать, что это пиар!).
Или, быть может, вы полагаете, что меня приструнят настоящие честные волонтёры, которым претит соседство волонтёров фальшивых? А чем они, эти наивные студентки, обучающиеся в БелГУ по направлению «социальная работа», смогут доказать, что я присваиваю большую часть денег?
Наверное, в этом месте я должен извиниться за чудовищный цинизм всего вышеизложенного. Я приношу извинения читателям – и за цинизм, и за то, что рассказал о схеме обмана в СМИ (вдруг кто-то и впрямь возьмёт эту технологию на вооружение). Я также хочу извиниться перед настоящими (!) благотворителями, у которых из-за этой публикации возникнут проблемы со сбором средств на реальные (!) нужды реальных людей.
И всё же прошу ещё раз перечитать приведённые выше абзацы, но уже без частицы «бы». Чтобы вы понимали: технологию уже и так взяли на вооружение. Вышеописанная система работает не гипотетически, а на самом деле. В Белгородской области, как и по всей России, есть настоящие волонтёры, движимые желанием оказать помощь тем, кто в ней нуждается. А рядом с ними работают «благотворительные фонды», которые успешно используют технологии сетевого маркетинга и пробелы в законодательстве для обогащения их участников.
Как отличить настоящих волонтёров от мошенников? Это очень сложно. Потому что фальшивые благотворители формально выполняют все требования закона, используют настоящих (а не придуманных) детей с реальными историями болезни, охотно пиарятся в Интернете и социальных сетях.
Чтобы вскрыть деятельность одной такой «благотворительной конторки», нашей редакции в прошлом году пришлось внедрять туда студента-практиканта, который изнутри изучил всю их кухню. Но даже после этого полиция не смогла привлечь его руководителя к ответственности – он сумел очень быстро замести следы...
Олег Шевцов