Анатомия «Чайки»: почему Кремль не справится с «проблемой Навального» (мнение)

Алексей Навальный снова бросил вызов: расследование его Фонда борьбы с коррупцией про бизнес семьи генерального прокурора Юрия Чайки открывает новую страницу в российской политике. Предвижу скептическую улыбку знатоков: сколько раз казалось, что «это все», что «достигли дна», что «власть очнется» — но всякий раз снизу снова стучали, и все вопиющие обвинения и факты коррупции исчезали без следа в болоте нашей политической системы, не оставляя на поверхности, подернутой ряской, ни кругов, ни ряби. Но тут принципиально другой случай: культурный слом, социальный раскол, я бы даже сказал, столкновение цивилизаций.

Дело даже не в размахе открывшейся коррупции, не в том, что, по данным расследования, «клан Чайки» (как и вся группа «иркутских прокуроров») был замешан в череде крупномасштабных махинаций с госсобственностью по всей России и связан с фигурантами двух самых страшных уголовных дел последних лет с бандой Цапков в Кущевке и «бандой GTA» в Подмосковье, на счету которых десятки жестоких убийств. Наивно было бы думать, что коррупционные нити и потоки не ведут на самый верх из множества российских Кущевок: клановые мафиозно-силовые структуры в наших средневековых поместьях соединяются единой кровеносной системой с верховной властью; опухоль запущенна, и метастазы проникли до мозга.

Дело не в красноречивом молчании Кремля (а публикация ФБК была приурочена аккурат к посланию президента Федеральному собранию), которое сродни молчанию Владимира Путина после убийства Бориса Немцова или падения когалымского «аэробуса» и за которым стоит не олимпийское спокойствие, а банальная растерянность. К этому мы тоже привыкли. Так же как привыкли к отсутствию оргвыводов по итогам резонансных расследований: по опыту прошлых лет очевидно, что власть больше, чем коррупции, боится «прогнуться», «пойти на поводу» у оппозиции и СМИ. Более того, коррупция высокопоставленного чиновника  — это признак системности и залог его лояльности, страх — лучшее средство управления, дамоклов меч — лучшее орудие дисциплины. С большой долей вероятности можно предположить, что генеральный прокурор останется в должности, а то еще и будет отмечен и награжден за службу, как это уже не раз происходило с фигурантами резонансных дел, «жертвы» которых требовало общество, дабы не показать слабость и уязвимость власти.

Революционность доклада ФБК в другом — она в радикально новой логике этого расследования, противопоставить которой власть не может ничего, кроме привычных криков об «истинных заказчиках» и «руке Запада».

Это логика сети, агентом которой является Навальный.

Не «иностранным агентом», о которых так любят рассуждать депутаты и силовики, а представителем совершенно новой сетевой культуры, которая основана на управлении большими объемами открытых данных и одновременно — на горизонтальном взаимодействии большого числа пользователей в обработке и сопоставлении этих данных. На этом поле Навальный начисто обыгрывает все силовые подразделения российского государства, которые структурно неспособны совладать с открытой сетью. Навальный первым в российской политике научился распоряжаться информационным потоком, создав политику принципиально нового типа — не зависимую ни от партий, ни от больших финансов, ни от административного ресурса, ни даже от свободы и местоположения лидера. И в этом уникальность и, по большому счету, неуязвимость «феномена Навального» — в данном случае не как конкретного оппозиционного деятеля, а как представителя принципиально новой сетевой культуры: политики 2.0.

Расследования ФБК построены на кропотливой работе по сбору и систематизации открытых данных — это работа, которая может быть выполнена неограниченным кругом волонтеров на домашних компьютерах на большом удалении друг от друга. Это даже не разоблачения Джулиана Ассанжа или Эдварда Сноудена: то были бунтари-одиночки или шпионы-перебежчики, выкладывавшие закрытую информацию в публичный доступ (хотя механизм сбора данных в «Викиликс» и похож на работу Навального). Здесь же речь идет об организации сетевого взаимодействия большого количества активных граждан, готовых противостоять системе и изменять ее. В пределе сеть даже не нуждается в публичном лидере — именно так действует «Анонимный интернационал» или различные антиглобалистские и антикапиталистические движения типа «оккупай». Политика 2.0 основана на принципе Р2Р, децентрализованной пиринговой сети, основанной на равноправии участников, где каждый пользователь может стать как клиентом, так и сервером. Сам Навальный лишь обеспечивает некую точку сборки, агрегации и вывода информации в публичную сферу, но в принципе эта полития может действовать и автономно, подрывая и разрушая государственную систему коррупции и лжи. Ей не требуется много денег (как утверждает Алексей Навальный, расследование о сыновьях Чайки обошлось всего в 250 000 рублей), потому что в отличие от платных ольгинских троллей и «путингов» на Поклонке граждане сети сами охотно участвуют в подобного рода активизме.

По тому же сетевому принципу действует и «Диссернет», основанный на гениальной в своей простоте технологии, которая обнаруживает плагиат в опубликованных диссертациях, и на добровольной работе десятков анонимных пользователей, движимых идеей справедливости и разоблачения жуликов. Так же действуют Conflict Intelligence Team Руслана Левиева — сетевое сообщество, отслеживающее перемещения войск и вооружений по спутниковым снимкам, картам радаров и по следам, которые оставляют военнослужащие в соцсетях, — именно так сообщалось о наличии российских войск в Донбассе и о перемещении российских кораблей и военной техники в Сирию еще до того, как это было официально объявлено. Там, где есть гражданская инициатива и информационная технология, финансовый ресурс не играет почти никакой роли. Бороться с Навальным или «Диссернетом» — все равно что бороться с «Википедией» или «рутрекером»: Роскомнадзор может издать десятки предписаний, но сеть все равно самоорганизуется в обход запретов и будет продолжать делать свое дело на основе альтернативных протоколов, браузеров и точек входа, а также на энтузиазме активных пользователей.

Можно сколько угодно строить теории заговора и выдвигать гипотезы по поводу того, что информацию о Чайках Навальному «слили». Но это даже не принципиально, откуда поступали сигналы и наводки: от конкурентов из Следственного комитета или от одной из «башен Кремля», от инопланетян или от рептилоидов. Важна сама фактура, «мясо» и метод расследования, уникальные технологии слежения и доказательства, основанные на открытых источниках. Это профили в социальных сетях, фотографии с геотегами, кадастровые данные и реестры недвижимости, Единый госреестр юридических лиц (ЕГРЮЛ) и базы данных риелторов, сайты агентств недвижимости и портфолио архитекторов, базы почтовых адресов, материалы судебных слушаний, данные геодезии и картографии и снимки Google Earth, базы рекрутинговых агентств и сведения о госзакупках, включая IP-адреса, с которых были присланы заявки на тендеры. Изюминка последнего расследованная ФБК в том, что там использованы даже следы в онлайн-играх, где фигуранты расследования шлют подарки и «ходят в гости» друг к другу.

На беду российской власти, Россия, по мнению директора АНО «Информационная культура» Ивана Бегтина, является одним из мировых лидеров по открытости данных. Несмотря на недавние поползновения ФСБ закрыть информацию из реестров недвижимости, самолетов и судов, полное закрытие подобных баз пока не представляется возможным, так как обрушит рынки юридических, финансовых, риелторских услуг. Точно так же невозможно убрать из сети диссертации и прочие академические источники, не разрушив всю устоявшуюся систему научной информации — по сути, не разрушив российскую науку.

По сути, идет столкновение между средневековой российской властью с ее системой патронажа, кланов («иркутские прокуроры») и кормлений — и сетевой реальностью XXI века.

Трагикомизм ситуации в том, что власть хочет править, казнить и воровать, как в XVII, а жить и потреблять, как в XXI веке. Присваивать и банкротить госкомпании — но при этом строить отели на Средиземноморье, устраивая помпезные презентации. Убивать нежелательных свидетелей от юриста Сергея Магнитского до бывшего директора Верхнеленского пароходства Николая Паленого, предположительно связанного с «делом Чайки», но при этом выводить деньги за рубеж, скупать там недвижимость и оформлять вид на жительство в Швейцарии. Эти два пласта никак не срастаются, и в зазоре между ними и действует ФБК Навального, беря власть, как говорится, за вымя.

Если бы российская элита согласилась жить как в Северной Корее — без интернета, поездок за рубеж и участия в глобальном потреблении, то закрытость системы еще как-то можно было бы обеспечить. Но это не входит в правила игры даже для самых завзятых патриотов путинской эпохи: Дмитрию Пескову хочется надеть новые часы, а Татьяне Навке — показать миру нового мужа точно так же, как парнишке-контрактнику хочется сделать селфи с новейшей военной техникой на фоне украинских тополей или сирийских песков. А сеть безжалостно тегирует все эти проявления человеческой натуры. Лицемерие путинской эпохи в том, что она предлагает нам идеологию чучхе, но ее достижения и ценности требуют конвертации в твердую валюту, потребительский статус и мировое признание.

Эдакий стыдливый сталинизм с айфоном в кармане.

Мы живем в новой цифровой реальности, оставляя за собой шлейф постов, лайков, кликов, селфи, геотегов, виртуальных подарков — и сеть помнит все, хранит это вечно и знает о нас то, что мы уже сами давно забыли или предпочли бы забыть. Это эпоха радикальной открытости и деанонимизации, в которую власть неожиданно становится мягкотелой, уязвимой и смешной — как смешны бриллиантовые кольца на пальцах прокурорши, интерьеры в стиле людоедки Эллочки и многомиллионные фазенды с видом на Афон. Прокурорская логика модерна с ее хватательными рефлексами, приказами и поручениями, иерархиями и корпорациями, с ее культом секретности и структурами безопасности проигрывает цивилизационную схватку с логикой сети, которую представляет Навальный. Эта власть обречена в столкновении с XXI веком, информационным обществом, пространством потоков, открытыми данными и сетевыми активистами; она может раздавить отдельного человека, оппозиционера и блогера, но ей не одолеть сетевой «феномен Навального». Дело не в конкретном политике, а в том, что он со своими расследованиями, сетевыми структурами сторонников, с агитацией «от двери к двери» и «агиткубами», с обходом интернет-блокировок и прочими сетевыми приемами представляет собой новую социальную, политическую и даже антропологическую реальность — то будущее, которое неизбежно наступит в России и в котором для нынешней ее власти нет места.