«Дядя Гиляй». Силач, разведчик и мастер слова
8 декабря 2015 года исполняется 160 лет со дня рождения Владимира Гиляровского – человека уникального, в равной степени принадлежащего отечественной журналистике, художественной и публицистической литературе, военной истории и даже спорту.
Знакомясь с биографией Владимира Гиляровского – «дяди Гиляя», - сложно представить себе, что столь разнообразную жизнь мог прожить один человек. «Дядя Гиляй» был бурлаком и цирковым наездником, воевал на Кавказе и тушил пожары, работал газетным репортером криминальной хроники и писал потрясающие рассказы о Москве и москвичах. Пожалуй, именно москвичам особенно значима фигура Владимира Гиляровского. Ведь «дядя Гиляй» - автор уникальных рассказов о «старой», дореволюционной Москве. Герои его произведений «Москва и москвичи» или «Трущобные люди» - базарные карманники и богатые купцы-воротилы, спившиеся аристократы и неграмотные слуги, полицейские приставы и профессиональные разбойники, картежники и малолетние проститутки. В своих произведениях Владимир Гиляровский отразил быт той Москвы, о которой большинство авторов предпочитало не писать. Не хотели, а может и не могли. А «дядя Гиляй» мог – в качестве криминального репортера он облазил всю «белокаменную» и был хорошо знаком с изнанкой ее жизни, с обитателями и дворцов, и трущоб. Он бывал в московских кабаках и ночлежках, в полицейских участках и базарных притонах, исследовал московские подземелья, был вхож во многие знатные семьи. Произведения Гиляровского тем ценны, что практически все они – про людей или действительно существовавших, или имевших свои реальные прототипы. Придумывать сюжеты для большинства своих произведений «дяде Гиляю» не было надобности – хватало воспоминаний и историй из собственной жизни, из круга многочисленных и абсолютно разных знакомых и приятелей. Да и жизнь Гиляровского выпала на очень интересные времена – он был свидетелем масштабных перемен, происходивших в российской истории. Застал эпохи Александра II и Александра III, правление последнего русского царя Николая II, Февральскую и Октябрьскую революции, годы НЭПа и советской индустриализации.
Вологодское детство
Владимир Алексеевич Гиляровский родился 8 декабря 1855 года (по старому стилю – 26 ноября) в Вологодском уезде Вологодской губернии – в имении графа Олсуфьева, где его отец Алексей Гиляровский служил на должности помощника управляющего лесными угодьями. Долгое время считалось, что Владимир Гиляровский родился в 1853 году. Эта дата вошла во многие энциклопедии и справочники и признавалась официальной – по крайней мере, именно в 1953 году праздновали 100-летие писателя. Лишь в 2005 г. выяснилось, что Гиляровский родился в 1855 году – именно этим годом датирована запись о его крещении в метрической книги церкви в деревне Сяма, где крестили маленького Володю (ныне деревня входит в состав Новленского сельского поселения Вологодского района Вологодской области, в ней проживает всего двадцать человек).
На Вологодчине прошло все детство и отрочество Владимира Гиляровского. Впоследствии писатель так вспоминал свои родные места: «родился я в лесном хуторе за Кубенским озером и часть детства своего провёл в дремучих домшинских лесах, где по волокам да болотам непроходимым медведи пешком ходят, а волки стаями волочатся. В Домшине пробегала через леса дремучие быстрая речонка Тошня, а за ней, среди вековых лесов, болота» (Гиляровский В.А. Мои скитания). По отцовской линии предки Владимира Гиляровского были жителями Белоозера и занимались рыбной ловлей. Они носили фамилию Петровы, а дед писателя, поступивший в Вологодскую духовную семинарию, получил фамилию «Гиляровский» - от латинского «hilaris» — «весёлый, радостный». Род Петровых – вольных рыбаков – скорее всего восходил к жителям Великого Новгорода. По матери Владимир Гиляровский был потомком запорожских казаков – ее род переселился в конце XVIII в. на Кубань. Уроженцем Кубани был дед писателя по материнской линии – участник боевых действий на Кавказе. И мать, и бабушка много рассказывали маленькому Володе о казачьем быте. Естественно, неизбежно всплывала и тема происхождения кубанского казачества от Запорожской Сечи. Эту тягу к казакам - запорожцам Гиляровский сохранил на всю жизнь. С детства его любимым писателем стал Николай Васильевич Гоголь, а себя Владимир Гиляровский любил причислять к славному лихому племени запорожских и кубанских казаков, впрочем очень гордясь и происхождением по отцовской линии от вольных новгородцев.
В 1860 году отец Володи Алексей Гиляровский получил в Вологде должность станового пристава. Туда же перебралась и вся семья. Когда мальчику было восемь лет, его постигло страшное горе – умерла мать. С этого времени его ждало только мужское воспитание – отца и его друга Китаева, о котором мы расскажем ниже. В августе 1865 года десятилетний Владимир поступил в первый класс Вологодской гимназии, однако учился неважно. Его оставили на второй год. Больше, чем учеба, отрока привлекали спорт и сочинение стихов. Он начал сочинять эпиграммы на учителей, стихи, увлекся переводами стихов с французского языка. Одновременно Володя занимался цирковой акробатикой и джигитовкой. Подросток ждал летних каникул – чтобы отправиться в имение Светелки, где можно было вдоволь заниматься физическими упражнениями, путешествовать по лесу вместе с отцом, дедом и «дядькой Китаевым».
Китаев – пионер джиу-джитсу
Кстати, интересно, что Владимир Гиляровский стал одним из первых россиян, получивших представление о восточных боевых искусствах. Сейчас интересом молодых людей к китайским, японским, корейским боевым единоборствам никого не удивишь. Сотни тысяч молодых и не очень россиян прошли через секции ушу, карате, тхэквондо и других единоборств. Дальний Восток теперь, благодаря развитым коммуникациям и транспортному сообщению, вполне доступен, а отдельные элементы китайской, японской, корейской культуры плотно вошли в жизнь и европейцев, и россиян. А тогда, во второй половине XIX века, лишь отрывочные сведения о таинственной «японской борьбе» проникали в Россию – с моряками, возвращавшимися из дальних плаваний. С одним из таких примечательных людей и свела судьба Владимира Гиляровского – тогда еще подростка. В «Моих скитаниях» Гиляровский часто поминает бывшего матроса Китаева, который был близким другом его отца и выполнял для мальчика Володи роль «дядьки». Китаев учил юного Гиляровского делать гимнастику, ездить верхом, стрелять и, естественно, драться. Последнее ремесло «дядька» знал в совершенстве. Ведь и Китаевым его прозвали потому, что он долго жил в Китае и Японии. Во время дальневосточных странствий «дядька Китаев» и освоил навыки боевых искусств, незнакомых тогдашним русским мужчинам. Владимир Гиляровский так вспоминал своего наставника: «это был квадратный человек, как в ширину, так и вверх, с длинными, огромными и обезьяньими ручищами и сутулый. Ему было лет шестьдесят, но десяток мужиков с ним не мог сладить: он их брал, как котят и отбрасывал от себя далеко, ругаясь неистово не то по-японски, не то по-китайски, что, впрочем, очень смахивало на некоторые и русские слова» (Гиляровский В.А. «Мои скитания»).
В действительности Китаева звали Василий Югов. Земляк Гиляровских, родом с Вологодчины, он родился в семье крепостных крестьян и, как и многие крестьянские пареньки, был записан в рекруты. Крепкого и смышленого вологодского парня направили служить в военно-морской флот. Благодаря этому Югов и оказался за тридевять земель от родных мест – на Дальнем Востоке. На флоте матрос Югов считался заправским силачом и участвовал в постоянных драках с иностранными матросами. За что был неоднократно и нещадно наказуем офицерами. Однажды, на корабле у печально известного своими зверствами над матросами капитан-лейтенанта Фофанова Василий Югов заступился за молодого матроса, которого, несмотря на болезнь, жестокий Фофанов приказал выпороть. Рассвирепевший капитан приказал кинуть Югова в трюм, а на следующее утро расстрелять. Однако Василию удалось бежать с корабля. Он очутился на каком-то островке, потом вместе с японскими рыбаками попал в Японию, а затем – и в Китай. За годы странствий Василий Югов хорошо усвоил приемы борьбы без оружия, подучившись им у японских и китайских мастеров, которые встречались на его пути. Гиляровский вспоминал, что дядька Китаев - Югов показывал ему небывалые трюки – клал два камня, один на другой, и разбивал их ударом ребра ладони. Мог жонглировать бревнами, которые предназначались для строительства сарая. Вот с такой интересной биографией был «тренер» юного Гиляровского. А учил он юного Володю приемам джиу-джитсу. Тогда это японское искусство борьбы было практически неизвестно в России – лишь спустя полвека, в годы русско-японской войны 1904-1905 гг., джиу-джитсу обрело популярность – сначала среди русских офицеров и солдат, а затем и у других категорий населения. И без того не обделенному физическими данными Владимиру Гиляровскому (именно с него, кстати, Илья Репин писал одного из своих знаменитых запорожцев – хохочущего казака в белой папахе и красной свитке) уроки старика – матроса пошли впрок. Гиляровский хорошо освоил искусство борьбы, которое затем многократно помогало будущему писателю в молодые годы – во время его долгих странствий, описанных затем в «Моих скитаниях».
Скитаться по стране Володя Гиляровский начал в силу своего буйного характера. С юных лет он совсем не хотел для себя скучной жизни мелкого чиновника или сельского учителя. Помимо «дядьки Китаева», он близко общался с ссыльными народниками, которые давали Гиляровскому протестную литературу, в том числе и роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?». И через некоторое время Гиляровский действительно «пошел в народ». А заставило его это сделать прискорбное обстоятельство – в июне 1871 г., не сдав выпускные экзамены в гимназии, Гиляровский без паспорта и денег сбежал из отчего дома. На Волге он поступил на работу бурлаком. В бурлацких артелях требовалась не только физическая сноровка, но и умение постоять за себя – народ там обретался лихой, способный на многие дела, однако семнадцатилетний Володя сумел «поставить себя» в окружении суровых взрослых парней и мужчин, многие из которых были с очень темным, разбойным и каторжным прошлым. Сказалась закалка подростковых лет, заданная Китаевым – Юговым. Да и будучи московским журналистом, в зрелые годы, Гиляровский, в отличие от многих коллег, легко мог рискнуть, посещая самые отъявленные трущобы и притоны – в своих силах он был вполне уверен. Впрочем, неимоверная физическая сила досталась Гиляровскому по наследству. Константин Паустовский в выступлении на вечере в честь 100-летия со дня рождения Владимира Алексеевича Гиляровского, привел вот такой интересный момент, характеризовавший писателя: «не только Гиляровский сам, но и вся семья его обладала этой необыкновенной запорожской силой. И вот Гиляровский, как-то приехав к отцу, взял кочергу и завязал ее. Отец сказал: эти вещи ты можешь портить у себя дома, а у меня нельзя. И развязал эту кочергу. Надо сказать, что отцу было около 80 лет» (Стенограмма выступления К. Г. Паустовского на вечере, посвященном 100-летию со дня рождения Владимира Алексеевича Гиляровского // Вопросы литературы. – 1969. – №5). О Гиляровском вспоминали, что он был человеком потрясающей личной смелости – мог запросто «общаться» с огромными цепными псами, догнать и удержать на бегу экипаж извозчичьей пролетки. Как то в саду «Эрмитаж», где стояла специальная машина для измерения силы, Владимир Алексеевич так «измерил» свою силу, что машина оказалась полностью выдернутой из земли.
Бурлак, наездник и военный разведчик
Юный бурлак Гиляровский двадцать дней шел с лямкой по Волге – от Костромы до Рыбинска. В Рыбинске Володя устроился работать крючником в местном порту. В это время он стал задумываться о военной карьере. В конце концов, осенью Гиляровский поступил вольноопределяющимся в Нежинский полк - 137-й пехотный Нежинский Её Императорского Высочества Великой Княгини Марии Павловны полк, сформированный в 1863 г. на базе 4-го резервного батальона Екатеринбургского Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича пехотного полка. Способный вольноопределяющийся в 1873 г. был направлен учиться – в Московское юнкерское училище. У молодого Гиляровского был шанс стать офицером, и, кто знает, получили бы мы тогда возможность читать его литературные произведения? Однако, строптивый нрав Гиляровского дисциплины и муштры в юнкерском училище не выдержал. Всего лишь через месяц после поступления юнкер Владимир Гиляровский был отчислен из училища обратно в полк – за нарушение дисциплины. Но службу в полку Гиляровский продолжать не стал, а написал командованию рапорт об отставке. С военной карьерой у молодого Владимира не сложилось. Началась очередная фаза скитаний. Гиляровский работал истопником и рабочим белильного завода в Ярославле, тушил пожары в составе пожарной команды, трудился на рыбных промыслах, а в Царицыне одно время работал табунщиком. С лошадьми Гиляровский, благодаря урокам Китаева, умел обращаться с детства. Поэтому в Ростове-на-Дону он поступил наездником в местный цирк. В 1875 году из циркового наездника стал театральным актером. С театральными труппами Гиляровский посетил Воронеж и Кирсанов, Моршанск и Пензу, Рязань, Саратов и Тамбов.
Когда началась русско-турецкая война, Гиляровский, вполне в духе времени, решил пойти добровольцем. Он вновь поступил на военную службу. Двадцатидвухлетний Владимир Гиляровский был направлен вольноопределяющимся в 12-ю роту 161-го Александропольского пехотного полка. Командовал им полковник князь Р.Н. Абашидзе. Полк дислоцировался на Кавказе, в грузинской Гурии – на границе с Османской империей. Он участвовал в занятии Хуцубанских высот, боях на высотах Сальба и на р. Ачхуа. Двенадцатой ротой полка, в которую был распределен Гиляровский, командовал знаменитый капитан Карганов, взявший в плен самого Хаджи-Мурата. Впрочем, в 12-й пехотной роте Гиляровский пробыл не более недели. Служба в пехотном подразделении стремившемуся к подвигам и неординарным поступкам Владимиру казалась достаточно скучной. Да и по уровню своей подготовки Владимир мог попробовать себя на более интересных и опасных заданиях. Гиляровский перешел в охотничью команду пластунов. Это был спецназ того времени - войсковая разведка, выполнявшая весьма специфический набор функций. Снимали часовых, захватывали «языков», узнавали точные данные о расположении турецких войск. Служба была действительно трудная и очень рисковая. Ведь турки, особенно башибузуки, набиравшиеся из местных горцев – мусульман, прекрасно знали горные тропы и ориентировались на местности намного лучше российских солдат и офицеров. Поэтому охотничьи команды, не уступавшие противнику в знании горных районов, были по-настоящему уникальными подразделениями, слава о которых распространялась по всей действующей армии.
Во время описываемых событий охотничьи команды еще не имели официального статуса и формировались из добровольцев – наиболее отчаянных и «безбашенных» казаков и солдат, подходивших по физическим данным, но главное – по моральной готовности к ежедневному риску. Оборона Севастополя и, в особенности, боевые действия на Кавказе, продемонстрировали все сильные стороны охотничьих команд и показали их незаменимость в условиях горной местности, близкой границы фронта с противником, борьбы с вражескими лазутчиками и диверсантами. Тем не менее, когда Гиляровский служил в Александропольском полку, охотничьи команды формально еще оставались «самодеятельностью» полковых офицеров. Лишь в 1886 году их статус был узаконен соответствующим приказом военного ведомства.
Набирали туда «смертников», заранее предупреждая, что никто из команды живым домой не вернется. Гиляровский выжил. Хотя прослужил в охотничьей командой почти целый год – воевал с турками и с отрядами башибузуков, которые оперировали в Кавказских горах. «Заключили мир, войска уводили вглубь России, но только третьего сентября 1878 года я получил отставку, так как был в "охотниках" и нас держали под ружьем, потому что башибузуки наводняли горы и приходилось воевать с ними в одиночку в горных лесных трущобах, ползая по скалам, вися над пропастями. Мне это занятие было интереснее, чем сама война» - вспоминал затем Гиляровский в «Моих скитаниях». Кстати, как вспоминал Гиляровский, те лихие солдаты и казаки, с которыми он служил бок о бок в пехотном полку и охотничьей команде, казались ему очень даже интеллигентными людьми по сравнению с бродягами и бурлаками, коих в юности немало повидал Владимир во время своих путешествий по стране. За доблестную службу в годы русско-турецкой войне Гиляровский получил Военный орден Святого Георгия IV степени и медаль «За русско-турецкую войну 1877-1878 гг.». Впрочем, своим ратным прошлым Владимир Алексеевич впоследствии не задавался. Георгиевский крест он почти не носил, ограничиваясь ленточкой. О периоде своего участия в боевых действиях на Кавказе Гиляровский оставил главу воспоминаний в автобиографической книге «Мои скитания».
Из театрала в журналисты
Демобилизовавшись после окончания войны, Гиляровский приехал в Москву. Здесь в 1881 году он устроился работать в «Пушкинский театр», официально называвшийся «Драматический театр А. А. Бренко в доме Малкиеля». Заведовала этим театром Анна Алексеевна Бренко (1848-1934) – знаменитая актриса и режиссер. Однако постепенно Гиляровский все больше убеждался в том, что его призвание – не театральная игра, а литература. Писать стихи и заметки он начал еще в детстве, в гимназические годы. 30 августа 1881 года в журнале «Будильник» были опубликованы его стихи о Волге. Осенью 1881 года Владимир Гиляровский ушел из театра и занялся литературной деятельностью. Он поступил корреспондентом в «Русскую газету», затем – в «Московский листок». Именно на поприще криминальных репортажей и репортажей о чрезвычайных происшествиях Гиляровский и снискал себе славу и востребованность публикой.
Известность начинающему журналисту принесла серия репортажей о знаменитой Кукуевской катастрофе. В ночь с 29 на 30 июня 1882 г. близ деревни Кукуевки, что недалеко от станции Бастыево Московско-Курской железной дороги, произошло крушение почтового поезда. Сильный ливень привел к тому, что напор воды разрушил водопропускную чугунную трубу под земляной насыпью. Насыпь была размыта, и железнодорожное полотно буквально повисло в воздухе. Естественно, что во время прохождения поезда семь вагонов провалились и были завалены грунтом. В результате крушения погибло 42 человека, 35 было ранено. Среди погибших оказался двадцатидвухлетний Николай Тургенев – племянник писателя Ивана Тургенева. Когда отцу погибшего, брату писателя Николаю Тургеневу-старшему сообщили скорбное известие, его хватил паралич. Сам Иван Тургенев неоднократно высказывал возмущение по поводу халатности властей. На место крушения поезда прибыл репортер Владимир Гиляровский, который участвовал в разборе завала две недели и в течение этого времени отправлял репортажи в «Московский листок». Следующей скандальной серией репортажей Гиляровского были сообщения о пожаре на фабрике Морозовых. Редактору даже пришлось скрывать имя автора статей. Острые публикации Гиляровского вызывали недовольство чиновников и ему вскоре пришлось покинуть «Московский листок». В 1884 г. он перешел работать в «Русские ведомости», где в 1885 г. появился его очерк «Обреченные», написанный Гиляровским еще в 1874 г. и повествующий о работе на белильном заводе Сорокина.
Летописец московских трущоб
Действительно, репортером Владимир Гиляровский был очень талантливым. Его лично знали практически все московские чиновники, а особенно – полицейские приставы и следователи, пожарные начальники, врачи больниц. Пожалуй, в Москве не было такого места, где бы не побывал Гиляровский. И такой темы, которую он бы не освещал в своих репортажах. Его пускали в театры и картинные галереи, в Английский клуб, где собирались московские аристократы, и в страшные притоны и вертепы Хитровки, где завсегдатаями были уличные грабители, картежники, проститутки и пьяницы. Везде его принимали «за своего» и, по сути, Гиляровский мог решить практически любую проблему. В частности, он помогал своим знакомым вернуть похищенные вещи, поскольку был вхож в воровские «малины» Хитрова рынка. Поскольку для репортера самое важное – уметь развязать язык собеседнику, Гиляровскому приходилось и выпивать. А как же без выпивки побывать в кабаках и трущобах, не привлекая к себе внимания? Но, как вспоминают друзья писателя, несмотря на то, что он мог выпить огромное количество спиртных напитков, трезвость не покидала репортера и, где надо, он сохранял ясность ума и тщательно запоминал пьяные откровения своих собеседников. Именно эта «свойскость» Владимира Гиляровского и позволила ему создать впечатляющие по содержащимся сведениям очерки жизни московского социального «дна», криминального мира, богемы.
Излюбленной темой публикаций Гиляровского стали социальные проблемы Москвы. Пожалуй, никто лучше Гиляровского не осветил нравы и быт московских трущоб – Хитровки, Сухаревки, не рассказал о жизни социальных низов. Гиляровский затронул даже тему жизни бездомных животных в Москве. Основные герои произведений Гиляровского – люди, «тертые жизнью», обитатели московских трущоб, порой потерявшие человеческий облик. Но в поведении некоторых из них еще проскальзывает что-то человеческое. Гиляровский учит читателя, в буквальном смысле, «от сумы и от тюрьмы не зарекаться», поскольку показывает на примере своих героев, как вчера еще благополучные обыватели в мгновение оказывались жертвами московских трущоб и более уже не могли покинуть засасывающий как трясина мир дешевых кабаков и ночлежек – клоповников. Постепенно Гиляровского друзья и коллеги стали называть не иначе как «дядя Гиляй».
Популярность журналиста, писавшего на острые и злободневные темы, росла с каждой новой публикацией. А в 1887 году Гиляровский опубликовал первый сборник рассказов – «Трущобные люди». Цензура изъяла и уничтожила практически весь тираж этого произведения. Главное обвинение цензоров заключалось в том, что Гиляровский показал жизнь простого люда царской России слишком мрачной, без просвета, а «такую правду печатать нельзя», - как выразился один из руководителей цензуры о произведении Владимира Гиляровского. Однако рассказы все же распространились по стране. Сюжеты, простота подачи материала – все вызывало интерес читателя. Герои сборника «Трущобные люди» - это пропойца-лакей Спирька, исполнительный малый, страдающий запойным пьянством; старый актер Ханов; Александр Иванович Колесов – конторский служащий, прибывший в Москву в поисках работы и, будучи обкраденным, пополнивший число обитателей московских ночлежек; отставной подпоручик Иванов, обмороженный и превратившийся в московского нищего; профессиональный игрок в бильярд по прозвищу «Капитан», с травмированной рукой проигравший партии. Все эти люди – жертвы социального бесправия, нищеты, многочисленных пороков. Эту реальность царской России, изображенную Гиляровским, тогда не хотели воспринимать и признавать «охранители» существующих порядков – от цензоров до консервативных критиков. Да и сегодня она идет вразрез с идеализацией дореволюционных времен, присущей многим современным авторам.
В очерке «Хитровка» Гиляровский дает подробнейшее и интереснейшее описание самого злачного района дореволюционной Москвы – Хитрова рынка. Здесь, в ночлежных домах, ютилось в целом до 10 000 человек. Среди них – и бесчисленные алкоголики-босяки, перебивавшиеся случайными заработками, и профессиональные преступники, и малолетние проститутки, и нищие инвалиды. Преступный путь хитровцы начинали с рождения, а до взрослых лет многие из них и не доживали. Гиляровский описывает городовых, отвечавших за порядок на Хитровом рынке и прекрасно знавших всю его криминальную публику. В другом очерке писатель повествует о том, как он исследовал московские подземелья – клоаку между Трубной площадью и Самотёкой, в которую была превращена река Неглинка, практически на всем протяжении «закатанная в трубу». Кстати, после того, как Владимир Алексеевич опубликовал в московской печати цикл статей о приключениях в московских подземельях, городская дума Москвы была вынуждена издать постановление с приказом о начале перестройки Неглинки. Но, помимо рассказов о «дне» в переносном и буквальном смыслах этого слова, Гиляровский повествует и о жизни московских богачей. Так, в одном из очерков писатель рисует образ жизни московских купцов, собиравшихся в клубе в доме Мятлева. Приводит перечень изысканных меню. В другом – повествует о московской «яме» - долговой тюрьме, куда попадали несчастные люди, оказавшиеся во власти своих кредиторов и не сумевшие расплатиться с долгами. В своих очерках Гиляровский вспоминает и о многих встречавшихся ему на пути писателях, поэтах, актерах, художниках и прочих интересных личностях. Интересны описания быта обычных московских людей – булочников и парикмахеров, официантов и извозчиков, студентов и начинающих художников. Замечательны описания московских трактиров и ресторанов, бань и скверов.
Друг поэтам и художникам
Постепенно Гиляровский получил широкую известность и в литературной, музыкальной, художественной среде – он близко общался с Успенским, с Чеховым, был хорошо знаком со многими знаменитыми композиторами и художниками своего времени. Брат Антона Павловича Чехова Михаил вспоминает: ««Однажды, еще в самые ранние годы нашего пребывания в Москве, брат Антон вернулся откуда-то домой и сказал: «Мама, завтра придет ко мне некто Гиляровский. Хорошо бы его чем-нибудь угостить». Приход Гиляровского пришелся как раз на воскресенье, и мать испекла пирог с капустой и приготовила водочки. Явился Гиляровский. Это был тогда еще молодой человек, среднего роста, необыкновенно могучий и коренастый, в высоких охотничьих сапогах. Жизнерадостностью от него так и прыскало во все стороны. Он сразу же стал с нами на «ты», предложил нам пощупать его железные мускулы на руках, свернул в трубочку копейку, свертел винтом чайную ложку, дал всем понюхать табаку, показал несколько изумительных фокусов на картах, рассказал много самых рискованных анекдотов и, оставив по себе недурное впечатление, ушел. С тех пор он стал бывать у нас, и всякий раз вносил с собой какое-то особое оживление» (М. П. Чехов. «Вокруг Чехова»). О дружбе с Антоном Павловичем Чеховым вспоминал в «Друзьях и встречах» и сам Гиляровский – в этом сборнике великому русскому писателю посвящен очерк «Антоша Чехонте».
Параллельно статьям в прессе и рассказам, Гиляровский занимался и сочинительством стихов. Так, в 1894 г. он издал сборник стихов «Забытая тетрадь». В качестве репортера «Русских ведомостей» Гиляровский бывал на Дону – у казаков, в Албании и даже на русско-японской войне 1904-1905 гг. В начале Первой мировой войны Гиляровский пожертвовал гонорар от изданной им книги стихов в фонд помощи раненым воинам. Стихи Гиляровского иллюстрировали друзья поэта и писателя – братья Васнецовы, Кустодиев, Малютни, Маковский, Суриков, Серов, Репин, Нестеров. Художников Гиляровский любил и близко общался с ними. Причем не только со знаменитостями, но и с начинающими, молодыми художниками, которых старался поддержать и добрым словом, и материально – никогда не жалел денег на покупку картин, тем самым выручая начинающих и плохо оплачиваемых мастеров кисти. В сборнике «Друзья и встречи» Владимир Гиляровский описывает грустную встречу с Алексеем Кондратьевичем Саврасовым – автором бессмертных картин «Грачи прилетели» и «Разлив Волги под Ярославлем». Ко времени встречи великий художник уже был безнадежно болен алкоголизмом, однако Гиляровский старался ему помочь, чем мог – хотя бы подкинуть денег на обед, поскольку мастер, не имевший заказов, жил в ужасной бедности: «я предложил Алексею Кондратьевичу отдохнуть на диване и заставил его надеть мой охотничий длинный пиджак из бобрика. И хотя трудно его было уговорить, он все-таки надел, и когда я провожал старика, то был уверен, что ему в обшитых кожей валенках и в этом пиджаке и при его летнем пальто холодно не будет. В карман ему я незаметно сунул серебра. Жена, провожая его, просила заходить не стесняясь, когда угодно. Он радостно обещал, но ни разу не зашел,-- и никогда больше я его не встречал, слышал только, что старик окончательно отрущобился и никуда не показывается» (Гиляровский В.А. Друзья и встречи).
Пожалуй, самым известным стихотворным произведением Владимира Алексеевича Гиляровского стал написанный в 1915 году «Марш сибирских стрелков», который опубликовали в журнале «Прапорщик». Именно на его мотив впоследствии были сочинены знаменитые гимны Гражданской – белогвардейский «Марш Дроздовского полка» (Из Румынии походом Шёл дроздовский славный полк, Во спасение народа Исполняя тяжкий долг…», 1918 либо 1919), красноармейский «Марш дальневосточных партизан» (По долинам и по взгорьям, 1922) и анархистский «Гимн махновцев» (Махновщина, махновщина, ветер флаги твои вил, почерневшие с кручины, покрасневшие с крови). А оригинальные слова марша авторства Гиляровского начинались так: «Из тайги, тайги дремучей, от Амура, от реки, молчаливо, грозной тучей шли на бой сибиряки».
«Дядя Гиляй» - советский писатель
После революции он, классик российской журналистики и литературы, с юных лет сочувствовавший народникам, принял советскую власть. И это несмотря на то, что в год Октябрьской революции Владимиру Алексеевичу Гиляровскому исполнилось шестьдесят два года, большая часть жизни прошла «в том мире» - в царской России, которую, однако, криминальный репортер не очень и жаловал. Именно в послереволюционное десятилетие Гиляровский приобретает настоящую славу как прекрасный мемуарист – при советской власти его мемуары уже были разрешены и никто не изымал тиражи книг с целью уничтожения. Когда Владимиру Алексеевичу исполнилось семьдесят лет, он получил земельный участок в Можайском уезде, затем, в Картино, построил дом и прожил там до конца своих дней. Советская власть ценит и уважает писателя Гиляровского – его статьи все также пользуются спросом, только уже в советских печатных изданиях. А литературные издательства начинают выпуск поэзии и мемуарной прозы «Дяди Гиляя».
Гиляровский работал в газетах «Известия» и «Вечерняя Москва», в журналах «Огонек» и «Прожектор», в 1922 г. опубликовал поэму «Стенька Разин». В 1926 г. была опубликована книга «Москва и москвичи», а в 1928 г. – «Мои скитания». На глазах Владимира Алексеевича преображалась Россия, новый облик приобретала и его любимая Москва. Во-первых, Москва стала столицей советского государства. Во-вторых, ушли в прошлое трущобы и ночлежки, о которых писал Гиляровский в «Трущобных людях» и «Москве и москвичах». Современник самых разных эпох, он своими глазами мог наблюдать преобразования страны. И делал из своих наблюдений вполне правильные выводы. Несмотря на то, что под старость лет Владимир Гиляровский стал практически полностью слепым, он продолжал самостоятельно писать статьи и рассказы. В 1934 г. вышла книга «Друзья и встречи». А «Люди театра» вышли уже после смерти писателя. В 1960 г. вышло еще одно произведение уже давно покойного к тому времени автора – «Москва газетная».
Настоящей визитной карточкой Владимира Гиляровского стала книга «Москва и москвичи». Он писал ее более двадцати лет – с 1912 года и до последнего года своей жизни. К декабрю 1925 года работа над сборником очерков была завершена и в 1926 г. «Москва и москвичи» вышла тиражом 4000 экземпляров. После успеха книги к писателю обратилось издательство с предложением развить тему старой Москвы. Сам Гиляровский признавался, что о Москве писать можно очень много. Москва конца XIX века – это одна из излюбленных тем творчества писателя. В 1931 г. в издательстве «Федерация» вышли «Записки москвича». Третья книга, в которой были объединены два предыдущих издания, вышла уже в 1935 году. «Чувствую себя счастливым и помолодевшим на полвека», - так сказал писатель, когда рукопись была отправлена в издательство. На глазах писателя Москва, которой он отдал большую часть своей жизни и летописцем радости и горя которой стал, приобретала новый облик. Уходили в прошлое страшные трущобы Хитрова рынка и Сухаревки, сносились ночлежки, а на их месте возникало новое комфортабельное жилье для советских граждан. Извозчиков сменил доступный общественный транспорт, а городовых – советские милиционеры. Эти перемены не могли не радовать Гиляровского, о чем он и сообщал в «Москве и москвичах».
В 1935 г. Владимир Алексеевич скончался на восьмидесятом году жизни. Его похоронили на Новодевичьем кладбище. Именем Владимира Гиляровского в 1966 г. была названа бывшая 2-я Мещанская улица в Москве. Также память о Гиляровском увековечена в названиях улиц в Вологде и Тамбове, в названии одной из малых планет Солнечной системы. Кстати, с Гиляровского создавал Тараса Бульбу на барельефе памятника Гоголю знаменитый скульптор Андреев. И. Репин писал с Гиляровского одного из своих запорожцев – столь колоритной внешностью обладал самый популярный криминальный корреспондент Москвы.
источник
Знакомясь с биографией Владимира Гиляровского – «дяди Гиляя», - сложно представить себе, что столь разнообразную жизнь мог прожить один человек. «Дядя Гиляй» был бурлаком и цирковым наездником, воевал на Кавказе и тушил пожары, работал газетным репортером криминальной хроники и писал потрясающие рассказы о Москве и москвичах. Пожалуй, именно москвичам особенно значима фигура Владимира Гиляровского. Ведь «дядя Гиляй» - автор уникальных рассказов о «старой», дореволюционной Москве. Герои его произведений «Москва и москвичи» или «Трущобные люди» - базарные карманники и богатые купцы-воротилы, спившиеся аристократы и неграмотные слуги, полицейские приставы и профессиональные разбойники, картежники и малолетние проститутки. В своих произведениях Владимир Гиляровский отразил быт той Москвы, о которой большинство авторов предпочитало не писать. Не хотели, а может и не могли. А «дядя Гиляй» мог – в качестве криминального репортера он облазил всю «белокаменную» и был хорошо знаком с изнанкой ее жизни, с обитателями и дворцов, и трущоб. Он бывал в московских кабаках и ночлежках, в полицейских участках и базарных притонах, исследовал московские подземелья, был вхож во многие знатные семьи. Произведения Гиляровского тем ценны, что практически все они – про людей или действительно существовавших, или имевших свои реальные прототипы. Придумывать сюжеты для большинства своих произведений «дяде Гиляю» не было надобности – хватало воспоминаний и историй из собственной жизни, из круга многочисленных и абсолютно разных знакомых и приятелей. Да и жизнь Гиляровского выпала на очень интересные времена – он был свидетелем масштабных перемен, происходивших в российской истории. Застал эпохи Александра II и Александра III, правление последнего русского царя Николая II, Февральскую и Октябрьскую революции, годы НЭПа и советской индустриализации.
Вологодское детство
Владимир Алексеевич Гиляровский родился 8 декабря 1855 года (по старому стилю – 26 ноября) в Вологодском уезде Вологодской губернии – в имении графа Олсуфьева, где его отец Алексей Гиляровский служил на должности помощника управляющего лесными угодьями. Долгое время считалось, что Владимир Гиляровский родился в 1853 году. Эта дата вошла во многие энциклопедии и справочники и признавалась официальной – по крайней мере, именно в 1953 году праздновали 100-летие писателя. Лишь в 2005 г. выяснилось, что Гиляровский родился в 1855 году – именно этим годом датирована запись о его крещении в метрической книги церкви в деревне Сяма, где крестили маленького Володю (ныне деревня входит в состав Новленского сельского поселения Вологодского района Вологодской области, в ней проживает всего двадцать человек).
На Вологодчине прошло все детство и отрочество Владимира Гиляровского. Впоследствии писатель так вспоминал свои родные места: «родился я в лесном хуторе за Кубенским озером и часть детства своего провёл в дремучих домшинских лесах, где по волокам да болотам непроходимым медведи пешком ходят, а волки стаями волочатся. В Домшине пробегала через леса дремучие быстрая речонка Тошня, а за ней, среди вековых лесов, болота» (Гиляровский В.А. Мои скитания). По отцовской линии предки Владимира Гиляровского были жителями Белоозера и занимались рыбной ловлей. Они носили фамилию Петровы, а дед писателя, поступивший в Вологодскую духовную семинарию, получил фамилию «Гиляровский» - от латинского «hilaris» — «весёлый, радостный». Род Петровых – вольных рыбаков – скорее всего восходил к жителям Великого Новгорода. По матери Владимир Гиляровский был потомком запорожских казаков – ее род переселился в конце XVIII в. на Кубань. Уроженцем Кубани был дед писателя по материнской линии – участник боевых действий на Кавказе. И мать, и бабушка много рассказывали маленькому Володе о казачьем быте. Естественно, неизбежно всплывала и тема происхождения кубанского казачества от Запорожской Сечи. Эту тягу к казакам - запорожцам Гиляровский сохранил на всю жизнь. С детства его любимым писателем стал Николай Васильевич Гоголь, а себя Владимир Гиляровский любил причислять к славному лихому племени запорожских и кубанских казаков, впрочем очень гордясь и происхождением по отцовской линии от вольных новгородцев.
В 1860 году отец Володи Алексей Гиляровский получил в Вологде должность станового пристава. Туда же перебралась и вся семья. Когда мальчику было восемь лет, его постигло страшное горе – умерла мать. С этого времени его ждало только мужское воспитание – отца и его друга Китаева, о котором мы расскажем ниже. В августе 1865 года десятилетний Владимир поступил в первый класс Вологодской гимназии, однако учился неважно. Его оставили на второй год. Больше, чем учеба, отрока привлекали спорт и сочинение стихов. Он начал сочинять эпиграммы на учителей, стихи, увлекся переводами стихов с французского языка. Одновременно Володя занимался цирковой акробатикой и джигитовкой. Подросток ждал летних каникул – чтобы отправиться в имение Светелки, где можно было вдоволь заниматься физическими упражнениями, путешествовать по лесу вместе с отцом, дедом и «дядькой Китаевым».
Китаев – пионер джиу-джитсу
Кстати, интересно, что Владимир Гиляровский стал одним из первых россиян, получивших представление о восточных боевых искусствах. Сейчас интересом молодых людей к китайским, японским, корейским боевым единоборствам никого не удивишь. Сотни тысяч молодых и не очень россиян прошли через секции ушу, карате, тхэквондо и других единоборств. Дальний Восток теперь, благодаря развитым коммуникациям и транспортному сообщению, вполне доступен, а отдельные элементы китайской, японской, корейской культуры плотно вошли в жизнь и европейцев, и россиян. А тогда, во второй половине XIX века, лишь отрывочные сведения о таинственной «японской борьбе» проникали в Россию – с моряками, возвращавшимися из дальних плаваний. С одним из таких примечательных людей и свела судьба Владимира Гиляровского – тогда еще подростка. В «Моих скитаниях» Гиляровский часто поминает бывшего матроса Китаева, который был близким другом его отца и выполнял для мальчика Володи роль «дядьки». Китаев учил юного Гиляровского делать гимнастику, ездить верхом, стрелять и, естественно, драться. Последнее ремесло «дядька» знал в совершенстве. Ведь и Китаевым его прозвали потому, что он долго жил в Китае и Японии. Во время дальневосточных странствий «дядька Китаев» и освоил навыки боевых искусств, незнакомых тогдашним русским мужчинам. Владимир Гиляровский так вспоминал своего наставника: «это был квадратный человек, как в ширину, так и вверх, с длинными, огромными и обезьяньими ручищами и сутулый. Ему было лет шестьдесят, но десяток мужиков с ним не мог сладить: он их брал, как котят и отбрасывал от себя далеко, ругаясь неистово не то по-японски, не то по-китайски, что, впрочем, очень смахивало на некоторые и русские слова» (Гиляровский В.А. «Мои скитания»).
В действительности Китаева звали Василий Югов. Земляк Гиляровских, родом с Вологодчины, он родился в семье крепостных крестьян и, как и многие крестьянские пареньки, был записан в рекруты. Крепкого и смышленого вологодского парня направили служить в военно-морской флот. Благодаря этому Югов и оказался за тридевять земель от родных мест – на Дальнем Востоке. На флоте матрос Югов считался заправским силачом и участвовал в постоянных драках с иностранными матросами. За что был неоднократно и нещадно наказуем офицерами. Однажды, на корабле у печально известного своими зверствами над матросами капитан-лейтенанта Фофанова Василий Югов заступился за молодого матроса, которого, несмотря на болезнь, жестокий Фофанов приказал выпороть. Рассвирепевший капитан приказал кинуть Югова в трюм, а на следующее утро расстрелять. Однако Василию удалось бежать с корабля. Он очутился на каком-то островке, потом вместе с японскими рыбаками попал в Японию, а затем – и в Китай. За годы странствий Василий Югов хорошо усвоил приемы борьбы без оружия, подучившись им у японских и китайских мастеров, которые встречались на его пути. Гиляровский вспоминал, что дядька Китаев - Югов показывал ему небывалые трюки – клал два камня, один на другой, и разбивал их ударом ребра ладони. Мог жонглировать бревнами, которые предназначались для строительства сарая. Вот с такой интересной биографией был «тренер» юного Гиляровского. А учил он юного Володю приемам джиу-джитсу. Тогда это японское искусство борьбы было практически неизвестно в России – лишь спустя полвека, в годы русско-японской войны 1904-1905 гг., джиу-джитсу обрело популярность – сначала среди русских офицеров и солдат, а затем и у других категорий населения. И без того не обделенному физическими данными Владимиру Гиляровскому (именно с него, кстати, Илья Репин писал одного из своих знаменитых запорожцев – хохочущего казака в белой папахе и красной свитке) уроки старика – матроса пошли впрок. Гиляровский хорошо освоил искусство борьбы, которое затем многократно помогало будущему писателю в молодые годы – во время его долгих странствий, описанных затем в «Моих скитаниях».
Скитаться по стране Володя Гиляровский начал в силу своего буйного характера. С юных лет он совсем не хотел для себя скучной жизни мелкого чиновника или сельского учителя. Помимо «дядьки Китаева», он близко общался с ссыльными народниками, которые давали Гиляровскому протестную литературу, в том числе и роман Н.Г. Чернышевского «Что делать?». И через некоторое время Гиляровский действительно «пошел в народ». А заставило его это сделать прискорбное обстоятельство – в июне 1871 г., не сдав выпускные экзамены в гимназии, Гиляровский без паспорта и денег сбежал из отчего дома. На Волге он поступил на работу бурлаком. В бурлацких артелях требовалась не только физическая сноровка, но и умение постоять за себя – народ там обретался лихой, способный на многие дела, однако семнадцатилетний Володя сумел «поставить себя» в окружении суровых взрослых парней и мужчин, многие из которых были с очень темным, разбойным и каторжным прошлым. Сказалась закалка подростковых лет, заданная Китаевым – Юговым. Да и будучи московским журналистом, в зрелые годы, Гиляровский, в отличие от многих коллег, легко мог рискнуть, посещая самые отъявленные трущобы и притоны – в своих силах он был вполне уверен. Впрочем, неимоверная физическая сила досталась Гиляровскому по наследству. Константин Паустовский в выступлении на вечере в честь 100-летия со дня рождения Владимира Алексеевича Гиляровского, привел вот такой интересный момент, характеризовавший писателя: «не только Гиляровский сам, но и вся семья его обладала этой необыкновенной запорожской силой. И вот Гиляровский, как-то приехав к отцу, взял кочергу и завязал ее. Отец сказал: эти вещи ты можешь портить у себя дома, а у меня нельзя. И развязал эту кочергу. Надо сказать, что отцу было около 80 лет» (Стенограмма выступления К. Г. Паустовского на вечере, посвященном 100-летию со дня рождения Владимира Алексеевича Гиляровского // Вопросы литературы. – 1969. – №5). О Гиляровском вспоминали, что он был человеком потрясающей личной смелости – мог запросто «общаться» с огромными цепными псами, догнать и удержать на бегу экипаж извозчичьей пролетки. Как то в саду «Эрмитаж», где стояла специальная машина для измерения силы, Владимир Алексеевич так «измерил» свою силу, что машина оказалась полностью выдернутой из земли.
Бурлак, наездник и военный разведчик
Юный бурлак Гиляровский двадцать дней шел с лямкой по Волге – от Костромы до Рыбинска. В Рыбинске Володя устроился работать крючником в местном порту. В это время он стал задумываться о военной карьере. В конце концов, осенью Гиляровский поступил вольноопределяющимся в Нежинский полк - 137-й пехотный Нежинский Её Императорского Высочества Великой Княгини Марии Павловны полк, сформированный в 1863 г. на базе 4-го резервного батальона Екатеринбургского Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича пехотного полка. Способный вольноопределяющийся в 1873 г. был направлен учиться – в Московское юнкерское училище. У молодого Гиляровского был шанс стать офицером, и, кто знает, получили бы мы тогда возможность читать его литературные произведения? Однако, строптивый нрав Гиляровского дисциплины и муштры в юнкерском училище не выдержал. Всего лишь через месяц после поступления юнкер Владимир Гиляровский был отчислен из училища обратно в полк – за нарушение дисциплины. Но службу в полку Гиляровский продолжать не стал, а написал командованию рапорт об отставке. С военной карьерой у молодого Владимира не сложилось. Началась очередная фаза скитаний. Гиляровский работал истопником и рабочим белильного завода в Ярославле, тушил пожары в составе пожарной команды, трудился на рыбных промыслах, а в Царицыне одно время работал табунщиком. С лошадьми Гиляровский, благодаря урокам Китаева, умел обращаться с детства. Поэтому в Ростове-на-Дону он поступил наездником в местный цирк. В 1875 году из циркового наездника стал театральным актером. С театральными труппами Гиляровский посетил Воронеж и Кирсанов, Моршанск и Пензу, Рязань, Саратов и Тамбов.
Когда началась русско-турецкая война, Гиляровский, вполне в духе времени, решил пойти добровольцем. Он вновь поступил на военную службу. Двадцатидвухлетний Владимир Гиляровский был направлен вольноопределяющимся в 12-ю роту 161-го Александропольского пехотного полка. Командовал им полковник князь Р.Н. Абашидзе. Полк дислоцировался на Кавказе, в грузинской Гурии – на границе с Османской империей. Он участвовал в занятии Хуцубанских высот, боях на высотах Сальба и на р. Ачхуа. Двенадцатой ротой полка, в которую был распределен Гиляровский, командовал знаменитый капитан Карганов, взявший в плен самого Хаджи-Мурата. Впрочем, в 12-й пехотной роте Гиляровский пробыл не более недели. Служба в пехотном подразделении стремившемуся к подвигам и неординарным поступкам Владимиру казалась достаточно скучной. Да и по уровню своей подготовки Владимир мог попробовать себя на более интересных и опасных заданиях. Гиляровский перешел в охотничью команду пластунов. Это был спецназ того времени - войсковая разведка, выполнявшая весьма специфический набор функций. Снимали часовых, захватывали «языков», узнавали точные данные о расположении турецких войск. Служба была действительно трудная и очень рисковая. Ведь турки, особенно башибузуки, набиравшиеся из местных горцев – мусульман, прекрасно знали горные тропы и ориентировались на местности намного лучше российских солдат и офицеров. Поэтому охотничьи команды, не уступавшие противнику в знании горных районов, были по-настоящему уникальными подразделениями, слава о которых распространялась по всей действующей армии.
Во время описываемых событий охотничьи команды еще не имели официального статуса и формировались из добровольцев – наиболее отчаянных и «безбашенных» казаков и солдат, подходивших по физическим данным, но главное – по моральной готовности к ежедневному риску. Оборона Севастополя и, в особенности, боевые действия на Кавказе, продемонстрировали все сильные стороны охотничьих команд и показали их незаменимость в условиях горной местности, близкой границы фронта с противником, борьбы с вражескими лазутчиками и диверсантами. Тем не менее, когда Гиляровский служил в Александропольском полку, охотничьи команды формально еще оставались «самодеятельностью» полковых офицеров. Лишь в 1886 году их статус был узаконен соответствующим приказом военного ведомства.
Набирали туда «смертников», заранее предупреждая, что никто из команды живым домой не вернется. Гиляровский выжил. Хотя прослужил в охотничьей командой почти целый год – воевал с турками и с отрядами башибузуков, которые оперировали в Кавказских горах. «Заключили мир, войска уводили вглубь России, но только третьего сентября 1878 года я получил отставку, так как был в "охотниках" и нас держали под ружьем, потому что башибузуки наводняли горы и приходилось воевать с ними в одиночку в горных лесных трущобах, ползая по скалам, вися над пропастями. Мне это занятие было интереснее, чем сама война» - вспоминал затем Гиляровский в «Моих скитаниях». Кстати, как вспоминал Гиляровский, те лихие солдаты и казаки, с которыми он служил бок о бок в пехотном полку и охотничьей команде, казались ему очень даже интеллигентными людьми по сравнению с бродягами и бурлаками, коих в юности немало повидал Владимир во время своих путешествий по стране. За доблестную службу в годы русско-турецкой войне Гиляровский получил Военный орден Святого Георгия IV степени и медаль «За русско-турецкую войну 1877-1878 гг.». Впрочем, своим ратным прошлым Владимир Алексеевич впоследствии не задавался. Георгиевский крест он почти не носил, ограничиваясь ленточкой. О периоде своего участия в боевых действиях на Кавказе Гиляровский оставил главу воспоминаний в автобиографической книге «Мои скитания».
Из театрала в журналисты
Демобилизовавшись после окончания войны, Гиляровский приехал в Москву. Здесь в 1881 году он устроился работать в «Пушкинский театр», официально называвшийся «Драматический театр А. А. Бренко в доме Малкиеля». Заведовала этим театром Анна Алексеевна Бренко (1848-1934) – знаменитая актриса и режиссер. Однако постепенно Гиляровский все больше убеждался в том, что его призвание – не театральная игра, а литература. Писать стихи и заметки он начал еще в детстве, в гимназические годы. 30 августа 1881 года в журнале «Будильник» были опубликованы его стихи о Волге. Осенью 1881 года Владимир Гиляровский ушел из театра и занялся литературной деятельностью. Он поступил корреспондентом в «Русскую газету», затем – в «Московский листок». Именно на поприще криминальных репортажей и репортажей о чрезвычайных происшествиях Гиляровский и снискал себе славу и востребованность публикой.
Известность начинающему журналисту принесла серия репортажей о знаменитой Кукуевской катастрофе. В ночь с 29 на 30 июня 1882 г. близ деревни Кукуевки, что недалеко от станции Бастыево Московско-Курской железной дороги, произошло крушение почтового поезда. Сильный ливень привел к тому, что напор воды разрушил водопропускную чугунную трубу под земляной насыпью. Насыпь была размыта, и железнодорожное полотно буквально повисло в воздухе. Естественно, что во время прохождения поезда семь вагонов провалились и были завалены грунтом. В результате крушения погибло 42 человека, 35 было ранено. Среди погибших оказался двадцатидвухлетний Николай Тургенев – племянник писателя Ивана Тургенева. Когда отцу погибшего, брату писателя Николаю Тургеневу-старшему сообщили скорбное известие, его хватил паралич. Сам Иван Тургенев неоднократно высказывал возмущение по поводу халатности властей. На место крушения поезда прибыл репортер Владимир Гиляровский, который участвовал в разборе завала две недели и в течение этого времени отправлял репортажи в «Московский листок». Следующей скандальной серией репортажей Гиляровского были сообщения о пожаре на фабрике Морозовых. Редактору даже пришлось скрывать имя автора статей. Острые публикации Гиляровского вызывали недовольство чиновников и ему вскоре пришлось покинуть «Московский листок». В 1884 г. он перешел работать в «Русские ведомости», где в 1885 г. появился его очерк «Обреченные», написанный Гиляровским еще в 1874 г. и повествующий о работе на белильном заводе Сорокина.
Летописец московских трущоб
Действительно, репортером Владимир Гиляровский был очень талантливым. Его лично знали практически все московские чиновники, а особенно – полицейские приставы и следователи, пожарные начальники, врачи больниц. Пожалуй, в Москве не было такого места, где бы не побывал Гиляровский. И такой темы, которую он бы не освещал в своих репортажах. Его пускали в театры и картинные галереи, в Английский клуб, где собирались московские аристократы, и в страшные притоны и вертепы Хитровки, где завсегдатаями были уличные грабители, картежники, проститутки и пьяницы. Везде его принимали «за своего» и, по сути, Гиляровский мог решить практически любую проблему. В частности, он помогал своим знакомым вернуть похищенные вещи, поскольку был вхож в воровские «малины» Хитрова рынка. Поскольку для репортера самое важное – уметь развязать язык собеседнику, Гиляровскому приходилось и выпивать. А как же без выпивки побывать в кабаках и трущобах, не привлекая к себе внимания? Но, как вспоминают друзья писателя, несмотря на то, что он мог выпить огромное количество спиртных напитков, трезвость не покидала репортера и, где надо, он сохранял ясность ума и тщательно запоминал пьяные откровения своих собеседников. Именно эта «свойскость» Владимира Гиляровского и позволила ему создать впечатляющие по содержащимся сведениям очерки жизни московского социального «дна», криминального мира, богемы.
Излюбленной темой публикаций Гиляровского стали социальные проблемы Москвы. Пожалуй, никто лучше Гиляровского не осветил нравы и быт московских трущоб – Хитровки, Сухаревки, не рассказал о жизни социальных низов. Гиляровский затронул даже тему жизни бездомных животных в Москве. Основные герои произведений Гиляровского – люди, «тертые жизнью», обитатели московских трущоб, порой потерявшие человеческий облик. Но в поведении некоторых из них еще проскальзывает что-то человеческое. Гиляровский учит читателя, в буквальном смысле, «от сумы и от тюрьмы не зарекаться», поскольку показывает на примере своих героев, как вчера еще благополучные обыватели в мгновение оказывались жертвами московских трущоб и более уже не могли покинуть засасывающий как трясина мир дешевых кабаков и ночлежек – клоповников. Постепенно Гиляровского друзья и коллеги стали называть не иначе как «дядя Гиляй».
Популярность журналиста, писавшего на острые и злободневные темы, росла с каждой новой публикацией. А в 1887 году Гиляровский опубликовал первый сборник рассказов – «Трущобные люди». Цензура изъяла и уничтожила практически весь тираж этого произведения. Главное обвинение цензоров заключалось в том, что Гиляровский показал жизнь простого люда царской России слишком мрачной, без просвета, а «такую правду печатать нельзя», - как выразился один из руководителей цензуры о произведении Владимира Гиляровского. Однако рассказы все же распространились по стране. Сюжеты, простота подачи материала – все вызывало интерес читателя. Герои сборника «Трущобные люди» - это пропойца-лакей Спирька, исполнительный малый, страдающий запойным пьянством; старый актер Ханов; Александр Иванович Колесов – конторский служащий, прибывший в Москву в поисках работы и, будучи обкраденным, пополнивший число обитателей московских ночлежек; отставной подпоручик Иванов, обмороженный и превратившийся в московского нищего; профессиональный игрок в бильярд по прозвищу «Капитан», с травмированной рукой проигравший партии. Все эти люди – жертвы социального бесправия, нищеты, многочисленных пороков. Эту реальность царской России, изображенную Гиляровским, тогда не хотели воспринимать и признавать «охранители» существующих порядков – от цензоров до консервативных критиков. Да и сегодня она идет вразрез с идеализацией дореволюционных времен, присущей многим современным авторам.
В очерке «Хитровка» Гиляровский дает подробнейшее и интереснейшее описание самого злачного района дореволюционной Москвы – Хитрова рынка. Здесь, в ночлежных домах, ютилось в целом до 10 000 человек. Среди них – и бесчисленные алкоголики-босяки, перебивавшиеся случайными заработками, и профессиональные преступники, и малолетние проститутки, и нищие инвалиды. Преступный путь хитровцы начинали с рождения, а до взрослых лет многие из них и не доживали. Гиляровский описывает городовых, отвечавших за порядок на Хитровом рынке и прекрасно знавших всю его криминальную публику. В другом очерке писатель повествует о том, как он исследовал московские подземелья – клоаку между Трубной площадью и Самотёкой, в которую была превращена река Неглинка, практически на всем протяжении «закатанная в трубу». Кстати, после того, как Владимир Алексеевич опубликовал в московской печати цикл статей о приключениях в московских подземельях, городская дума Москвы была вынуждена издать постановление с приказом о начале перестройки Неглинки. Но, помимо рассказов о «дне» в переносном и буквальном смыслах этого слова, Гиляровский повествует и о жизни московских богачей. Так, в одном из очерков писатель рисует образ жизни московских купцов, собиравшихся в клубе в доме Мятлева. Приводит перечень изысканных меню. В другом – повествует о московской «яме» - долговой тюрьме, куда попадали несчастные люди, оказавшиеся во власти своих кредиторов и не сумевшие расплатиться с долгами. В своих очерках Гиляровский вспоминает и о многих встречавшихся ему на пути писателях, поэтах, актерах, художниках и прочих интересных личностях. Интересны описания быта обычных московских людей – булочников и парикмахеров, официантов и извозчиков, студентов и начинающих художников. Замечательны описания московских трактиров и ресторанов, бань и скверов.
Друг поэтам и художникам
Постепенно Гиляровский получил широкую известность и в литературной, музыкальной, художественной среде – он близко общался с Успенским, с Чеховым, был хорошо знаком со многими знаменитыми композиторами и художниками своего времени. Брат Антона Павловича Чехова Михаил вспоминает: ««Однажды, еще в самые ранние годы нашего пребывания в Москве, брат Антон вернулся откуда-то домой и сказал: «Мама, завтра придет ко мне некто Гиляровский. Хорошо бы его чем-нибудь угостить». Приход Гиляровского пришелся как раз на воскресенье, и мать испекла пирог с капустой и приготовила водочки. Явился Гиляровский. Это был тогда еще молодой человек, среднего роста, необыкновенно могучий и коренастый, в высоких охотничьих сапогах. Жизнерадостностью от него так и прыскало во все стороны. Он сразу же стал с нами на «ты», предложил нам пощупать его железные мускулы на руках, свернул в трубочку копейку, свертел винтом чайную ложку, дал всем понюхать табаку, показал несколько изумительных фокусов на картах, рассказал много самых рискованных анекдотов и, оставив по себе недурное впечатление, ушел. С тех пор он стал бывать у нас, и всякий раз вносил с собой какое-то особое оживление» (М. П. Чехов. «Вокруг Чехова»). О дружбе с Антоном Павловичем Чеховым вспоминал в «Друзьях и встречах» и сам Гиляровский – в этом сборнике великому русскому писателю посвящен очерк «Антоша Чехонте».
Параллельно статьям в прессе и рассказам, Гиляровский занимался и сочинительством стихов. Так, в 1894 г. он издал сборник стихов «Забытая тетрадь». В качестве репортера «Русских ведомостей» Гиляровский бывал на Дону – у казаков, в Албании и даже на русско-японской войне 1904-1905 гг. В начале Первой мировой войны Гиляровский пожертвовал гонорар от изданной им книги стихов в фонд помощи раненым воинам. Стихи Гиляровского иллюстрировали друзья поэта и писателя – братья Васнецовы, Кустодиев, Малютни, Маковский, Суриков, Серов, Репин, Нестеров. Художников Гиляровский любил и близко общался с ними. Причем не только со знаменитостями, но и с начинающими, молодыми художниками, которых старался поддержать и добрым словом, и материально – никогда не жалел денег на покупку картин, тем самым выручая начинающих и плохо оплачиваемых мастеров кисти. В сборнике «Друзья и встречи» Владимир Гиляровский описывает грустную встречу с Алексеем Кондратьевичем Саврасовым – автором бессмертных картин «Грачи прилетели» и «Разлив Волги под Ярославлем». Ко времени встречи великий художник уже был безнадежно болен алкоголизмом, однако Гиляровский старался ему помочь, чем мог – хотя бы подкинуть денег на обед, поскольку мастер, не имевший заказов, жил в ужасной бедности: «я предложил Алексею Кондратьевичу отдохнуть на диване и заставил его надеть мой охотничий длинный пиджак из бобрика. И хотя трудно его было уговорить, он все-таки надел, и когда я провожал старика, то был уверен, что ему в обшитых кожей валенках и в этом пиджаке и при его летнем пальто холодно не будет. В карман ему я незаметно сунул серебра. Жена, провожая его, просила заходить не стесняясь, когда угодно. Он радостно обещал, но ни разу не зашел,-- и никогда больше я его не встречал, слышал только, что старик окончательно отрущобился и никуда не показывается» (Гиляровский В.А. Друзья и встречи).
Пожалуй, самым известным стихотворным произведением Владимира Алексеевича Гиляровского стал написанный в 1915 году «Марш сибирских стрелков», который опубликовали в журнале «Прапорщик». Именно на его мотив впоследствии были сочинены знаменитые гимны Гражданской – белогвардейский «Марш Дроздовского полка» (Из Румынии походом Шёл дроздовский славный полк, Во спасение народа Исполняя тяжкий долг…», 1918 либо 1919), красноармейский «Марш дальневосточных партизан» (По долинам и по взгорьям, 1922) и анархистский «Гимн махновцев» (Махновщина, махновщина, ветер флаги твои вил, почерневшие с кручины, покрасневшие с крови). А оригинальные слова марша авторства Гиляровского начинались так: «Из тайги, тайги дремучей, от Амура, от реки, молчаливо, грозной тучей шли на бой сибиряки».
«Дядя Гиляй» - советский писатель
После революции он, классик российской журналистики и литературы, с юных лет сочувствовавший народникам, принял советскую власть. И это несмотря на то, что в год Октябрьской революции Владимиру Алексеевичу Гиляровскому исполнилось шестьдесят два года, большая часть жизни прошла «в том мире» - в царской России, которую, однако, криминальный репортер не очень и жаловал. Именно в послереволюционное десятилетие Гиляровский приобретает настоящую славу как прекрасный мемуарист – при советской власти его мемуары уже были разрешены и никто не изымал тиражи книг с целью уничтожения. Когда Владимиру Алексеевичу исполнилось семьдесят лет, он получил земельный участок в Можайском уезде, затем, в Картино, построил дом и прожил там до конца своих дней. Советская власть ценит и уважает писателя Гиляровского – его статьи все также пользуются спросом, только уже в советских печатных изданиях. А литературные издательства начинают выпуск поэзии и мемуарной прозы «Дяди Гиляя».
Гиляровский работал в газетах «Известия» и «Вечерняя Москва», в журналах «Огонек» и «Прожектор», в 1922 г. опубликовал поэму «Стенька Разин». В 1926 г. была опубликована книга «Москва и москвичи», а в 1928 г. – «Мои скитания». На глазах Владимира Алексеевича преображалась Россия, новый облик приобретала и его любимая Москва. Во-первых, Москва стала столицей советского государства. Во-вторых, ушли в прошлое трущобы и ночлежки, о которых писал Гиляровский в «Трущобных людях» и «Москве и москвичах». Современник самых разных эпох, он своими глазами мог наблюдать преобразования страны. И делал из своих наблюдений вполне правильные выводы. Несмотря на то, что под старость лет Владимир Гиляровский стал практически полностью слепым, он продолжал самостоятельно писать статьи и рассказы. В 1934 г. вышла книга «Друзья и встречи». А «Люди театра» вышли уже после смерти писателя. В 1960 г. вышло еще одно произведение уже давно покойного к тому времени автора – «Москва газетная».
Настоящей визитной карточкой Владимира Гиляровского стала книга «Москва и москвичи». Он писал ее более двадцати лет – с 1912 года и до последнего года своей жизни. К декабрю 1925 года работа над сборником очерков была завершена и в 1926 г. «Москва и москвичи» вышла тиражом 4000 экземпляров. После успеха книги к писателю обратилось издательство с предложением развить тему старой Москвы. Сам Гиляровский признавался, что о Москве писать можно очень много. Москва конца XIX века – это одна из излюбленных тем творчества писателя. В 1931 г. в издательстве «Федерация» вышли «Записки москвича». Третья книга, в которой были объединены два предыдущих издания, вышла уже в 1935 году. «Чувствую себя счастливым и помолодевшим на полвека», - так сказал писатель, когда рукопись была отправлена в издательство. На глазах писателя Москва, которой он отдал большую часть своей жизни и летописцем радости и горя которой стал, приобретала новый облик. Уходили в прошлое страшные трущобы Хитрова рынка и Сухаревки, сносились ночлежки, а на их месте возникало новое комфортабельное жилье для советских граждан. Извозчиков сменил доступный общественный транспорт, а городовых – советские милиционеры. Эти перемены не могли не радовать Гиляровского, о чем он и сообщал в «Москве и москвичах».
В 1935 г. Владимир Алексеевич скончался на восьмидесятом году жизни. Его похоронили на Новодевичьем кладбище. Именем Владимира Гиляровского в 1966 г. была названа бывшая 2-я Мещанская улица в Москве. Также память о Гиляровском увековечена в названиях улиц в Вологде и Тамбове, в названии одной из малых планет Солнечной системы. Кстати, с Гиляровского создавал Тараса Бульбу на барельефе памятника Гоголю знаменитый скульптор Андреев. И. Репин писал с Гиляровского одного из своих запорожцев – столь колоритной внешностью обладал самый популярный криминальный корреспондент Москвы.
источник